Дети надежды (СИ)

Но это был тревожный сигнал, возвестивший о наступлении трудных времен.

4. Тяжелый день

Ты брошен вниз силой судьбы,

Ты унижен и раздавлен,

Время забыть то, кем ты был,

Но помнить, кем ты стал…

(КИПЕЛОВ. «Путь Наверх»)

Чертов дождь! Земля разбухла, тяжелые ботинки вязнут в грязной жиже. Да и солнце зашло уже, толку от него и так мало было — весь день за тучами, а теперь и вовсе темнотища.

Хорошо хоть, немного совсем осталось. Всего чуть-чуть. Взобраться на холм, за ним — малая полоса, а потом долгожданный отдых. С развлечениями, потому что сегодня он, наконец, сделает Бешеного Тито, сегодня его отделение придет первым. Если, конечно, чего не случится…

И вот это самое «если» не дает Яромиру покоя, чутье подсказывает: что-то не так. Блядь! Двоих не хватает. Причем, от самой реки. Нет, через реку все нормально переправились, он проследил, потом, сразу у берега, лесочек начинался… Надо было там повнимательнее… Надо было! Блядь! Кого хоть нету-то?

Яромир наскоро вглядывается в усталые, измотанные маршем мальчишеские лица, блестящие от пота, с налипшей грязью… Нет замыкающего Славко Крюка и этого новенького — Малыша Эйдо. Малыш пока неумеха, но старательный и сообразительный… пожалуй, самый большой умник в его отделении. А Крюк — тот вообще лучший боец после самого Яромира и ещё Руни Змея… Куда они могли подеваться?!

Яромир смачно выругался и собрался уже окликнуть Руни Корда по прозвищу Змей, пусть возьмет пару ребят и отправится на поиски. Но тут пропажа нашлась. Крюк и Малыш быстро догнали их. Яромир с удивлением отметил, что Крюк весь мокрый, с головы до пят, даже короткий ежик волос… Это явно не от дождя, а в реку Крюк не падал…

— Ты как? — бросил ему на бегу Яромир

— В норме! — выдохнул тот.

Ну, в норме так в норме. Потом изложит, куда он там нырял и за каким хреном. Главное, они сейчас первыми идут. «Я тебя обставлю, Бешеный!» — эта мысль вертится без остановки в голове Яромира, пока они бегут к полосе препятствий — последнему испытанию на этом марше.

… Он был в шаге от победы. А парни его — в шаге от похода в бордель. И всё было бы, как надо, если бы не Долговязый Баир. Ноги у него, паразита, длинные, а яму перепрыгнуть не может. Все прыгают — нормально, а этот валится туда, как мешок с говном! Яма конусообразная, глубокая, стенки, покрытые какой-то серой жижей, гладкие, скользкие. Так этот мешок, в смысле — Баир, завалился туда и вылезти самостоятельно ему, видишь ли, слабО. Пока вытаскивали… Аа! Чего там! На финише их уже ждали Тито и его ребята.

— А я уж думал, вы заблудились, — оскалился в ухмылке Бешеный.

Вот сука, а! Повезло ему сегодня. Если б не Баир… И парни его к шлюхам пойдут, а отделение Яромира опять на голодном пайке.

А без шлюх тяжко. Есть, правда, везунчики, у которых постоянные партнеры. Вон, как Змей с Дикарем. Они и во Флорес местный ходят только, чтобы шоу какое-нибудь дешевенькое глянуть вдвоем, чтоб завестись покруче. Ну, или чтоб Дикарь себе новую кошмарную татуировку сделал… Но таких счастливых парочек — по пальцам сосчитать. Больше тех, кто друг с дружкой по случаю где-нибудь уединяются. Вроде как взаимопомощь. Проблема только в том, что давать согласны немногие. Сверху все норовят… как, впрочем, и сам Яромир… А силой брать нельзя. Есть такое железное правило, в уставе не записанное, но всеми соблюдаемое — с товарищем по оружию можно только с его согласия. Выкручиваются по-разному: в карты «на дашь» играют или по-другому как договариваются — лишь бы всё «законно» было.

Яромиру в такой ситуации совсем фигово. По тем же неписанным правилам, со своими из отделения ему нельзя, что сверху, что снизу — а авторитет командирский можно так попортить, что потом уже и кулаками не восстановишь. С ребятами из других подразделений Яромир встречался несколько раз — на него часто обращали внимание — заработал после этого славу супер-любовника… по немудрящим подростковым меркам, естественно… С ним бы многие хотели, он это знал, но распорядок дня-то у всех подразделений разный, а гоняли их по-черному, так, что и силы не всегда оставались.

Постоянных же партнеров у Яромира не было, не чувствовал он ни к кому такого… такого, чтоб… Ну, как у Змея и Дикаря… Они и сейчас друг к дружке жмутся. Дикарь что-то нашептывает Змею в ухо, щекочет его шею давно не стриженными волосами, а тот оглаживает его спину… Яромир засмотрелся и… Вот, блин! Плохо без шлюх.

Все из-за Долговязого. Можно, конечно, себя успокаивать, мол, зато мы технику лучше осваиваем и по стрельбе показатели выше, но полезнее будет натаскать Баира яму перепрыгивать. Причем, прямо сейчас. Хрен ему, а не отдых, раз все отделение подвел!

Яромир окликнул Долговязого.

… Вытаскивать он Баира не стал.

— Не умеешь прыгать, так, хоть, вылезать самостоятельно научись!

Долговязый пытался. Раз, другой… десятый… Карабкался вверх и скатывался на дно, перемазался весь в серой жиже.

В конце концов, захлюпал носом, шлепнул в отчаянии ладонью по натекшей на дне грязной дождевой луже.

— Не могу больше, Волк, хоть застрели, не могу!

И смотрит вверх, где застыл, скрестив руки на груди, Яромир. Натыкается на взгляд — холодный, неумолимый, как этот долбаный дождь.

— Сдохнешь тут, если не вылезешь!

Собравшись с силами, Долговязый опять карабкается. Всем телом карабкается, только что не зубами вгрызается, пальцы, точно крючья, втыкает в твердый грунт. Со второй попытки вылезает-таки. Задыхается, грязь изо рта выплевывает, ногти содраны, пальцы в кровище… Но смотрит молодцом. Получилось ведь!

Яромир дает ему насладиться триумфом, передохнуть слегка, потом командует:

— А теперь прыгай снова!

… Научил. Сам чуть не околел под этим дождем, а уж Долговязый… ободранный весь, одежда — в клочья, руки — в мясо. Но прыгать теперь будет исправно. Он эту яму, пока жив, не забудет.

«Теперь держись, Бешеный! В следующий раз уже — точняк».

А сейчас — под душ, да в койку. Ещё бы кого тёплого под бок — и вот оно, счастье. Но на это, последнее, рассчитывать не приходится… Да и ладно, за возможность стать офицером он готов многое вытерпеть, не только муки воздержания.

… Тяжелые ботинки грохочут по бетонному полу — Яромир направляется в раздевалку. Тело уже так и просится под теплые струи. «Главное, чтоб ни одна скотина не помешала». Только успел так подумать — и на тебе: судя по шуму голосов в раздевалке, скотин оказалось две, и обе из его отделения. Славко Крюк и Малыш Эйдо. А ведь чуял, что что-то не так с этим их загадочным исчезновением, с мокрым Крюком…

Яромир входит с мыслью: «Убью обоих!» и застаёт следующую картину: Крюк пытается повалить Малыша на тумбу с чистыми полотенцами. Несмотря на то, что у Крюка вокруг бедер полотенце обернуто, намерения его сомнений не вызывают. А судя по реакции совершенно голого Малыша, точнее, по отсутствию реакции, чувства Крюка безответны.

Яромира они сначала не заметили. Пока он не окликнул негромко:

— Крю-ук!

Оборачиваются, замирают оба. У Славко аж кровь от лица отхлынула, потому что взгляд, направленный сейчас на него, этот знаменитый взгляд прищуренных зеленых глаз, не сулит ничего хорошего.

— Волк, я это… — запинаясь, выдавливает Крюк. — Это не то, что ты думаешь…

— Так расскажи мне, что это? — вкрадчиво говорит Яромир, подходя поближе.

«Что ж, послушаем».

… А было так: когда переправлялись через реку, Малыш Эйдо умудрился обронить оружие… во, руки-то кривые! Из всех только Крюк это заметил, он замыкающим шел, за Малышом сразу. Автомат обнаружили быстро, когда Крюк включил оптику в режим поискового луча. Всего-то проблем оставалось — нырнуть и достать. И тут выяснилось, что Малыш плавать не умеет… чего раньше об этом молчал, спрашивается?.. М-да, в таких случаях, как потеря боевого оружия, если б до начальства дошло, одной поркой дело бы не обошлось. Заставили бы доставать свой автомат со дна, это точно. А не умея плавать… вода, к тому же, ледяная, да темнотища, да глубоко и течение неслабое… Утонул бы, как пить дать. И списали бы, как «отсеивание непригодного материала»… В общем, Малыш с Крюком договорился. Обещал дать.