Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь (СИ)

На девушке домашние штаны из мягкой эластичной ткани, поэтому он закатывает их до бедра и приступает к работе. Руки у него сильные ловкие и необычайно чуткие, она не прочь ощутить их по всему телу, но боится показать ему изуродованную шрамами плоть. Её тело должно приносить удовольствие, а не пугать своим уродством. Пусть Клинт и говорит, что шрамами его не напугать, что так даже лучше, показывает, что она живой и дышащий человек, что ей не всё равно, как было прежде. Пусть прикасается губами к татуированным и рассечённым запястьям, ласкает углубление ожога на шее, проводит кончиком языка по полоске на лбу, целуя веки.

Массаж всегда начинается со щиколотки, с выпирающей косточки, постепенно переходит на икру, колено и бедро. Закончив, Клинт натягивает штанину на место и закрывает разогретую ногу одеялом, чтобы дольше сохранялось тепло. Сегодня все идет по другому сценарию. Клинт зол и расстроен, и это отражается на его движениях. Ал терпит, пусть останутся синяки, пусть будет больно, но лучше с ней, чем выпускать пар на ком-то еще.

- Ненавижу это, - вдруг признается он, разминая икроножную мышцу. - Как только все становится хорошо, как только я думаю, что все в порядке и можно расслабиться, так случается что-то, что все это перечеркивает.

- Ты сам сказал, что это ничего не значит.

- Для меня не значит. А для тебя?

- Ну… Я была готова сесть за особо жестокое убийство в состоянии аффекта. И я бы постаралась, чтобы Бобби не воскресла.

- Тогда мы сели бы вместе. Ты за убийство, а я за пособничество и укрывательство. Хотя, мы бы сбежали, как думаешь?

- С твоей манерой вождения нам ни одна погоня не страшна. Поддельные документы, менять машину и телефоны как можно чаще, не попадать в поле зрения камер…

- И зарабатывать на жизнь, играя в бильярд и покер в прокуренных барах и воруя кредитки. Поразительно, ты смотришь сериалы про раскрытие преступлений и о законопослушных гражданах, читаешь классику и психологию, работаешь на благо общественности в самой секретной шпионской организации, но думаешь как прожженный уголовник или маньяк.

- А я ведь и есть маньяк, - Шутер повернулась, села на колени Клинта, обняла его ногами. - И ты моя самая любимая жертва. Я наблюдаю за тобой каждый день, я хочу быть с тобой каждую секунду, - она огладила напряженные плечи, коснулось губами его губ. - Хочу тебя в безраздельное пользование.

- Черт, мелкая, - Бартон прихватил зубами кожу на шее, извернулся, прижался к ямке между ключиц. - С ума меня сводишь.

Чужой резкий взгляд, будто удар плетью безжалостно рассекает кожу на спине. И боль не фантомная, а настоящая, чудовищная, под носом становится влажно, любая попытка вздохнуть захлёбывается кровью, футболка мгновенно намокает липким с запахом металла. От вскрика Бартон вздрагивает, всматривается в искаженное лицо, пока кровь не пачкает ему пальцы.

Время далеко за полночь, когда кровотечение удается остановить, справляются они самостоятельно, хотя кровь хлещет так, что Клинт всерьёз беспокоится о большой кровопотере. Романтический настрой испорчен безнадежно. Боль в спине и голове постепенно успокаивается, расслабляются выкрученные судорогой мышцы. Алиса просит мужчину отвернуться, чтобы она переоделась, из-за слабости получается слишком медленно и неуклюже. Клинт успокаивающе поглаживает её по волосам, целует в висок, поправляет одеяло.

И забывается рядом с ней беспокойным сном, полным кровавого месива и издевательского женского смеха.

***

Если его когда-нибудь спросят, о чём он жалеет больше всего на свете, то он скороговоркой выдаст: “Я стал учёным, изучающим гамма-излучения, а не авиатехником, как хотели мои приёмные родители”. Брюс Беннер живёт в постоянном состоянии паники, вечно опасаясь, что монстр внутри него вырвется на свободу, из-за этого он боится заводить какие-либо отношения. “Мстители” для него – шанс доказать, что и он может быть полезен. Осталось только придумать, как локализовать приносимые Халком разрушения и направить его ярость в мирное русло. Если такое вообще возможно.

В его жизни вообще многое теперь изменилось, впервые появилось место, которое он мог назвать домом, появились люди, которым можно было довериться. Например, энергичный, фонтанирующий идеями Тони, таскающий его на конференции и находивший для него новейшие статьи и разработки. Недавно Брюс узнал, что именно Старк своеобразно убедил генерала Росса закончить преследовать его. Или милая, уравновешивающая его Пеппер, которая хотя и сторонилась его, но скорее жалела, чем боялась. Конечно же, Тор, который просто Тор, и этим всё сказано.

- Прости, что такое случилось на Хеликарьерре, - Брюс даже пытался извиниться перед ним, но тот хлопнул его по плечу:

- Для меня было честью сражаться с таким сильным противником. И я рад знать, что такой человек, как ты, на нашей стороне. А теперь, друг мой Брюс, научи меня этой мирградской игре, где деревянные фигурки двигаются по клетчатой доске. У нас в Асгарде есть похожая, интересно, различаются ли наши правила.

И Капитан Америка, Первый Мститель, с которого и началась эта гонка с сывороткой суперсолдата, оказался весьма умным и интересным собеседником. Брюс когда-то, когда страдал честолюбием и заносчивостью, считал его каким-то недостижимым идеалом, а он оказался обычным человеком. То, что создавал Беннер под руководством Росса, должно было стать его триумфом, а получилось, то, что получилось. Наташа и Клинт воспринимали его настороженно, он никогда не отделял одного от другой: два агента ЩИТ, два первоклассных убийцы, два человека, действующие как один. Пока не появилась Алиса. Алиса, конечно же, главный герой повествования, свежий ветер хаоса и покоя. Та, кто не боялась Халка, та, кто знала его вдоль и поперёк. Та, кто искренне обожала их обоих. Ни страха, ни настороженности, ни признания силы. Ничего. И вслед за ней потянулись все остальные. Или Брюс сам позволил к нему подойти.

Проверяя почту на ноутбуке, он вспоминает недавнее Рождество. Первое Рождество в тесной компании, первое спокойное Рождество в компании за последние… много лет. Пунш в большой чаше, разные салаты, кексы в глазури, рождественская музыка, омела, огромная ёлка. Гипс на ноге Шутер, Клинт, старательно таскающий её под ветки омелы. Смущённый Стив, беседующий с – о, чудо! – такой же смущённой Наташей. Весёлый, но трезвый Тони, размахивающий руками перед ним, даже в праздники он не перестаёт думать о своей работе. Тор в мишуре и нелепом свитере, рядом с ним Джейн.

Брюс отмахивается от Старка, и тот, ещё поговорив для приличия, уходит к Пеппер. Отказывается от предложения выпить вместе с Тором, Большой Парень любит алкоголь, и он представляет, во что это выльется. Упрямо ковыляющая мимо Шутер вручает ему стакан с фруктовым соком и тарелку ярких пирожных. Но, немного подумав, тяжело падает рядом.

- И всё-то тебе не имеется, - улыбается Брюс.

- Зато ты здесь засел и надулся как сыч, - она пристраивает загипсованную ногу как можно удобнее, чтобы не мешать остальным. Под гипсом чешется, и неудобно ходить, путь от гостиной до комнаты, что раньше преодолевался за минуту-две, теперь растягивается в пятнадцать. И это при поддержке со стороны, самой её не дойти и за час, а костыли она стойко игнорирует. И её передвижения выглядят очень смешно и нелепо, как она только может ходить?

- Не так я планировал встретить это Рождество.

- Ох, тебе ли быть в печали. Кое-кто вообще не планировал его встречать, - отмахнулась Ал, и добавила: - Я пыталась сбежать из больницы три раза, поэтому не была уверена, что меня выпишут к Рождеству, а не оставят на праздники со зла.

- Тебе там так не нравилось?

- Честно? Ты единственный врач, которому я доверяю. Конечно, ещё есть Венди Макгарден, но ей сейчас несколько месяцев, поэтому ты единственный и неповторимый.

- Гипс не сниму, даже не надейся.

- Ты жесток, - смеется она, пойманная за преступлением…

…Около входа в искрящуюся рождественскими огнями Башню Старка остановилось такси. Водитель, зевающий и хмурый мужчина средних лет, вышел и открыл багажник, подавая хрупкой изящной женщине её небольшую дорожную сумку. В последнее время он часто привозил восторженных фанаток к подъезду этого здания, но эта леди выглядела и вела себя по-другому.