Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)

- Вот видишь, это очень просто! – подмигнул ей Бродяга. – Договорились? По имени? – француженка кивнула и в следующую секунду тихо охнула, оказавшись в кольце рук мужчины.

- Ты можешь подумать, но мы сейчас стоим под омелой, а по английским обычаям мужчина в Сочельник может поцеловать любую девушку, стоящую под веточкой омелы.

- Это эгоистично! – возмутилась Ивз. – Надо спросить женщину!

- Значит, я эгоист! – усмехнулся Бродяга. Мгновение спустя Жозефина, стукнув его по спине кулачками, невольно ответила на поцелуй… Ее щеки залила густая краска смущения от мысли о том, что этот мужчина уже давно ей нравится и что у нее возникала грешная мысль о таком вот поцелуе. У нее, замужней женщины с детьми… Однако на следующий поцелуй она ответила уже сама, взглянув в серые глаза волшебника. В конце концов, подумала она, этот импульсивный, чрезмерно энергичный, порой эгоцентричный человек, похожий на большого подростка, умудрился даже в сложившейся ситуации помочь ей устроить детям маленькую сказку, что стоило для нее, безгранично любящей своих малышей и желающей сделать их счастливыми, многого…

И отчего-то в эту волшебную ночь, в канун Рождества, Жозефине захотелось позволить маленькую волшебную сказку себе… Сказку, которая приносила надежду…

***

- Вкусно пахнет, - облизнулась Милли, принюхиваясь к принесенному ей рыбному пирогу. – Пожалуй, я даже начну снова спать у тебя на подушке, - кошка взглянула на Северуса, лизнув угощение. – А где елка и все прочее?

- Ну… Я не счел украшение своей спальни жизненно важным занятием, - Снейп погладил ее по загривку и почесал за ушком. – Меня и так устраивает…

- Я хочу елку! – капризно заявила ифарито. – С ленточками, шариками и флажками!

- Зачем? – осведомился человек.

- Свалить, конечно же, зачем еще? – искренне удивилась кошка.

- Ну вообще-то елка нужна для украшения. Или сосна, например. Но не для того, чтобы их сваливать.

- А я хочу свалить! Я кошка, а кошки всегда хотят снять эти ваши украшения. И елки забавно падают, - захихикала Милли, принимаясь за пирог.

- А ты уже сваливала? – улыбнулся мужчина. Ифарито кивнула.

- Две. Когда жила с Ханни. Они так смешно упали, а Ханни и ее дочки потом так смешно бегали вокруг елки, - коварно улыбаясь, кошка умудрялась одновременно и говорить и уплетать угощение.

- Ты ужасное создание, - покачал головой маг. – В этом году обойдешься. На следующий, может быть, поставлю елочку специально для тебя.

- Вредина! – Милли махнула хвостом. – Все, я опять не приду на твою подушку! И… - она задумалась. – И вот возьму, и порву какой-нибудь документ!

- Ты еще скажи, что съешь школьную сову, - усмехнулся Северус. Милли посмотрела на него.

- Они большие. Не справлюсь, - призналась кошка. Волшебник, взяв ее на руки, погладил усатую мордочку. – Но вот бумаги береги. Я люблю шуршунчики!

- Ты неисправима!

- Именно поэтому ты меня и любишь, - Милли укусила хозяина за кончик носа. - Потому что я такая, какая я есть. Кстати, у меня для тебя тоже есть подарок. Правда без обертки, уж извини, мои лапки не умеют заворачивать и упаковывать. Сейчас принесу, - она спрыгнула с его рук и поспешно юркнула куда-то под кровать. Вернулась спустя миг с мышкой в зубах. Снейп, увидев подарочек, тихо застонал.

- Зачем?!

- Ну как зачем. Праздник же. Что умею, то и дарю! – обиделась Милли, положив “подарок” у ног хозяина. – Не нравится?!

- Очень нравится, конечно, - кашлянул мужчина. – Но я не вполне понимаю, что мне с ней делать. Люди их не едят…

- Скорми какой-нибудь сове. Может, подружитесь, - проворчала кошка, укладываясь на подстилку. – Я с тобой больше не дружу! – отвернулась она.

Северус, со вздохом завернув мышь в испорченный пергамент и отправив подальше от себя, присел к «охотнице», почесывая ее за ушком.

- Милли, не дуйся, - ласково начал он. Спустя полчаса уговоров и обещаний кошка наконец соизволила развернуться к нему мордой.

- Ладно, сегодня особенная ночь, давай жить в мире, - великодушно решил зверек. А еще десять минут спустя, в общества пирога с рыбой, мужчина и кошка приготовились встречать Рождество. И под голосок Милли, напевавшей «Бубенчики», Северус, вглядываясь в улыбающееся лицо девушки на колдографии и вспоминая канун Рождества четыре года назад, первое Рождество в ее обществе, загадал всего одно желание: чтобы она увидела мирную жизнь снова. Чтобы на ее губах вновь возникла такая же светлая, счастливая и искренняя улыбка. Улыбка человека, заслужившего счастье и обретшего его…

***

Гертруда Майер, валькирия ФРГ, медленно шагала по ухоженному дворику своего жилья, где не была уже почти месяц. Совету, в который она входила три десятка лет, в этом году привалило работы, и хотя по долгу службы волшебница часто бывала на родине, с проверками, с помощью, по просьбе местного Министерства, общаясь со своей преемницей, оставленной ей для наблюдения за происходящим и скорейшего оповещения, домой она не попадала совершенно. Но в Рождество Говьер, вновь после долгого перерыва несколько лет назад возглавившая Совет, отпустила свою заместительницу. Увидев в окнах гостиной свет от множества свеч, Гертруда улыбнулась.

- Гоззо, - покачала головой валькирия, подбирая подол дорожной мантии и поднимаясь по чисто выметенным ступенькам. Привычные три стука дверного молотка в виде наковаленки и за дверью послышались шаркающие шаги и ворчание домовика.

- Фрау Майер пожаловали, - бурчал он. – Бросили Гоззо одного, не приходят… - дверь отворилась и домовик, одетый в аккуратно сшитые для него рубаху и штаны, поклонился валькирии. – Хозяйка Гертруда, проходите, - закряхтел он, помогая женщине переступить высокий порожек и приняв у нее мантию.

- Ты все ворчишь, - Гертруда улыбнулась, переобувшись в легкие домашние туфли, поспешно принесенные домовиком. – Сколько уж лет прошло, как я подарила тебе рубашку, а ты все жалуешься и остаешься…

- Так если я уйду, кто ж будет приглядывать за домом хозяйки Гертруды? – отозвался домовик, суетясь вокруг женщины. – Они ж дома-то не бывают, а дом… Ему ведь уход и забота нужны! Как уж хозяйка Гертруда без Гоззо-то будет?

- Никак, - согласилась валькирия. – Спасибо, Гоззо, ты незаменимый помощник.

- Гоззо ждал фрау Гертруду, идите в столовую, сейчас вкусный ужин будет, - домовик замахал руками, отправляя хозяйку в нужном направлении. – Там сюрприз ждет, - проквакал он ей вслед. Гертруда, оглянувшись на домовика, переступила порог темной комнаты и собралась было зажечь свечи в канделябрах, как из глубины помещения раздалось чуть язвительное женское:

- Кто пришел! Фрау Гертруда Майер! Ну надо же!

- Я так понимаю, мне имеет смысл приготовиться к отправке в мир более совершенный? – усмехнулась Гертруда, скрестив руки на груди. Элеонора покачала головой, зажигая свечи взмахом палочки.

- Я пришла извиниться, - улыбнулась она.

- За что же? – Гертруда погладила маховик, опускаясь в уютное старое кресло во главе большого овального стола и с наслаждением откинувшись на его спинку.

- За то, что накричала тогда, много лет назад. Когда вы отказались взять меня преемницей. Теперь я понимаю, почему.

- Твой отец, к сожалению, одним своим существованием обрывал эту возможность, - вздохнула валькирия. Бутти усмехнулась.

- Я знаю. Дочь Верховного Хранителя на роль валькирии годилась еще меньше, чем сыр на роль дракона. Поэтому я хочу извиниться за все, что тогда устроила.

- И как Гоззо согласился тебя пустить? – поинтересовалась Гертруда, взглянув на Хранительницу, в нарядном черном платье, сидевшую напротив.

- Поверил, что я не желаю вреда. На уговоры ушло часа полтора и я жутко замерзла, - поморщилась молодая немка. – Но, как видите, я тут.

- Фрау Гертруда, фрау Бутти, - прокряхтел возникший в дверях домовик. – Ужин подавать?

- Я буду признательна, - кивнула Элеонора. Гертруда улыбнулась эльфу.

- Да, Гоззо. И посиди с нами, - пригласила она. Домовик отмахнулся.