Стихии (СИ)

— Это мой медведь, — растерянно сказала я.

Оторвав взгляд от безобразных конечностей, увидела перед собой ухоженное лицо. Вокруг головы дамы, держащей моего медведя, витали черно-фиолетовые блики и лучами расходились размытые зеленые полосы. Она пристально посмотрела на меня, а потом, не удостоив ответом, направилась в сторону кассы. Игрушка удалялась с каждым шагом, а злость в моей душе росла, впитываясь в каждую клеточку тела. Я стояла и смотрела на прямую спину незнакомки и слёзы жгли глаза. Хотела одного: вернуть белого друга.

Женщина шла, нанизывая слои воздуха на свое тело. Они клубились и пытались прийти в равновесие подпитываемые более свежими потоками, струящимися через витрины и щели магазина. Воздух облагораживал себя, вытесняя из плоти удушающий аромат духов той злой дамы. Тогда твердо решила, что мишку не отдам, и наклонилась, ухватив самый нижний слой воздуха. Он показался очень тяжелым, плотным и не поддавался мне. Детских сил на него могло и не хватить. Но я присев, схватила слой двумя руками. Уперев ноги в пол, рванула невидимую ткань на себя, и она накрыла меня с головой. Видела сквозь прозрачную вуаль, как женщина, покачнулась и упала на пол. По залу пронесся глухой звук, а дама осталась лежать на полу.

Покинув своё воздушное укрытие, я стряхнула с себя куски разорванного полотна других слоев и подошла к женщине с некрасивыми руками. Встала возле нее и вгляделась в черные как смоль глаза, с густо накрашенными ресницами. Мой белый друг валялся на полу рядом с ее распластанным телом. Я наклонилась и подняла его. После чего обхватив обеими руками, прижала к себе очень крепко. Женщина смотрела на меня и блики вокруг ее головы были черными с включением красных пятен. Я наклонилась к той, что чуть не унесла с собой моё чудо и произнесла:

— Не надо было забирать моего друга.

Женщина прикрыла глаза и потом снова их распахнула. Я скорее почувствовала, чем услышала ее просьбу наклониться к ней. Опустилась на колени и подставила ухо. Слова злюке давались тяжело и сквозь хрип смогла расслышать:

— Ты. Однажды. Пожалеешь.

Потом ею занялись подоспевшие врачи. Их вызвала мама, а медведь мне достался бесплатно потому, что женщина уже успела за него расплатиться. В такой суете никто на это не обратил внимания. Мама и я сопровождали даму в больницу, забравшись в карету «Скорой помощи». Пострадавшей делали уколы, пытаясь снять боль.

Как только каталка с женщиной скрылась за белыми дверьми, которыми оканчивался коридор, родительница опустилась на стул и обхватила лицо руками. Сумочка той холеной злой дамы была в маминой руке.

— Это тётина сумочка? — задала я вопрос, хоть и знала ответ наверняка.

Мама бросила на меня быстрый взгляд и произнесла:

— Ты умница Вика, надо сообщить близким людям этой бедняжки о том, что произошло.

Раскрыв элегантный аксессуар, мама высыпала содержимое на сиденье. Там было столько всего красивого и женского, что я испытала настоящий восторг от увиденного. Среди великолепия обнаружилась красненькая книжица, небольшого размера. Паспорт. Родительница прочитала адрес, и мы уехали из лечебного заведения.

Дом, к которому мы подъехали, выглядел роскошно и был похож на огромный замок со множеством окон. Вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Нужная дверь оказалась первой от лестницы и мама нажала на звонок. Открыла нам дверь пожилая дама с мягким взглядом и доброй улыбкой. Вокруг ее головы блестели большие пятна оранжевого цвета и небольшое количество серых полос. По всей видимости, она чем-то болела.

— Здравствуйте, — начала разговор родительница, а женщина, улыбнувшись ей обратила свой взор на меня. — Простите, но Эвелина Артуровна здесь живет?

— Да, это моя хозяйка. А что случилось? – озабоченно спросила пожилая дама, снова переведя взгляд на мою маму.

— Мы сегодня были в магазине игрушек, и там произошло несчастье с одной покупательницей. Эта сумка принадлежит ей. Я открыла её, чтобы узнать адрес, где она проживает.

Мама кратко рассказала о произошедшем, и объяснила, где можно найти потерпевшую. Потом мы повернулись и ушли. На этом суматошный день закончился, но не закончились мои эксперименты с воздушными слоями. Мне нравилось с ними играть, и чем старше становилась, тем ощутимее чувствовала необычный дар. Знала силу и возможности каждого потока или воздушного пятна. Точно могла определить срок, сколько воздух заперт в том или ином помещении. Стала ненавидеть закрытые двери, ведь моему любимому новому другу, воздуху, негде было гулять.

***

Мне исполнилось десять, когда отец ушел жить в другую семью. Соперницу звали Света, и она из тех самых, что называли: «молодая да ранняя». Сказать, что очень страдала от его отсутствия родителя, не могла. Он всю жизнь пребывал в командировках, и моим воспитанием всецело занималась мама. Папа так и называл меня: «мамина дочка», когда ненадолго приезжал домой. Я сторонилась его и липла к родительнице. Было заметно, как его это коробило, но быстро справлялся с ситуацией и одаривал очередными безделушками.

Перемену в бюджете семьи после ухода папы мы с мамой ощутили не сразу. На столе по-прежнему не залеживались всякие вкусности, а безделушки теперь доставлялись по почте. Однажды, придя из школы и пробежав по обыкновению на кухню, застала маму плачущей над кастрюлей с супом.

— Что случилось? У тебя что-то болит? – обеспокоенная слезами дорогого мне человека, спросила я.

— Нет, дочка, не болит, — произнесла мама, вытерла соленую дорожку на щеке.

Возникла пауза, во время которой сердце стучало о ребра, будто сумасшедшее. Продолжая помешивать закипающий суп, мама вздохнула и сказала:

— У тебя родились братья. Папа звонил.

— Братья? Это Света родила? Да? – допытывалась я.

— Да, Света родила. Вас теперь трое родных людей.

На этом разговор и закончился. Позже съездила пару раз к отцу в его новую квартиру, посмотрела на братьев. Их назвали Мишей и Павликом.

К тому моменту в нашем семейном бюджете наметились перемены. Нечастыми гостями в холодильнике стали деликатесы, потом мясо. На смену им пришли каши, грибы, и макароны. Мы с мамой улыбались и подбадривали друг друга.

Через год родительница устроилась уборщицей в местное ремонтное управление, а я стала ей помогать. Мама брала всё больше и больше участков работы, и мы уже не справлялись вдвоем. Колоссальную часть бюджета высасывали коммунальные платежи. В итоге, сдали нашу четырёхкомнатную квартиру внаём, а сами переехали в «однушку» рядом, сняв ее у соседей по площадке.

Заселилась в нашу квартиру чета «новых русских». Мне всегда казалось, что бизнесом должны заниматься люди, у которых на лицах написано «три высших образования» и мудрость в глазах. У наших арендаторов на физиономиях было выгравировано совсем иное, то, от чего мороз по коже.

Сначала оплата за квартиру вносилась ими вовремя. Постепенно стали происходить задержки, недоплаты, и под конец вовсе неуплаты за аренду. Мама пыталась через районного полицейского разобраться с происходящим, но всё кончилось угрозами в наш адрес со стороны проживающих, и недовольством «участкового». Так мы и остались жить в «однушке». Денег резко стало не хватать, а мама набирала дополнительные участки работы. Хорошо помню тот день, когда Судьба решила устроить мне кастинг, на место баловня. Видимо в тот момент оно оказалось вакантным.

Я сидела по своему обыкновению во дворе и ждала, когда родительница домоет очередной подъезд. До этого убралась в двух девятиэтажных домах и, выдохнувшись, оставила маме трёхподъездную пятиэтажку. Спину и руки ломило, а живот скрутило так, что пришлось согнуться пополам.

— Эй, мала′я, — позвал хрипловатый мужской голос. — Ты как?

Подняв голову, увидела рядом с собой темноволосого парня немногим старше меня. Одет он был куртку «косуху» и джинсы. Вокруг его головы светился ореол всех цветов радуги. В своей жизни видела такое впервые.

— Нормально, — отозвалась я.