Блондинка в цветочек

– А вот что! – Ник неожиданно наклонился к ней, благо, стояла она очень удобно, и поцеловал в губы. Просто поцеловал, быстро и стремительно. Чмокнул, можно сказать. А по ее спине уже побежали предательские мурашки. – А ты мне нравишься все больше, – успел сказать он, отступая, потому что Вики замахнулась рукой с явным намерением дать ему пощечину.

Но тут произошло непредвиденное. Хваленое махровое полотенце, то самое, в котором Ник мечтал нарисовать ее, вдруг неожиданно пало к его ногам. (В этой истории полотенца вообще ведут себя непредсказуемо.)

– У-у! – выдохнул Ник. – А так еще больше!

Она стояла в одних прозрачных трусиках, которые предусмотрительно натянула, вылезая из ванны.

– А ну!.. Ах ты!.. Да я!.. А ну пошел вон!!! – заголосила наконец Вики на весь открытый коридор отеля, и две горничные, засмотревшись на голую девицу, которая выгоняет из номера приличного мужчину, столкнулись тележками, переколотив всю стоящую на них посуду.

– Извини, прости! Я… это не я! Оно само! – Ник успевал уворачиваться от пресловутого полотенца, которым Вики, уже совершенно не стесняясь, хлестала его, стараясь попасть по голове.

– Если я тебя еще хоть раз увижу! – крикнула она вслед.

– Вики, но я не виноват!

– Ближе десяти метров от себя!

– Но оно само упало! – Ник отбежал еще на несколько шагов и остановился.

Он с трудом сдерживал хохот: девушка его мечты стояла голой в коридоре отеля, изящно перекинув полотенце через локти, словно шлейф платья, и выкрикивала ругательства в его адрес. Из соседних номеров стала выглядывать любопытная публика. Наконец Вики сообразила, в каком виде стоит, громко ойкнула, забежала в номер и захлопнула дверь. Погрозив кулаком в ту сторону, куда ушел обидчик, она, тяжело дыша, вернулась в ванную. Купаться расхотелось. Ее переполняли злость и досада.

Вот это выходка! В очередной раз она делает из себя посмешище, хотя решила стать серьезной и не давать больше поводов для пересудов. Вот идиотка! Выскочить голой в коридор и не заметить этого! Так действительно могут вести себя только глупые блондинки.

– А ты тоже! – Она пнула полотенце ногой. – Валишься перед кем попало! Вот выкину сейчас, будешь знать. – Вики занесла ногу над ванной. В спальне зазвонил телефон. Что за привычка оставлять мобильный где попало? – Видно, не судьба мне сегодня поплавать, – бормотала она, преодолевая многочисленные углы люкса. – Ой, ну хоть бы комнаты поменьше делали! Или самокаты выдавали!.. Алло, кто там еще?

– Вики, я тебя отшлепаю!

– Папа?

– Да, дочка. Почему ты прячешься? – Голос отца звучал как всегда обезоруживающе.

– Я прячусь?..

– Да, ты прячешься!

– А вообще да, я прячусь.

– Ты никому не сказала, куда поехала!

– Нет, не сказала. Я хотела побыть одна.

– Ты зачем-то сменила номер телефона!

– Да. А как ты меня нашел?

– Через твоего любимого оператора сотовой связи!

– То есть как?

– То есть я из-за тебя не полетел на съемки.

– Ты не был в Австралии?

– Нет!!! – рявкнул он. – Можешь себе представить, у меня единственная дочка куда-то исчезла из города. Я решил ее немножечко поискать.

– А-а. Ну извини, что не предупредила. Я хотела позвонить Алисе, а потом мы утонули. Папа, тут такое было!

– Да что ты мне морочишь голову!

– Я не морочу! Мы тонули целых четыре дня, – с этими словами она все-таки села в ванну.

– …Я с таким трудом раздобыл информацию о клиентах у сотовой компании. Оказывается, твой старый номер заблокирован, а ты купила новый телефон. Что это значит?

– Он утонул, папа.

– Кто?

– Мой мобильник.

– Нужно купаться аккуратней. Ты сейчас в воде, что ли?

– В следующий раз предупрежу капитана катера, чтобы во время затопления он был поосторожней с моим мобильником.

– При чем здесь капитан катера? Он что, тоже утонул?

– Да, папа, вместе с катером. Но это уже в прошлом. Как погода в Нью-Йорке?

– Подожди, как утонул?.. С тобой все в порядке?

– Сейчас – да, – сказала она хрипло, вспомнив, как начиналось утро. – Так какая у вас погода?

– Это ты перешла к светской части разговора?

– Да.

– Прекрасно. Обещали дождь, но он не пошел. Наступает весна, дочка.

– А в Австралии наступает осень.

– Лучше расскажи, что у вас произошло с Джонни.

– А он разве сам тебе не рассказал?

– Он изложил свою точку зрения, но мне бы хотелось услышать и твою тоже.

– Я думаю, достаточно будет одной. Мне ты все равно никогда не веришь.

– Дочка!

– Папа?

– Что за обиды! В чем ты меня обвиняешь? В том, что я предвзят к тебе?

Она вздохнула. Задай он ей этот вопрос хотя бы на неделю раньше… Хотя бы на минуту раньше той роковой ссоры с Джонни, все сложилось бы по-другому.

– Нет, папа. Все хорошо. У меня нет к тебе претензий. Надеюсь, Джонни тебе все рассказал. Я скоро приеду. И знаешь, у меня к тебе дело.

– Срочное?

– Очень.

– Что-то нужно сделать с твоей квартирой?

– Нужна она мне! – вырвалось у нее.

– Все остальное придется отложить. Дело в том…

– Это срочно.

– Все равно. Дело в том, что я улетаю в Австралию послезавтра.

– А, ну это не страшно. Мистер Слеттери, я увольняюсь из вашего холдинга.

– …А то хочешь, поехали все-таки со мной, тебе ведь… Что ты сказала?

– Увольняюсь. Подготовь документы, мне не хочется больше одного раза появляться у вас в офисе.

– Что все это значит?

– Я буду… Я займусь другим. Да, другим.

– Ты наконец-то решила открыть салон красоты?

– О господи! Нет, конечно!

– Тогда зачем ты уходишь?

– Это секрет.

– Ты уходишь из-за Джонни?

– Почему? Что он тебе наговорил?

Папа усмехнулся:

– Ну ты же сама не захотела излагать свою версию.

– Да черт с ним, думай, что хочешь, но подпиши приказ лично, чтобы там безо всяких Джонни и менеджеров по персоналу.

– Что с тобой, дочка?

– Ничего. Юг. Солнце. Лето. Тут всегда лето. Тут субтропики!

– Вики, я могу ведь и приехать.

– Не приедешь! У тебя Австралия.

– Ну и что?

– Какая-нибудь кенгуру окотится без твоего участия, ты же не переживешь! Или очередная миграция крокодилов… Эх, папа, я же знаю, когда там сезон чего-нибудь, ты летишь туда со всех ног.

– Так уж и со всех, – смущенно пробормотала трубка, – и ничего не со всех. Просто мне нравится снимать природу. Ну ладно, дочка, я тебя уволю, раз так надо. Но только с одним условием: ты в подробностях расскажешь где, с кем и чем ты будешь заниматься.

– Папа!!!

– Только так. И это не обсуждается.

– Папа, мне уже двадцать три.

– А мне сорок восемь.

– Вот и поговорили… Ты когда возвращаешься?

– Через две недели.

– Ну-у, за это время, – Вики сделала лживое лицо, – за это время я точно не открою свою фирму.

– Прекрасно! Вот ты и проговорилась!

– Ой! Ну, в общем, ты документы подготовь и привези их домой, чтобы я не ходила в офис. Хорошо?

– Хорошо. Только меня дома не будет.

– Это не важно. Главное, я не хочу появляться в конторе.

– Я понял: это из-за Джонни.

– Да, папочка. Только ты подготовь документы! – Вики сжимала кулаки: хоть бы все получилось! Хоть бы он не догадался, что она врет! А через две недели ее уже и след простынет! Нью-Йорк – город огромный, и газет в нем – пруд пруди.

– Хорошо. До встречи.

– Ты только…

– Что?

– Нет, ничего. Мы обо всем договорились, мистер Слеттери?

– Вроде бы да.

– Ну пока! Удачных съемок!

…Даллас Слеттери никогда никого не любил, кроме своей жены. Однажды, познакомившись в Централ-парке со сказочно красивой девушкой, он решил, что обязательно станет ее мужем. Тогда парень из простой нью-йоркской семьи еще не знал, что ему понадобится девять лет для воплощения этой мечты в реальность.

Родители Иден, люди с именем и состоянием, никак не хотели принимать его в семью, несмотря на то, что за это время он с отличием окончил школу и университет, получил хорошую должность в издательстве и перспективу занять место исполнительного директора всего издательского дома. У него были деньги, автомобиль, уже стали появляться прочные связи в нью-йоркском деловом сообществе, но ничто не могло растопить сердца родителей Иден. Мама даже нашла ей «приличного жениха», при виде которого та чуть не лишилась чувств и заявила, что лучше заведет себе точно такого же кота: гладкого и жирного. А потом вечером, на лавочке, они с Далласом хохотали до слез, обсуждая это сватовство…