История сына

Она направилась к самому темному углу.

— Стой, — приказал он.

— Нет. — Она схватила с прикроватного столика подсвечник, мерцавший огоньками свечей, и, держа его перед собой, промаршировала прямо через всю комнату.

— Не подходи ближе…

Когда свет проник в темный угол, она задохнулась. Со стены свисали четыре цепи с кандалами на концах: две на высоте около пяти футов, две — на уровне пола.

— Что это? — выдавила сквозь зубы она. — Майкл… что они делают тут с тобой?

— Это то место, куда я должен уходить, когда убираются в моих комнатах. Или когда ко мне приходят и уходят гости. Я должен заковывать себя там, а освобождаюсь позднее, когда Флетчер заставляет меня засыпать.

— Он одурманивает тебя? — Хотя было непохоже, что она с трудом поверит в то, что дворецкий способен на такое дерьмо. — Ты когда-нибудь пытался сбежать?

— Достаточно. А сейчас поешь.

— К черту еду. Ответь мне. — Резкость в ее голосе вызвало отчаяние, засевшее в груди. Она не могла вынести даже мысли об его страданиях. — Ты пытался выбраться?

— Это было давным-давно. И только один раз. Больше никогда.

— Почему?

Он отошел от нее, таща цепь на лодыжке по каменному полу.

— Почему, Майкл?

— Я был наказан.

Ох, Господи.

— Как?

— Они пытались кое-что отнять у меня. В конце концов, я победил, но кое-кто пострадал. Поэтому больше я никогда не протестовал. А сейчас поешь. Я вскоре должен буду прийти к тебе. — Он уселся перед своими рисунками, поднял карандаш и принялся за работу. По тому, каким молчаливым он стал, Клер поняла, что он будет игнорировать ее до тех пор, пока она не сделает так, как он просил.

Он мог быть застенчивым и скромным, но вовсе не являлся слабым противником. Отнюдь.

Единственная причина, по которой она вернулась в постель и принялась за еду, состояла в том, что пока ее мозг плел интриги, остальному телу требовалось себя чем-нибудь занять. Задумавшись об освобождении Майкла и беспокоясь о том, что было сделано с ним, Клер перевела взгляд на темный угол, а потом осмотрела всю комнату.

— Пожалуйста, зажги все свечи.

Он тотчас же так и сделал, и комната утонула в свете.

Клер снова вернула взгляд к темному углу, где висели цепи. Она пришла в ужас от наказания, которому ему подвергли. На самом деле. Если она уйдет, а они поймут, что она вернется…

Она не смогла бы оставить его здесь. Если они уже пытались причинить ему однажды боль, это слишком опасно.

Вернемся к плану «А». Она заберет его с собой.

К тому времени, как была отложена вилка, Клер уже знала, что нужно сделать. Майкл должен будет сыграть маленькую роль, а она позаботиться об остальном. Но он пойдет с ней. Ни при каких обстоятельствах она бы не пошла на риск оставить его здесь.

Промокнув салфеткой рот, она поняла, что была только одна тарелка.

— Это было на нас обоих? — спросила девушка, внезапно испугавшись. Она прикончила добрую половину киша.

— Нет. Только для тебя. — Он бросил взгляд через плечо. — Не останавливайся, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты была сыта.

Когда она вновь принялась за еду, казалось, что он испытывает огромнейшее счастье оттого, что она ест, практически сияет от удовлетворения. И такое поощрение и принятие, в свою очередь, вызывали у нее странную и безудержную радость. Слишком на многих свиданиях на Манхэттене требовалось оставаться бдительной и сохранять подтянутость: быть худой и следовать моде, пока сидишь напротив профи при костюме и галстуке. Вести пустые разговоры, болтая о бродвейских постановках, новостях «Таймс» и знакомых. Опережать противника на одно очко, выкручиваясь самым изощренным способом.

Когда Клер, в конце концов, отставила тарелку, она была сыта. Довольна. Расслабилась, несмотря на ужасающую ситуацию. Дремота уцепилась за нее, как ребенок за юбку, желая обнять.

Она закрыла глаза, и вскоре после этого почувствовала, что все свечи кроме одной погасли, а кровать качнулась.

У нее над ухом прозвучал голос Майкла.

— Мне нужно взять от тебя.

Она без оговорок подставила шею и привлекла его к себе. Со стоном он погрузил клыки ей в горло, устраиваясь так, как она его учила — между ее бедер, прижимаясь эрекцией к ее сердцевине. Она пошевелилась под ним, развязывая халат — приглашение, которое он с жадностью принял. Его руки блуждали по ее коже, теплые мужские ладони, поглаживая, спускались все ниже. Неспешно посасывая ее шею, он скользнул пальцами ей между ног.

Оргазм заставил ее разлететься вдребезги, сочетание укуса и сексуальной силы было слишком мощным и великолепным, чтобы вынести его.

Когда, в конце концов, оставив шею, он принялся облизывать ее, она захотела большего. Что он и сделал. Его рот двинулся к ее груди, и она бесстыдно толкнула его ниже, к гладкой коже живота. Она неистовствовала, пребывая на вершине блаженства, плавая в огне между ними.

Она услышала его вздох и поняла, что он увидел ее женскую суть.

— Ты нежная, — прошептал он. — И ты блестишь.

— Из-за тебя.

— Куда мужчина… входит?

Она не могла поверить, что он не знает. Хотя откуда? Те книги, которые он читал, вряд ли включали в себя описание женской сексуальной анатомии.

Она ввела один из его пальцев в себя, выгнувшись дугой, когда он проник внутрь.

— Сюда… — Ее дыхание вырывалось тяжелыми толчками. — Глубже. Сюда.

Он застонал и зажмурился, словно испытывая ошеломление. В хорошем значении этого слова.

— Но ты маленькая. Ты так тесно охватываешь меня даже сейчас, а я намного… больше там, где мужчина.

— Поверь мне, ты будешь в самый раз — Клер стала двигаться, доставляя себе удовольствие и на мгновение задумавшись, когда же в последний раз ее внутренняя распутница выбиралась на белый свет.

«Никогда».

Он внимательно рассматривал ее тело и лицо. Его трепет и очарование делали происходящее новым и для нее.

— Я обнаружил, что хочу… — Он прочистил горло. — Боюсь, у меня есть… извращенное желание.

— Какое?

— Я хочу поцеловать тебя здесь, — ответил он, пробежавшись большим пальцем по ней. — Потому, что хочу попробовать тебя.

— Тогда сделай это.

У него вспыхнули глаза.

— Ты позволишь мне?

— О, да. — Она развела колени еще шире, качнув бедрами. — И это не извращение.

Погладив внутреннюю часть ее бедер, он склонил голову для поцелуя. При первом же прикосновении он застонал, содрогнувшись всем своим огромным телом, заставив кровать закачаться так, что ее эротические предвкушения усилились. Сначала он медлил, тщательно изучая, после чего перевел взгляд от ее холмика по животу и грудям к лицу. Он смотрел на нее, чтобы удостовериться, что делает все правильно. Как делал всегда.

— Да… — хрипло выдавила она. — Господи, да, я обожаю это…

Он поднял голову и улыбнулся, после чего скользнул руками ей под колени, развел их и нежно, медленно припал к ней. Поначалу. Вскоре он ускорил движения, наращивая темп до тех пор, пока мурлыкающие звуки, которые он издавал, не обрели безудержность и не стали разрезать тьму в одном ритме с пульсированием крови в ней. Не было конца наслаждению, не было конца кружащим, пронзающим движениям языка или упругих губ, не было конца жаркому дыханию или оргазмам, испытанным ей.

Когда, в конце концов, он поднял голову, она почти плакала.

Она потянула его вверх, чтобы вернуть услугу. Но стоило ей только прикоснуться к поясу на его халате, как он схватил ее за руки.

— Нет.

Она могла видеть его эрекцию, шелк обрисовывал ее толщину.

— Я хочу…

— Нет. — Выкрик выстрелом прозвучал в комнате, и мужчина шарахнулся от нее, метнувшись прочь от того, в чем они оба нуждались.

— Мы не должны… заниматься любовью? — Когда он ничего не ответил, она прошептала: — Майкл, тебе же сейчас больно.

— Я облегчу себя сам.

— Позволь мне помочь тебе.

— Нет! — Он резко мотнул головой, потом потер лицо. — Прости мне мою вспыльчивость.

Учитывая степень его сексуального возбуждения, тому было прекрасное объяснение.