Гость из мира Death Note (СИ)

- Мама… – с трудом выдавила Катя, тяжело дыша от переполняющих её эмоций. – Что ЭТО?!

Маман, соизволив-таки оторваться от своего дела первостепенной важности, посмотрела на то, что Катя держала в руках и так настойчиво тыкала ей под нос.

- Твоя ночнушка? – после некоторой паузы сделала предположение она.

Катя утвердительно кивнула, сдувая челку с глаз.

- А что с ней, ты случайно не подскажешь?.. – зловещим тоном спросила шатенка.

- Хм. Она мокрая. – Маман, как всегда была необычайно проницательна.

- А почему она мокрая?! – все тем же недобрым тоном вопрошала Катя, внутренне закипая от злости.

- О! Так я её постирала! – само собой разумеющимся тоном ответила маман, с невозмутимым выражением лица возвращаясь к прерванной работе.

Очевидное непонимание того, что она натворила, задело Катю за живое.

- Мама! – чуть не взвыла Катя, размахивая руками, в одной из которых продолжала сжимать свою несчастную розовую ночнушку. – Зачем?!

- Я стирала цветное, а в машине еще место оставалось, – та пожала плечами. – Вот я и решила и её заодно постирать. Целый год валялась в шкафу – ей это не помешает.

Катя безвольно опустила руки, ощущая огромное желание медленно съехать по стеночке.

- Мам, – кое-как взяв себя в руки, проговорила она более-менее спокойным голосом. – Это была единственная ночнушка… Черт! Ты что не понимаешь?! – вновь сорвалась она. – Я сплю, блеать, на одной кровати с чужим мужиком! Му-жи-ком! – четко, по слогам повторила Катя, на тот случай, если мама вчера не определила пол их нового сожителя.

- Не ругайся, Катюш.

- Мама!!! – взвыла Катя, заламывая руки. – Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?!

– Конечно, слышу, – спокойным тоном ответила маман, откладывая пилочку в сторону и, наконец, полностью сосредотачивая своё внимание на Кате. – Надень другую, в чем проблема? У тебя, что эта была единственной?

- Единственной подходящей! – Катя страдальчески закатила глаза.

- Да-а?

- Мам, ты чё, прикалываешься? – Катя уставилась на неё. – Может, еще скажешь, что не знаешь, что валяется у меня в шкафу?!

- Я не роюсь в чужих шкафах! – надменно произнесла маман, весь её вид был преисполнен чувством собственного достоинства. – Не имею такой привычки.

На секунду Катя потеряла дар речи от такого бесстыдного и наглого вранья.

- Нда-а? – протянула она, прищурившись и упирая руки в бока. – А кто еще пару неделек назад в очередной раз заявил мне, что я совсем не умею выбирать красивое нижнее белье?

- Но ты действительно совсем не умеешь это делать! – совсем «беспалевно» ответила маман, разводя руками. – С таким вкусом, как у тебя…

- У меня нормальный вкус! – рявкнула Катя, взмахнув в воздухе рукой с ночнушкой. – Не переводи тему!

Маман лишь пожала плечами.

- Ничего не случится, если ты наденешь другую, – ответила она, беря в руки полировочную пилку.

- А что если… А что если он меня совратит! – выдала Катя, вытаращив глаза.

Маман скептически глянула на неё, слегка прикусив губу. Потом весело усмехнулась и покачала головой, вновь откидываясь на спинку стула.

- Это еще кто кого может совратить, – лукаво улыбаясь, проговорила она, разглядывая свой безупречный маникюр.

- Э-э… – у Кати отвисла челюсть. – Мам! – с негодованием возвопила она, возводя руки к небу, хотя в данном случае скорее к потолку. – Я твоя дочь…

- Спасибо, я знаю, – проворковала та в ответ.

- Как ты можешь так обо мне думать?! – Хотя за долгие годы жизни, наверное, уже стоило привыкнуть к невозмутимости её мамаши в таких ситуациях, где все остальные мамы вселенной рвали бы и метали.

В ответ на полный возмущения вопль маман даже не повела бровь.

- Я не думаю, я знаю точно: моя дочь умна, и уж точно не станет тащить в квартиру (и уж тем более – в свою комнату) того, в чьей порядочности она не уверена на сто процентов, – сухо, но с толикой гордости в голосе, сообщила мама, в упор не глядя на Катю. – Поэтому я абсолютно спокойна.

Хоть эти слова и не могли не польстить, Катя тем не менее не собиралась так просто отступать.

- И все равно! – спустя минуту сказала она. – Ты должна переживать за мою невинность! С ружьем в руках охранять мою неприкосновенность и отгонять всех особей мужского пола от меня кувалдой! А ты реагируешь так, будто я значу для тебя меньше, чем… пыль на подоконнике! – вспылила Катя.

- Не говори глупостей! – теперь, похоже, уже начинала злиться маман. – Ты взрослый человек, и у тебя есть собственные мозги в голове! И я что-то не припоминаю, чтобы ты хоть раз что-то делала, не подумав.

- Да неужели?

- Давай не будем спорить, ладно? – мама слегка поморщилась и недовольно покосилась на неё. – У меня нет на это времени, у меня суп варится.

- Разумеется, – холодно отозвалась Катя.

- Или ты предлагаешь мне ударить Влада кувалдой по голове? – поинтересовалась маман, поправляя передник.

- Ну… Можно не по голове, – буркнула Катя великодушно.

Нет, детектива Эла по голове бить точно не стоит. Можно хотя бы по пальцу. В качестве исключения. Катя вдруг живо представила себе картину, где воинственная маман в цветастом переднике в синие васильки с грозным боевым кличем, замахиваясь огромной, с собственный рост, кувалдой со всей силы бьет ею по мизинцу детектива. Тот вопит неожиданно тоненьким девчачьим голоском и отчаянно трясет рукой, подпрыгивая от боли и с выпученными глазами дует на несчастный распухший палец. А маман, с величественным видом опираясь на своё смертоносное оружие, высокомерно и презрительно поглядывает на ничтожного поверженного врага, а сама Катя восторженно аплодирует. Эх, мечты, мечты…

Маман цокнула языком и покачала головой.

- Откуда столько негатива по отношению к бедному парню? – встав со стула, она подошла к плите и открыла кастрюлю. Аппетитный запах куриного супчика, и до этого витавший в воздухе, значительно усилился. Катя проглотила слюнки. К счастью, злой-презлой рок преследовал только мамины пироги. С духовкой маман всегда была на «Вы».

- С какого хрена этот ушлепок вдруг бедным стал? – недовольно проворчала Катя.

– Не ругайся.

- Нет, обо мне думаешь всякие гадости, а его защищаешь! – не унималась Катя.

- Куда это я подевала столовую ложку?... – бормотала маман, с озабоченным видом шаря по кухонному столу. – Только ж была под рукой… Ты, кстати, её не видела?

Катя скрипнула зубами, сжимая в руке несчастную малиновую ночнушку. Это просто уму не постижимо! Почему у всех нормальные, гиперзаботливые мамаши, которые трясутся от ужаса за своё невинное дитя при мысли о том, что оно могло с кем-то поцеловаться, а у неё – мамаша, у которой материнские чувства просыпались лишь время от времени. Притом, частенько не тогда, когда нужно. Например, когда Кате захотелось свалить с биофака, той приперло вставить своё веское словечко. А вот когда в четырнадцать лет Катя с невозмутимым выражением физиономии поделилась с маман новостью о том, что этой ночью лишилась своей дорожайшей невинности, та с превеликим волнением спросила лишь, предохранялась ли её дочурка. И получив утвердительный ответ, ту же успокоилась и продолжила вязать свитерок. Это вместо того, чтобы назвать малолетней шлюхой и оттаскать за волосы, с последующим запиранием на домашний арест на год и убиванием её тогдашнего парня.

Может, причиной всему было то, что, когда Катя появилась на свет, её мать была слишком молода и еще не готова к такой важной и ответственной миссии, как материнство. Когда у тебя еще ветер в голове, и ты еще чувствуешь себя полной сил молодой львицей, готовой покорять мужские сердца, не особо-то радуешься обузе в виде сопливого младенца. Да уж конечно, ведь только её маман умудрилась залететь на третьем курсе, бросить университет и выскочить замуж за парня, в которого каким-то макаром влюбилась до потери сознания. И мозгов, само собой. Ибо только их отсутствием можно объяснить выбор в качестве муженька недавно окончившего институт студента, еще ничего толком не зарабатывавшего. Потому неудивительно, что уже через несколько лет состоялся развод, и чудесная, так обожавшая друг друга парочка разъехалась в разные стороны, чтобы навсегда забыть о существовании друг друга. Вот вам и вся святая любовь. И её мамаша осталась одна искать своего счастья в этом большом мире. После затяжной депрессии, маман все же вспомнила, наконец, что еще слишком молода, полна сил и энергии, и сможет охмурить любого мужика, чем активно она и занялась, предоставив дочь то самой себе, то двоюродной сестре, чтобы хоть как-то устроить их обеих. Вот только нужных мужчин не попадалось. Но маман не сдавалась и после долгих и упорных поисков нашла-таки более-менее сносного человека без в/п и с ж/п в Минске. А Катя, всю жизнь, чувствуя себя женской версией Джона Коннора* (разве что без огнестрельного оружия в багажнике), наконец смогла вздохнуть с облегчением, что пришло, слава Богу, время оседлой жизни. Последний выбор мамы её устроил, хоть Андрей был тот еще задрот, любил полоскать мозги, считая своим личным долгом, учить Катю жизни, и обладая лысиной на голове и животом. Уже пять лет, как они «осели» в Минске. Маман нашла работу и в ус больше не дула. Катя тоже.