Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)

- Это чем же? – Долохов наконец осознал реальность происходящего и вполне успокоился для того, чтобы ее выслушивать и видеть. Розалина никогда не была обычной женщиной, и удивляться ничему, связанному с ней, не приходилось. Мужчина это прекрасно понимал. Но вот неожиданность ее просьбы о помощи. И чьей?! Человека, убившего ее по случайности вместо ее же ребенка?! Эта неожиданность превосходила даже ее внезапное появление в его жизни спустя одиннадцать лет после ее же гибели. – Что я могу сделать, по-твоему?!

- Ты союзник Хранителей, я это знаю, и не отрицай. Я прошу тебя… Если получится, если сможешь не допустить того, чтобы они и… вы, - она сглотнула. - Добрались до нее одновременно… Дай ей шанс, прошу тебя!

- С чего ты решила, что я стану ей помогать? – усмехнулся маг, скрестив на груди руки. – Зачем мне это нужно?

- Ты ведь хочешь исправить то, что натворил, - она отвернулась от него, встав лицом к окну, и передернула плечами. – Исправить это невозможно, как и вернуть меня к жизни. Но кое-что можно сделать, и ты можешь, поверь мне.

- Даже если я и сумею развести эти две последних встречи во времени, это не гарантирует твоей дочке спасения, - он развел руками.

- Это даст ей шанс. Против и Димитра, и Блэк у нее попросту не будет шансов, и ты это понимаешь не хуже меня. Что такое не иметь шансов, ты знаешь, - женщина тяжело вздохнула, все еще глядя на закрытое шторами окно. – Дай ей шанс, - она покачала головой, каштановые локоны аккуратно лежали на ее спине в светлом платье. – Хотя бы ради меня.

- Когда-то давно я спрашивал, есть ли шанс у меня. Помнится, ты ответила, что нет. Зачем мне давать ей шанс?

- У тебя не было никаких шансов, и я не хотела тебя обманывать, - она наконец повернулась к нему лицом, на котором вновь воцарилась маска непроницаемости. – Но не потому, что я так хотела, а потому, что шанса у нас не было никогда. Никакого. Он – мой выбор, и выбор этот делается не валькирией. Хотя я и не жалею, но не хотела и не хочу того, что сделала с твоей жизнью. Если и есть в этой истории человек, которому уже достаточно испорчена жизнь даже для расплаты за все это, то это именно Кэт. Она не виновата ни в чем, а заплатила очень дорого, поверь. Дар, который я ей передала, это не благословение. Это в какой-то мере и проклятье тоже.

- Я был свидетелем на твоем посвящении, - негромко заметил Долохов. – Тебя тогда спросили, не хочешь ли ты избавиться от этого. Ты ответила, что нет. Если это такое уж проклятье, почему ты не отдала его еще тогда?!

- Я не смогла бы жить иначе, - она слабо улыбнулась. – Я не умела жить так, как люди. Мне хотелось быть обычной, но это просто невозможно, точно так же, как невозможно и стать валькирией, будучи мужчиной.

- Роуз, - его рука вновь поднялась было к ее щеке, но замерла на середине пути. – Что я, по-твоему, должен сделать?! И с чего вдруг?! – он вновь облизнул пересохшие губы.

- Только то, о чем попросила. Если вдруг окажется возможным, дать шанс спастись. Не спасти, не убить Блэк, не посадить Димитра под замок, всего лишь дать шанс. Ты это можешь.

- И никто иной не годится на эту роль? – приподнял он брови. Розалина медленно покачала головой.

- Мне больше некого об этом просить. И мне отчего-то все еще не хочется верить, что ты – скотина в облике человека. Почему-то я все еще хочу поверить в то, что ты все же человек. Хоть немножко… И да. Как валькирия, и как обитательница… Кхм, не этого мира, скажем так. Кэт разбивала маховик однажды, и когда я сказала, что ты платишь не только за мой дар, - она подошла к нему вплотную, но тепло ее тела не ощущалось. Не чувствовалось вообще ничего. – Сейчас ты платишь за то, что произошло с нами тогда. Ты не помнишь, конечно, да и я не помнила при жизни, но когда-то там, в другой реальности, она звала тебя папой… - звучало это так, словно она, отчаявшись дозваться до его разума, взывала теперь к его сердцу, к его человечности, к его душе, вероятно. - Ты не был ее отцом, нет, - предугадав его вопрос, добавила она. – Он был ей отцом. Но я была не его женой, и выбор мой был другим. Ее рождение там стало результатом твоей ошибки и того, что я отбиться не сумела, а тебя и рядом-то не было. Итогом насилия…

- И… - его голос прозвучал необычайно хрипло, а пальцы внезапно с силой стиснули спинку кресла. – Кто был твоим выбором? За что я плачу теперь, после разбивания маховика?

- Я была твоей женой. – Взгляды серых, чуть усталых, проницательных, и карих, полных слез, глаз пересеклись. Что-то рухнуло в этот миг в душе мужчины, неотрывно следящего за красивым вечно теперь молодым лицом женщины в светлом платье. – Ты был моим выбором. Не Томас, который там был совсем другим. Ты.

- Я не был Упивающимся? – скрип лестницы под ногами поднимавшейся сюда девушки. Розалина оглянулась на дверь.

- В том-то и беда, что был. Я не знаю, почему, но мне не хватило света и дара, чтобы тебя от этого удержать. Вместо того, чтобы уберечь от этого тебя, я вынуждена была скрываться и сама, как жена Пожирателя. Еще до смерти Поттеров. Я после нее тоже долго не прожила, кстати.

- Кто? – он уже знал ответ и не уверен был, что хочет его услышать. Но какая-то безумная надежда, что ответ будет иным, все-таки оставалась в его сердце. Однако ответ, прозвучавший в тишине кабинета, убил эту надежду на самом ее корню. Всего лишь одно короткое слово, и большей боли отчаяния, чем та, что вспыхнула в его душе, просто не существовало.

- Ты. – Она снова тяжело сглотнула. Шаги в коридоре слышались все ближе. – Ты платишь не за то, что я валькирия, - прошептала она. – Ты платишь за то, что сделал тогда. Ты был моим выбором. У тебя был шанс. У нас с тобой… Мы оба его потеряли. И поверь, я была бы рада за тебя, если бы ты все же смог жить своей жизнью. Не там, нет. Сейчас. Мне пора, да и Лика скоро явно забеспокоится. Она неплохая девушка, кстати, тебе повезло, - Розалина коснулась маховика, тот засветился приятным желтоватым светом. Черты женщины размывались, словно бы тая в воздухе.

- Я люблю тебя, Роуз, - вслед ее чертам негромко произнес волшебник, до побелевших костяшек пальцев сжавший кулаки. – Пока ты здесь, ответь мне. Думаю, теперь-то ты знаешь… - она замерла, давая ему задать вопрос. Почти прозрачная, почти исчезнувшая. – Не там, в этой реальности, ты любила меня? Вообще, хоть немного, до Реддла… – женщина вскинула голову и в ее прозрачных глазах полыхнул странный огонек.

- Нет. Но я очень сильно ценила тебя. Ты был мне близок. Иногда это даже больше, чем любовь… - ее рука вновь стиснула призрачный маховик.

Прежде чем ее образ окончательно растаял в холодном воздухе кабинета, до Антонина донеслось едва различимое:

- Мне больше некого просить… Дай ей шанс…

- В последнее время, - он горько усмехнулся, тяжело опускаясь на стул и потирая виски, - я, кажется, только этим и занимаюсь. Даю всем шанс. Которого никогда не было в этой реальности у меня… - голова страшно разболелась, принося вместе с болью осознание того, что свою надежду на взаимность и как следствие этого свой шанс он придумал себе сам.

Розалина пыталась его поддержать, тем только сильнее привязывая к себе. Возможно, откажи она ему резко и жестоко, все повернулось бы иначе. Но мягкость ее отказа и то, что ее грызла вина перед ним, заставили его придумать себе то, чего никогда не было в этой реальности, и не факт, что было в прошлой. Не его любовь, он в ней не сомневался. Ее любовь к нему. Прозвучавшее сейчас «нет» резануло не хуже ножа, но вместе с тем принесло какое-то странное облегчение… Вместе с рассказом Розалины и ее твердым и холодным «нет» рухнуло что-то, почти три десятка лет терзавшее и мучившее его изнутри. Он любил ее и разлюбить не мог, это было невозможно. Но внезапно для себя мужчина вдруг осознал, что он мог бы жить без нее. Не существовать, как ему казалось почти тридцать лет, а именно жить. Внезапное ощущение теплых ладоней на плечах, живых, настоящих. Встревоженные серые глаза в обрамлении пышных ресничек. Лика.