Герцогиня (СИ)

Томас был неумолим. Он знал все, что происходит в оборотне, все до единой эмоции, что разрывали Неру на части. И был счастлив, как никогда в жизни. Оборотень вцепился в его шею обеими руками и открыл искрящиеся голубые глаза.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, демон. Я, вождь Северных Оборотней Неру, хочу, чтобы ты уважал меня, Великий Герцог Вальтерус. Я хочу, чтобы ты был только моим.

— Я буду, — пообещал Герцог и чуть не утонул в потоке радости и счастья, что хлынул от изумленно-растерянного оборотня во все стороны.

— Томас?!

— Я люблю тебя, мой золотой мальчик, — ласково улыбнулся демон. — Я уважаю тебя и буду только твоим столько, сколько позволит нам время.

— Томас…

— Я дарю тебе свободу, вождь Северных Оборотней Неру. Ты волен выбирать свою судьбу сам.

— Ты сошел с ума.

Неру обнял Томаса за шею и спрятал его старое, суровое, но чертовски счастливое лицо на своей груди. Демон глубоко вдохнул яркий терпкий аромат его желания и опустил ноги на ковер, позволяя любимому оборотню все, что угодно.

— Я знаю.

— Пока у меня есть ты, мне не нужна свобода, — прошептал оборотень, повел бедрами и жестоко укусил демона в шею.

Великий Герцог Томас Вальтерус немедленно сменил ипостась и слетел с катушек. Дэнис успела спрятаться за рабочим столом отца до того, как стало слишком поздно. Древнее кресло Великих Герцогов приняло ее, как родную, и позволило смотреть на тот хаос и разрушение, что устроили мужчины, доводя друг друга до полного безумия, в относительной безопасности.

…

— Ну, ребята, вы даете! — восхищенно сказала Дэнис полчаса спустя.

Накал страстей был слишком велик, чтобы их хватило надолго. Томас безнадежно застонал и спрятал лицо на плече лежащего под собой оборотня. Неру пошевелился, выскальзывая из него, чтобы не смущать еще больше, уложил на себя, переплел ноги с его и показал Дэнис кулак, но ее это не остановило.

— Нет, я понимаю, Неру — молодой страстный оборотень, но ты, отец! Тебе пять тысяч лет, побереги здоровье! — рассмеялась Дэнис и улеглась на ковер рядом с ними. — Ты едва не уничтожил всю мебель в этой комнате. У тебя совесть есть?

— Что? — поднял голову Томас.

Огляделся по сторонам, оценил масштабы погрома, застонал еще громче и снова зарылся лицом в широкое плечо Неру. Предки с развешанных по стенам портретов смотрели на него одобрительно-осуждающе и заставляли нервничать больше, чем лежащая рядом дочь. Он их понимал. Великий Герцог, разнесший в порыве страсти высушенную тысячелетиями до каменного состояния мебель, заслуживал уважения, а вот Великий Герцог, от всего сердца полюбивший раба-оборотня, подлежал немедленному уничтожению. Томас искренне порадовался тому, что портреты предков были всего лишь картинами. Дэнис поцеловала Неру в плечо, а его в ухо, и он вернулся в настоящее: лег щекой на грудь оборотня и посмотрел дочери в лицо. Она медленно провела по его выступающим скулам пальцем.

— Может, тебе и наплевать, но я горжусь тобой, отец. Ты совершил самый мужественный и самый глупый поступок, какой только может сделать демон: влюбился и признался.

— У меня не было выбора, — ответил Томас. — Теперь я прекрасно понимаю своего сумасшедшего младшего брата. Маркус любил Императора с детства и ничего не мог с собой поделать. Этому невозможно сопротивляться! В том, что произошло со мной, виноват именно он. Бацилла болезнетворная! Остается надеяться, что эта страшная эпидемия на мне закончится.

— Ты считаешь меня болезнью? — лукаво возмутился Неру.

Томас в ответ крепко поцеловал его в губы.

— Конечно. Я без тебя умру. Что это, если не самая настоящая смертельная болезнь?

— Ты что, серьезно?! — растерялся оборотень.

— Демоны умеют любить только так, — пожал плечами Томас. Нахмурился, почувствовав изменившееся настроение Неру сердцем. — Эй, перестань паниковать!

— Я спокоен, — с трудом разжимая челюсти, выдавил побледневший Неру.

— Не ври мне, волчонок. Я чувствую все, что происходит в тебе. Ты мой, забыл? Успокойся немедленно.

— Не могу! Раньше я боялся только за тебя, а сейчас должен бояться еще и за себя? — рванулся черт знает куда Неру, но Томас вернул его обратно и навалился сверху. — Это ужасно! Я люблю тебя, я хочу беречь и охранять от всего на свете! Как я сделаю это, если буду знать, что моей смерти ты не переживешь?!

— Неру, мальчик мой, прекрати истерику, — принялся уговаривать его демон, но это помогало мало. — Глупый, возьми себя в руки. Все у нас будет хорошо.

— Нет, не будет! Ты Великий Герцог, на тебя постоянно будут покушаться, а я что, даже не смогу прикрыть тебя своим телом?! Скажи, что ты пошутил. Что просто слегка преувеличил, Томас. Я прошу тебя!

— Если ты умрешь, я отомщу за тебя и уйду за тобой следом, — спокойно сказал Герцог. — Ты будешь беречь себя так же, как меня. Прими это, как данность.

— Я так не могу! Это нечестно! — перестал вырываться Неру. Закрыл глаза, чтобы не видеть демона, который любил его больше жизни. — Я не настолько сильно люблю тебя, чтобы умереть от тоски, если тебя вдруг не станет.

— Ничего страшного, — улыбнулся Томас. — Ты же оборотень. Вы слишком страстные создания, чтобы любить кого-то одного долго. Поверь мне, я знаю, что говорю.

— Это ужасно! Мне так стыдно!

— Неру, посмотри на меня, — попросил Томас. Оборотень послушно открыл глаза. — Ты особенный, и я люблю тебя именно поэтому. Твоя любовь ко мне так сильна, что ты искренне согласился променять на меня свободу, о которой мечтаешь постоянно. Мне этого достаточно. Я сделаю все, чтобы это пламя в тебе не погасло как можно дольше.

— Ты уж постарайся. Я сделаю все, что ты скажешь, лишь бы ты был счастлив.

— Спи. Тебе стоит передохнуть часок, прежде чем я возьмусь за тебя снова, — улыбнулся Герцог, посмотрел на него внимательно, и Неру мгновенно провалился в глубокий сон.

— Спасибо, отец. Вы уж отношения без меня выясняйте, — с облегчением выдохнула Дэнис. — У меня от вас пупырчатые мурашки по всему телу пошли!

— Нечего выяснять.

— Все, что ты ему сказал, правда?

— Да, — грустно улыбнулся Томас, улегся на оборотне поудобнее и прижался щекой к его сердцу.

— Какой кошмар, — поежилась демоница. — Почему я об этом раньше не знала?

— О чем не знала?

— О том, что демоны умеют любить.

— К сожалению, умеют. И к еще большему сожалению раз и навсегда. Забыть или поменять объект любви невозможно. Поверь мне, я пытался.

— Жуть какая!

— Да, но тебе не о чем волноваться. Ты слишком молода, чтобы попасть под раздачу, да и кандидатов подходящих нет.

— Возраст не имеет значения, — беспомощно откинулась на ножку кресла спиной Дэнис, теша себя надеждой на то, что ее чувство к Сэму — вовсе не то же самое, что у отца к Неру.

Может, это просто помешательство, осложненное восхищением, мыслями о скорой кончине и материнскими инстинктами? Хотя, какие у демониц материнские инстинкты? А может, это взрывная смесь похоти и дружбы? Рамиро всплыл перед ее мысленным взором, она попыталась ухватиться за него, но он растворился в темноте на фоне сияющего всеми цветами радуги Сэма, которого Дэнис по-прежнему хотела холить, лелеять, занимать сексом и разговорами круглосуточно.

— Ты это к чему? — поднял голову Томас.

— Я влюбилась в Сэма.

— В помощника Маркуса? В хитрого смазливого человечка, что живет непозволительно долго? — опешил Томас. — Так и знал, что тебя в Университет отпускать нельзя!

— Да ладно. Ты серьезно думаешь, что я смогла бы избежать своей участи, если бы встретила Сэма в другом месте?

— Это вряд ли, — тяжело вздохнул демон. Провел руками по Неру, поцеловал мускулистую грудь под своим носом и снова прижался к его сердцу ухом. — Я запал на этого оборотня, едва его увидел.

— А я-то все думала, почему прошло уже 18 лет, а он все еще жив и даже здоров. Обычно твои игрушки жили не больше трех месяцев.

— Вот и я о том же. Можно бороться с собой и не признавать очевидное, но лучше смотреть на мир открытыми глазами. Ты представить себе не можешь, какое это счастье — слышать о его любви и чувствовать ее всем существом. Неру – лучшее, что случилось со мной в этой жизни.