Судьба изменчива, как ветер (СИ)

- Не знаю, – Наст попытался сесть, но боль пронзила его, и он остался лежать. - В тот день, как мы из поместья уезжали, ничегошеньки известно об них не было. А теперь – как узнать? Да ты сам-то как здесь? Ты пленный?

- Да вроде пленный, только кто их разберет, этих карейцев? Меня сочли за храбреца, поэтому оставили в живых. Очухался в подвале, увидал тебя. Крепко тебе досталось, столько дней без памяти лежал. Бредил, какого-то Антония звал. Кто он такой?

- Никто, просто раненый один, - неохотно ответил омега, - я его лечил, а потом из огня вытаскивал. Сам идти он не мог, нога разбита, - он тяжело вздохнул, пытаясь справиться с собой, не смог и сник, закрыв лицо руками. - О, небеса, и где ж он теперь? Убили или сгинул в пламени?

- Кто он тебе? – повторил Руди. – Что ты о нём так убиваешься?

- Он мне никто, - глухо сказал Наст, - привык просто. Руди, скажи, что с нами будет? Нас всех убьют? Про этих карейцев беженцы такие ужасы рассказывали.

- Не знаю, Наст, возможно, с кем-то они и жестки, но тут ведут себя совсем не так, - задумчиво отозвался кузнец. – Днем мы, кто в силах, роем ямы, мертвяков закапываем, всех без разбора, и своих, и чужих. Охраны почти никакой, один солдат на двадцать наших, да и тот рассеянный какой-то, словно ему и дела нет, сбежим мы или как. Слышь, Наст, подлечивайся побыстрей, да и домой рванем! Нас там получше кормят на работах, я буду приносить тебе еды.

- А я смогу идти?

- Сможешь! Я посмотрел – нога навылет прострелена, плечо вообще едва задето, еще несколько дней – и в силу войдешь!

- Далеко до деревни-то нашей, как мы дойдем? Сам говоришь, неприятель везде.

- Как-нибудь доковыляем. А нет - так всё лучше на свежем воздухе помирать, чем здесь, в духоте этой, в мерзости.

- И то верно, - согласно прошептал Наст, - мне тебя сам бог послал. Всё лучше со своим деревенским в неволе сидеть, нежели среди чужих. Веселее как-то, надежнее…

Руди бережно укрыл омегу рваной тряпицей, поправил выбившуюся из хвоста прядь волос. «А он вовсе и не глуп, как все в поместье думали. Зачем он дураком прикидывался?»

Вскоре раны Наста почти затянулись, только хромал он сильно. Ночью они незаметно выбрались из подвала полусгоревшего дома, где располагался лазарет, и начали свой долгий путь домой.

***

Через неделю после похорон князя Мая, Илай по пути в партизанскую школу решил ненадолго завернуть на погост.

- Я догоню, езжайте без меня, - крикнул он Карлосу и мальчишкам, поворачивая коня налево, - вы не волнуйтесь, я недолго.

- Но командир, грозы бы не было, синеет небо, - озабоченно крикнул в ответ солдат. - Промокнете до нитки.

- Не страшно, дождик летний...

Возле свежего холмика сидел Тефан. Лица его было не видно князю, но вся поникшая фигурка была так трогательно беззащитна, что Илай ощутил, как в горле встал комок. По сути надо было отругать омегу, нарушившего запрет ходить за пределами поместья в одиночку, но не хватало духу это сделать. Напротив - захотелось подойти и обнять, почувствовав влекущий запах липы и полыни...

- Май, надеюсь, ты ушел отсюда со спокойным сердцем, - князь подошел совсем близко, и ему стало слышно, что говорит Тефан, обращаясь к усопшему. - Я не ропщу на тяжкий груз, что ты возложил на меня своими последними словами, но как могу исполнить данные обеты, оставшись в ладу с собственной совестью?

- О чем вы говорите, граф? - Илай присел с ним рядом на траву и взял за руку. Тефан испуганно взглянул и дернулся, чтоб отстраниться, но вместо этого вдруг резко подался вперед, прижался головой к груди и плечи его задрожали.

- Ну же, Ваше Сиятельство... граф... Тефи... успокойтесь, - растерянно бормотал Илай, гладя его по голове, - пожалуйста, не надо. О, небеса, ну что мне с вами делать? - Как многие мужчины, князь совсем не выносил омежьих слёз.

Ударил гром, и первые капли дождя упали на землю, и сразу же за этим ливень хлестанул как из ведра.

- Надо укрыться, Тефан, видите, как льет. Не нужно было вам сюда ходить, кругом опасность.

- Простите мою несдержанность, князь, - невнятно пробормотал Тефан, поднимаясь с земли, - я не хочу вас отвлекать от дел. Езжайте, я дойду до дома сам...

Не слушая, Илай схватил его за руку и потянул к выходу с погоста. Дождь сделался ещё сильнее.

- Что за напасть? – хмуро глянул на разгулявшиеся небеса Илай. – С утра светило солнце, а сейчас такая жуткая гроза. Придется переждать, - не отпуская мокрой ладошки Тефи, он резко свернул к домику кладбищенского смотрителя, одиноко стоящему сразу же за невысокой оградой.

Домик был невелик, но добротен. Внизу располагалась просторная комната с печью и кладовка, где хранились заступы, лопаты и прочий необходимый инвентарь. На чердак вела приставная лестница.

- Ну, вот, - облегченно вздохнул Илай, - здесь сухо. Ливень скоро закончится, а пока надо поискать, чем можно обтереться. Вот полотенце, обсушите волосы и вытрите лицо. Я бы советовал вам снять одежду и отжать... Что вы так смотрите? Стесняетесь меня? Ну, хорошо, я выйду в коридор. И не пренебрегайте добрым советом. Если останетесь в мокрой одежде, простудитесь.

Тихо закрылась дверь, и Тефан остался один. Он чувствовал себя страшно неловко, руки дрожали, а лицо горело, несмотря на прохладу. В комнате все еще витал запах Илая, руки помнили его прикосновение, а сам он был так близко... Все мысли графа были лишь об этом, уединенность места добавляла волнения, сердце стучало как сумасшедшее, грудь тяжело вздымалась …

«О, небеса, я грешник и распутник, - ужаснулся он, - Мая совсем недавно схоронили, а я…»

Стараясь успокоиться, он принялся вытирать свои длинные густые волосы, сосредоточившись на этом обыденном деле. Вытер лицо и руки, скинул и отжал над ведром рубашку и торопливо накинул на себя, поежившись от прикосновения прохладной влажной ткани.