Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

Судя по побелевшей коже вокруг рта юноши, сие для него не было тайной.

— Ненавижу!!!! — Просипел сквозь сжатые губы Ар. — Какая же ты мразь!!! Привык все решать силой!!! Скотина!!!! Псина блохастая!!!! А я то еще надеялся до тебя достучаться… Ну, только рискни остаться со мной в одной постели… и я тебя лично кастрирую, урод желтоглазый!!!!!

— Милый, если ты это сделаешь, то больше не сможешь наслаждаться моим телом, — Габраэл попытался все свести к шутке, но и сам понимал, что попытка провалилась. А уж, судя по перекосившемуся от предвкушения оскалу Арэля, тот всерьез намеревался исполнить свою угрозу.

Изловчившись, Гирр-Эстег метнулся вперед, вновь сграбастывая свою Пару. И тут же придавил Арэля всем телом: кажется, у парня начался новый виток истерики. Во всяком случае, трудно объяснить то, что под мужчиной бился совершенно невменяемый, рычащий и кусающийся комок плоти. Королю даже пару раз прилетело клыками по предплечьям, располосовав в лохмотья кожу и мышцы. А уж когда щеку обожгло болью от удара когтистых пальцев, Гирр-Эстег и сам не понял. Только и заметил, что левый глаз начала заливать кровь, частично окрашивая мир в алый. Ладно, это мелочи… лекари быстро все поправят. А вот что делать с Аром? Не дай боги случится выкидыш!

— Иранн… Ари… Арэль!.. — судорожно шептал Габраэл, с трудом удерживая бесновавшегося парня. — Ты навредишь ребенку!!! Ну, прошу! Пожалей хотя бы его!

Как ни странно, но этот аргумент подействовал. Арэль резко замер… словно умер… но не успел Габраэл впасть в панику, как слабо шевельнулся под ним.

«…Тау! Мой сероглазый…»

Призрачный шепот из немыслимого далека… и Арэль обмяк под горячим телом короля. Его тянуло к Габраэлу. Все еще тянуло… вопреки всему. Было бы глупо скрывать это от самого себя.

— Наш ребенок… — не вовремя сказанные слова вновь всколыхнули ярость словно полузастывшую лаву.

— МОЙ!.. — непримиримо прорычал Ар, приподнимая посеревшее от напряжения лицо. Сделать что-либо другое он не мог — Гирр-Эстег сидел на его ногах, при этом вывернув за спину руки: вроде и не больно, а не двинешься. — МОЙ ребенок!

— Он НАШ, любимый… — упрямо шепнул Гирр-Эстег, склоняясь к самому ушку Пары. — НАШ… как бы ты ни желал иного. А потому… ЛЕКАРЯ! НЕМЕДЛЕННО!

На повелительный рык короля двери разгромленной спальни мигом распахнулись. И вбежавшие вперемешку со слугами маги-целители кинулись к своему господину. Габраэл не успел опомниться, как его строптивого волчонка окурили каким-то дымком. И Арэль расслабленно затих.

Короля мягко и ненавязчиво оттеснили от ложа, осматривая избранного и проводя над ним какие-то манипуляции. Двое целителей занялись травмами самого Гирр-Эстега. Засуетившиеся слуги живо накинули на плечи мужчины теплую тунику, отгораживая магическим экраном выбитое окно, откуда сыпал мелкий снежок. В пылу схватки Габраэл как-то не почувствовал, что в спальне резко похолодало. К тому же угли в камине подернулись белым пеплом и почти не давали тепла.

— Все хорошо, государь, — один из магов низко поклонился Белому Волку. — Ни ваш избранник, ни ваш наследник не пострадали. Молодой господин успокоился.

Склонившись над Арэлем, король и сам увидел, насколько спокойным выглядит юноша. Он не спал, безмятежно вытянувшись на постели, но взирал на суету вокруг себя несколько отрешенно. Ар не мог понять, что с ним сделали, но сильных эмоций больше не было. Их словно отсекли, оставив безмятежный покой и негу… и сытое после недавней близости тело. Травами такое не сделаешь, только магией.

— Это не опасно? — Гирр-Эстег поспешил укутать любимого в теплое покрывало.

— О, нет, государь! — Чуть улыбнулся маг. — Сейчас даже полезно. Но долго держать господина в таком состоянии нельзя. Вам следует решить, что делать дальше. Нам снова изготовить амулет Забвения? Правда, после случившегося, больше нет гарантии, что он подействует. И кто бы мог подумать! Считалось, что сережку невозможно уничтожить!

— Я… подумаю… — запнувшись, ответил король, подхватывая на руки расслабленного Арэля. — Убрать здесь все.

В соседней спальне, изначально предназначенной именно для него (но он всегда ночевал на половине Ара) Габраэл решил было уложить избранного в приготовленную сметливыми слугами постель. Но, взглянув на всклокоченного Ара с перьями в волосах… прочувствовал, как стягивает кожу живота от высохшего семени…

И направился в купальни.

Уже лежа в теплой воде, когда руки мужчины бережно скользили по его телу, Арэль вдруг подал голос.

— Ты привык все решать за других… — слова звучали непривычно глухо. Они были полностью лишены каких-либо чувств и эмоций… звучали отстраненно. — Ты посмел решать ЗА МЕНЯ. Посмел поступить со мной как с вещью. И это тогда, когда я поверил тебе… просил о помощи…

— Ари! — Габраэл заглянул в лицо любимого, но встретил лишь равнодушный взгляд зеленых глаз.

— Ты забрал часть моей жизни, — все так же размеренно, не обращая внимания на мужчину, говорил Арэль. — Вычеркнул ее… Погрузил в мир, полный боли и слез. Заставил пережить такое… Не смей говорить мне о любви. Так не любят. Я не твой избранный. Ты ошибся.

— Я не мог ошибиться, любовь моя, — грустно ответил Гирр-Эстег, вынимая из воды чисто вымытого юношу. — Не мог. И я люблю тебя все душой, всем сердцем! Просто очень боюсь потерять… Прости меня…

— Нет, — заверил его Арэль все таким же безразличным тоном. — Я теперь знаю, какой бывает настоящая любовь… когда ради любимого горы свернешь… пойдешь на все, чтобы удержать его рядом с собой. Когда убьешь за него. И умрешь сам. Я буду искать СВОЕГО любимого. Я знаю, что он здесь… иначе бы я не пришел в этот мир…

— Не обращайте внимания, государь, — тихонько подсказал Гирр-Эстегу маг-целитель, что помогал королю ухаживать за юношей. — Сознание вашей Пары несколько… спутано. Чего только не всплывает при этом.

Но Габраэл лишь головой покачал. Что-то ему подсказывало, что это не просто бред от магического дурмана.

— И это мой ребенок… — пробормотал Арэль, зарываясь лицом в подушки. — Ты на него не имеешь права… Я буду искать своего любимого… Я должен… ты не ОН…

Вздохнув, король властным жестом отослал из спальни посторонних и, погасив редкие светильники, лег рядом с заснувшим Арэлем, бережно обнимая его со спины.

Гирр-Эстег больше не знал, чего ждать от будущего. Но твердо был уверен, что не станет надевать на любимого сережку Забвения. Пусть будет больнее… сложнее… дольше… но он попытается наладить с Аром нормальные отношения. Именно то, что и следовало сделать с самого начала, а не отговариваться долгом перед страной и страхом потери. В конце концов, все можно решить, приложив определенные усилия. Это только он струсил, пойдя по пути наименьшего сопротивления. И потерял своего Изумрудного волка. Теперь придется начинать с начала… с разговора… с тепла… возвращать доверие…

Но это будет завтра.

А пока Габраэл нежно ласкал губы спящего Арэля… его подбородок, высокие скулы, ровный нос, колкие ресницы. Поглаживал все еще напряженные плечи, скользил влажным дыханием вдоль беззащитной шеи, отдавая с этой лаской всю нежность, на которую только был способен.

…А в другом дворце, что смотрел парадными окнами на Королевскую площадь, в эту ночь не спала еще одна парочка.

Лорд Нувар Кайр Андосс из рода Каро-эн-Арас с предвкушающей улыбкой нависал над своим мужем. Раскрасневшийся, с бурно вздымающейся грудью, Милаэль раскинулся на темно-синем шелке их семейного ложа.

Наконец-то у кота началась течка!

А, учитывая, что долгие годы Мил сам себя опаивал эликсирами, дабы не испытывать любовного томления, столь свойственного в это время Дарующим, не удивительно, что данное событие не могло не обрадовать супругов. Нувар давно мечтал о наследниках, да и кот не был против. Но со дня свадьбы течки у Мила еще не было. Впрочем, и не удивительно — при достаточно долгой продолжительности жизни, частые роды стали бы катастрофой для любвеобильных оборотней. Так что течки случались один-два раза в год. Но для Мила и Нувара, которые столь долго шли к пониманию собственных чувств, даже эти месяцы после свадьбы показались пыткой. И хотя в постели у них все было просто отлично, лишь сейчас появился шанс на общих наследников.