Чужая душа - потёмки (СИ)

— Между прочим, тебе оно нравится, — поддела я. — Или тебе нравятся мои коленки?

Лазавей хмыкнул, застегнул ворот рубашки и провёл рукой по лбу. Я тут же набросилась с вопросами, не тяжело ли ему, почему не отправил меня верхом.

— Потому, — лаконично ответил Эдвин и покосился на Марицу. Она, как и в прошлый раз, спала во время перемещения. Оно и правильно, а то после него подташнивает. — Агния, Ишбар не Оморон, с меня не убудет.

Нас вынесло на окраине Ишбара, неподалёку от Школы. Лазавей предложил выбрать любое место, и я склонилась к тому, что негоже пугать народ возникшими из ниоткуда магами. Да, себя теперь я тоже гордо именовала магичкой (или магиней, как пытался переучить говорить правильно Эдвин), потому как умела хоть что-то сотворить из ничего. Мечты о поступлении после третьего курса Общеобразовательного факультета на первый курс какого-нибудь чародейского могли стать реальностью.

Мы потопали в сторону Школы. Я — с Марицей, Эдвин — с моими катулями. Судя по времени суток, Алоис сейчас разбирает бумаги в ректорском кабинете, подменяя супругу. Если ошиблась, застану саму Маргариту.

Во дворе стояла непривычная тишина. Никто не падал на голову с небес, никто не пулялся заклинаниями и не заставлял маршировать зомби. Оно и понятно — ученики разъехались на каникулы либо разбрелись по Ишбару.

Административный корпус манил сухостью — я успела изрядно промокнуть. Эдвин помочь не мог: руки заняты. Толкнув дверь, знакомыми коридорами направилась к ректорскому кабинету. Постучалась и заглянула внутрь: Маргарита сидела за столом и что-то писала. Фривольное платье с вырезом плотно обтягивало живот, не заметить который было невозможно.

Ректор подняла голову, приготовилась послать визитёра куда подальше, но раздумала, разглядев, кто он. Маргарита тут же расплылась в улыбке и попросила полчаса подождать, пока она закончит отчёт.

— Я не одна, — покосилась на Эдвина. Ему нужно к восьми вечера быть в Вышграде.

— Это хо-ро-шо, — вновь углубившись в бумаги, протянула Маргарита. — Проходите, господин Лазавей, присаживайтесь.

Эдвин присвистнул:

— Быстро же распространяются новости! Или вы, госпожа Ксержик, видите сквозь преграды?

— Просто замужем за сорокой, — пожала плечами Маргарита. — Алоис рассказал после разговора с Агнией. Она, конечно, ничего не говорила, но ему и не нужно, догадливый!

Я прошла к диванчику и уложила на него дочку. Эдвин сгрузил на пол сумки и поинтересовался, где Алоис. Мы с Маргаритой одновременно уставились на него: ректор — прищурившись, я — с надеждой. Зачем ещё говорят с отцом девушки? Увы, Ксержик понадобился Эдвину по другой причине, абсолютно не связанной со мной. Обидно, но не смертельно.

Отправив Эдвина по адресу, то есть к Алоису, копавшемуся в Архиве, Маргарита с трудом поднялась и подошла к Марице:

— Жаль, колдовать мне нельзя, а то бы сняла сонные чары. Надеюсь, твой не переборщил?

Покачала головой: в Эдвине я уверена.

Выяснилось, что рожать Маргарите через недели две-три: тут среди ведьм не было единого мнения. Ректор надеялась, что это радостное событие произойдёт как можно скорее.

— Заодно отцовские чувства Алоиса проверю, — подмигнула она. — Спихну на него двойняшек, а сама умотаю на практику с пятиклассниками. Так соскучилась, сил нет!

Маргарита скорчила рожицу и тяжело вздохнула. Кто не знает её, подумает, кокетничает, но внешность ректора обманчива. Выпускникам повезло, что не она принимала у них экзамены.

Закончив с бумагами, ректор засобиралась домой. Откопала зонт — некромантский, черный, подняла левитацией тяжёлую папку и вышла в коридор. Там её поджидал Алоис.

— Твоя дочура приехала, — кивнула в мою сторону Маргарита, — так что притащи чего-нибудь выпить.

— Обижаешь, в моём доме всегда всё есть! — Ксержик подхватил жену под руку и одарил меня лукавым взглядом.

— Чудище, дочку-то поцелуй! — ткнула супруга локтем ректор.

Я с готовностью подставила щёку, но Алоис ограничился прикосновением воздуха. Неисправим! Зато я не осталась в стороне и чмокнула в лёгкую щетину.

— Не боишься, что заревнует? — сверкнуло глазами некромантсткое 'чудище'.

— Это ты боишься, — поддела я.

— Кого? Ару или Эдвина Лазавея? Так первая сама толкает в пучину разврата, а второй мне не соперник. При всём уважении к магистру.

Самомнения Ксержику не занимать, как и остроты языка. Он тут же отличился снова, напомнив, что я хотела сделать с его лицом год назад. Я достойно ответила, что кое-кто тоже клялся, что дочерью не назовёт.

— Я - назвал? — закатил глаза Алоис. — Девушка, когда? Ох уж эти фантазии!

Услышав недовольное шипение Маргариты, Ксержик поспешил обхватить меня свободной рукой за талию и ловко притянул к беременной супруге:

— Ну вот, полный набор. Ара, зонт могла бы не брать, дождик мне не помеха. Так что топаем домой, девочки, готовим ужин, а с меня выпивка. Арочка у нас не пьёт, тяжёлое не таскает, — раз, и папка ректора перекочевала к Алоису, — и не колдует. Сколько раз повторять, а?

— Ты мне не указ. Кто вы там, Алоис Ксержик, — старший преподаватель?

— Молчу, сиятельная, помню своё место, — Ксержик поцеловал супругу и повёл нас прочь. Мои вещи благополучно покачивались в воздухе за спиной Алоиса. На мой вопрос, где Эдвин, ответил, что Лазавей тоже с нами поужинает, скоро будет: — Адрес я сказал, разберётся. Да и хаживал уже.

Алоис не обманул: Эдвин действительно зашёл, наскоро что-то пожевал и отправился восвояси, обещав быть на связи. Средство общения мне оставили, так что не жаловалась. Да и выходные мои: Лазавей клятвенно обещал проводить их в Ишбаре. Мне казалось, что он побаивается оставаться наедине с Ксержиком и мной, что внушало подозрения о нежелании жениться. Вообще, наши отношения в народе называли сожительством, но я предпочитала более красивое: 'возлюбленные'.

В тот вечер вопреки первоначальным планам Эдвин задержался, долго говорил с кем-то в Вышграде, а потом сообщил, что ночует в Ишбаре. Алоис почесал затылок и изрек, что на печи мы втроем не поместимся, да и ребенка неплохо бы убрать подальше: 'Рановато ей просвещаться'. В ответ Лазавей заявил, что яблоневый сад отлично подходит для учебной работы.

— Ну уж нет, — решительно вступила в разговор Маргарита, — сад занят. Марицу давайте мне: пусть изверг привыкает к детишкам, все равно на голодном пайке.

Алоис вздохнул и пробормотал, что пошел смотреть на сад. Подоплёку любви к плодовым растениям понимали только мы с Маргаритой, причем я — в общих чертах. Очевидно, что сад, что могилки одинаково прельщали блудного папашу для уединения с девушкой. Надо бы их с мамой свести: узнает ли она его? Или он её? Останавливало одно — боязнь разругаться с обоими.

В итоге нам постелили в гостиной в компании благопристойных изысканий Ксержика. Непристойные остались в кабинете.

Эдвин скептически осмотрел ложе и предложил устроиться на полу.

— Рановато ещё, — хмыкнул с порога Алоис. — Агния, вроде, не старая грымза, чтобы не прижаться.

Покраснев, потянулась к полке, пригрозив разбить все горшки Маргариты. Ксержик тут же пожелал спокойной ночи и закрыл дверь: любовь мачехи к маргариткам известна.

— Помню вашу первую встречу, — Эдвин с интересом осмотрел гостиную и развалился в кресле-качалке. — Вы друг друга не выносили, а теперь не разлей вода.

— Я у него полгода жила, привыкла, — задёрнула шторы и потянулась. — Ты у кого моей руки просить станешь?

— Прости? — Лазавей резко остановился, едва не упав.

— Ясно, — нахмурилась я. — Перепихнуться и забыть.

— Забудешь, как же! — Эдвин встал и обнял меня. — Но женитьба… Эээ, Агния, куда торопиться?

Промолчала, а то разругаемся. Ничего, всё равно Лазавей никуда не денется, только косится подозрительно. Не выдержав, спросила напрямую, в чём дело. Эдвин тему замял, предпочёл заговорить о чете Ксержик. Его интересовало, как мы общаемся, чему меня супруги учили. Рассказала, припомнив и улепётывание от нежити. Когда дошла до ругани Алоиса и методов зазубривания кодекса мага, Лазавей рассмеялся, поцеловал и заверил, что в этом доме меня любят.