Поединок с собой

Вот это самое умение настоять на своем и пугало сейчас Марджори.

А что, если Крис и впрямь задержится в этих краях надолго? Что, если ей придется видеть его день за днем, неделя за неделей?

Силы Небесные! Даже подумать страшно!

Марджори услышала, как плеск воды наверху затих и Майкл прошлепал босыми — опять босыми! — ногами к себе в спальню. Пора поцеловать мальчика на сон грядущий. И надо надеяться, что он не почувствует, какие тревоги и сомнения терзают его вконец растерянную мать.

Майкл уже лежал в кровати, свернувшись клубочком под одеялом. Только бы не начал снова расхваливать отца! — подумала Марджори.

Он и не начал.

Взгляд его был серьезен и задумчив, с худенького личика сбежали все следы дневного, задорного выражения.

— Я так боялся, что он вообще не приедет, — тихо-тихо пробормотал Майкл.

Сердце Марджори сжалось от нежности и жалости. В такие минуты, как сейчас, сын снова казался ей совсем крошкой, маленьким беспомощным малышом, у которого на всем свете нет никого, кроме нее. Но это случалось редко. Обычно Майкл был преисполнен неиссякаемого оптимизма, и как-то забывалось, что и у него есть свои сомнения, тревоги и печали.

Скорее всего, он просто умел таить их в себе. Ни разу до сих пор ни словом, ни жестом, ни взглядом мальчик не выдал своего отчаянного страха, что отец может и вовсе не объявиться на Корфу. О, он вовсе не обходил тему отца молчанием и засыпал мать сотнями вопросов про Криса, но никогда не выказывал ни малейшего беспокойства на его счет.

Конечно, Марджори сильно нервничала, когда пришлось знакомить сына с его родственниками по отцовской линии: Джералдом и позже с Изабеллой. Однако, к ее облегчению, они чудесно поладили. И потом, задавая все новые и новые вопросы об отце и о том, чем он занимается, Майкл никогда не задавал самого главного вопроса: «Когда же он приедет?»

Марджори только радовалась этому, убеждая себя, что такое молчание свидетельствует лишь об одном: Майклу не так-то и хочется, чтобы отец приехал. Но теперь стало ясно, что дело обстояло совсем наоборот. Мальчик отмалчивался именно потому, что ему ужасно, безумно хотелось скорее познакомиться с Крисом.

— А для тебя это было так важно?

Майкл буквально подпрыгнул на кровати.

— Ну конечно! Еще бы не важно! Я хочу как можно лучше узнать его! Ведь он мой отец! Я всегда этого хотел!

У Марджори снова болезненно сжалось сердце. Вот и рушился очередной, но такой утешительный миф. Миф, который она изо всех сил поддерживала все десять лет: что им с Майклом больше никто не нужен. Что она правильно поступила, когда приняла самое главное решение в жизни и не сообщила Крису о беременности.

И все же молодая женщина знала: доведись ей принимать это решение заново, она поступила бы точно так же. Учитывая планы Криса на жизнь, она просто не могла иначе.

Возможно, сейчас Крис пересмотрел свои приоритеты. Но десять лет назад ему меньше всего на свете нужны были жена и ребенок. Семья бы подрезала ему крылья, а точнее, учитывая специфику занятий Криса, плавники, приковала к земле, заставила отказаться от романтики подводных глубин и дальних странствий. Ведь Крис непременно счел бы своим долгом жениться на ней.

Но он не любил, никогда не любил ее. Не любил, даже когда они вместе лежали в постели и, как принято говорить, занимались любовью.

Брак их был бы невыносимой пародией на настоящий союз. Она была готова отдать Крису свою душу, свое сердце. Им же двигало лишь примитивное желание. Такой брак оказался бы губителен для обоих.

Так что перед Марджори практически не стояла проблема выбора. Вот только одна беда: принимая решение, она практически не задумывалась об интересах Майкла, о том, как будет лучше ему. Уже потом, задним числом она убедила себя, что любому ребенку куда лучше иметь только маму, зато нежную и любящую, чем обоих родителей, которые вечно дуются друг на друга и вообще недовольны самим фактом появления малыша на свет.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Марджори. Однако она взяла себя в руки, чтобы не растревожить Майкла еще сильнее.

— Ну вот, солнышко, а ты волновался. Он ведь приехал, — произнесла она спокойно и рассудительно, хотя на самом деле ни спокойствия, ни рассудительности в себе сейчас не ощущала. — И вы с ним теперь сможете получше узнать друг друга и вообще весело проводить время.

— Уж это точно! — с довольным видом подтвердил Майкл, снова укладываясь.

Веки его начали слипаться. Накопившаяся за день усталость давала о себе знать. Еще минута — и он уже спал тем крепким безмятежным сном, каким спят только дети.

Поцеловав сына в щеку, Марджори спустилась в гостиную. В обычный вечер она бы заварила чаю, взяла чего-нибудь вкусного и устроилась с книгой перед окном или на террасе, наслаждаясь единственным спокойным временем за сутки.

Однако сегодня ей не сиделось на месте. Чай отдавал прошлогодним сеном, а глаза скользили по страницам, не в силах сосредоточиться на словах. Минут через пять Марджори сдалась и решила немного пройтись. Хотя бы до ближайшей оливковой рощицы и обратно. Быть может, прогулка, свежий вечерний воздух, стрекотание цикад помогут ей обрести душевное равновесие.

Нико, серый пройдошливый котенок, шмыгнул под ноги хозяйке, не то собираясь прогуляться вместе с ней, не то выпрашивая еще молока.

— Брысь, разбойник! — беззлобно шугнула его Марджори. — Только тебя мне сейчас не хватает для полного счастья!

Впрочем, Нико ничуть не смутился и продолжал виться у ее ног. Марджори приоткрыла дверь — и остолбенела.

На пороге стоял Крис.

Погуляла, развеялась! Молодая женщина чуть было не захлопнула дверь обратно, но вовремя остановилась, впрочем оставив совсем небольшую щелочку.

— Что ты тут делаешь?

— Нам надо поговорить.

— Нам не о чем разговаривать!

— Еще как есть. Не валяй дурака! Или впусти меня в дом или сама выйди на крыльцо. — И Крис потянулся к ручке двери.

Из двух зол следует выбирать меньшее. Марджори с подчеркнутой неохотой вышла и остановилась перед дверью, оборонительно скрестив руки на груди.

Нико мгновенно взлетел ей на плечо и пронзительно мяукнул, рассматривая чужака огромными зелеными глазищами.

— Это еще кто? — удивился Крис, протягивая руку, чтобы почесать котенка за ушком.

Марджори отпрянула — уж слишком близко к ее щеке прошла рука. Так близко, что молодую женщину буквально обдало жаром.

— Кот, — пробормотала Марджори.

— Правда? Ни за что бы не догадался! — язвительно ответил Крис. — А звать-то его как?

Отвечать не хотелось. Нетрудно было предсказать его реакцию, но и деваться было некуда.

— Нико, — чуть виноватым тоном сказала она и тотчас же добавила, точно оправдываясь: — Это Майкл так его назвал.

Крис усмехнулся.

— Я догадался, что не ты.

— Майкл просто обожает твои книги и фильмы.

Марджори аккуратно отцепила котенка от плеча и пустила на землю. Серая тень мгновенно растаяла в темноте кустов, слилась с другими ночными тенями.

— Знаешь, я очень удивился, узнав, что Майкл все это читал или смотрел.

Молодая женщина пожала плечами.

— Ему было любопытно. Он задавал мне кучу вопросов.

— Про книги или про меня?

— Про твою работу. Про то, чем ты занимаешься.

Марджори отвернулась и зябко передернула плечами. Теплый летний вечер вдруг показался ей неласковым и холодным.

На несколько долгих минут воцарилось молчание.

— Кажется, ему все это и впрямь интересно, — произнес наконец Крис.

— Еще бы.

Даже не оборачиваясь, Марджори чувствовала, что он рядом. Странное такое ощущение, из области животного магнетизма. Ни с одним другим мужчиной она не испытывала ничего подобного. Только с Крисом, хотя совершенно не хотела этого. Не хотела вновь подпадать под его чары.

— Так о чем ты хотел так срочно со мной поговорить? — саркастично осведомилась она, не дождавшись, пока Крис подойдет к делу.

— О Майкле. И о нашей завтрашней прогулке. И обо всей этой истории. И о том, как мы с тобой теперь будем со всем этим справляться.