Сегодня... завтра... всегда...

– Нет, не совсем… Кроме работы, я, как и большинство людей, мечтаю иметь добрых друзей и близкого человека, с которым меня связывало бы взаимопонимание и общие интересы.

Наверняка Хэмфри Вэнс желает того же. Ведь он, кажется, одинок. Впрочем, он не оставался бы в одиночестве, если бы не хотел этого. Вот она оказалась здесь, составила ему компанию. Почему? Да просто потому, что он захотел этого, а ведь вчера он о ее существовании даже не догадывался. Возможно, он самодостаточен и не нуждается ни в чем, кроме каких-нибудь случайных знакомств, завязать которые ему ничего не стоит…

– А как насчет детей? – спросил он, чтобы вывести ее из задумчивости, в которую она погрузилась.

– Дети? – растерянно повторила она, не совсем понимая, к чему он клонит.

– Вы видите себя в будущем в качестве матери или появление детей не совсем для вас желательно?

Она вздохнула. Не лучший, конечно, вариант ответа. Но что тут скажешь. Для обзаведения детьми требуется сначала обзавестись мужем… А вообще-то одного ребенка она родила бы.

– Конечно, я могу родить ребенка, но только если у него будет подходящий отец, – сухо проговорила она.

– А что вы имеете в виду под этим словом, Эмми?

И опять он задел чувствительное место. По ее мнению, Хэмфри Вэнс был бы идеальный отец, но Эмили, естественно, не могла обсуждать это с ним. К чему он завел такой разговор?

В этот момент они вернулись к отелю «МГМ», и Эмили вошла с ним, полагая, что он решил поужинать с ней в здешнем ресторане. Пройдя мимо распахнутых дверей казино, откуда доносились столь неприятные для нее звуки, они остановились возле кафе, устроенного в виде джунглей. К несчастью, никто не подражал здесь Тарзану, перелетая с ветки на ветку, и ничто не могло отвлечь ее попутчика от щекотливой темы. Вопрос Хэмфри Вэнса все еще оставался без ответа, и Эмили решила постараться переменить тему разговора.

– Мистер Вэнс, разве это имеет какое-то отношение к моей работе? – негромко спросила она.

– Зависит от характера, – не совсем понятно ответил он. Внимательный взгляд синих глаз пробудил в ней задремавшую было чувственность. – Я придаю особое значение характеру человека, с которым вступаю в близкие отношения.

Эти слова заставили ее сердце забиться быстрее, напомнив о возможности их сексуального сближения.

– Некоторые женщины считают подходящим отцом для своих детей того мужчину, который может обеспечить их на всю жизнь, – сардонически проговорил он. – Иные назначают цену даже за рождение ребенка.

Эмили нахмурилась.

– Я прекрасно могу вырастить ребенка и сама. Так что дело совсем не в деньгах.

– А в чем же?

Ей показалось, что он усмехнулся. Она внимательно посмотрела на него, дабы убедиться, что он серьезен. Неприятна была мысль, что он способен приписать ей меркантильность.

– У вас есть отец. Что в детстве вы ценили в нем больше всего?

– Пожалуй, то, что он всегда оказывался рядом, когда я в этом нуждался, – улыбнулся он.

Теперь она почти не сомневалась, что Джейк вряд ли способен на подобное отношение к детям. Звуки, доносившиеся из казино, вновь напомнили ей о безвозвратной потере этого человека.

– Вот видите, мистер Вэнс, вы сами ответили на свой вопрос. Больше мне добавить нечего.

Она ожидала, что он возразит, начав рассуждать о родительском долге, чувстве ответственности и прочих высоких материях… Все это говорил ей в свое время Джейк, дабы внушить к себе больше уважения и доверия…

Но Хэмфри Вэнс не стал ни возражать, ни рассуждать о высоких материях. Он просто внимательно и напряженно смотрел в глаза Эмили, будто пытался до дна высмотреть ее душу в поисках ответа на непрозвучавший вопрос, который вполне мог быть им задан. А сумеет ли она сама, Эмили Грэм, стать подходящей матерью для его ребенка, если женой Хэмфри Вэнс захотел бы видеть именно ее?

– Зовите меня просто Хэмфри, – негромко проговорил он.

У нее, как у школьницы, появилось ощущение, что она удачно сдала экзамен. Они стояли на расстоянии друг от друга. Однако она чувствовала, что между ними существует некое напряжение. Что-то гипнотическое притягивало ее к этому человеку, так что подавленная чувственность будто проснулась в ней… Струны каких-то первобытных страстей тихонько позванивали, задетые его близостью.

Вдруг он улыбнулся: тягуче, чувственно, многообещающе.

– Вы, должно быть, проголодались? Я – так страшно.

– Да, – ответила она.

Она проголодалась по многим вещам, и каждый день, проведенный ею в Лас-Вегасе, ощущала, как все эти вещи от нее ускользают, оставляя ощущение пустоты, которую не смогло заполнить даже обещание карьерного роста. Возможно, она просто безумна, желая заполнить этим человеком огромную пустоту, образовавшуюся в ее душе? Но каковы бы ни были его намерения, сейчас она четко осознала, как он желанен ей.

– Пойдемте, – сказал он, указав на конторку портье.

Ужин на двоих. Они называют друг друга по именам. Эмили и Хэмфри.

Она думала, что он хочет расспросить портье о местных ресторанах, но он спросил о другом.

– Как с моим номером?

– Все в порядке, мистер Вэнс. Номер в пентхаузе с выходом на патио. Ваш багаж уже наверху. Вот ваш ключ.

– Спасибо.

– Желаете что-нибудь еще, сэр? – спросил клерк.

– Нет, спасибо. Я позвоню.

Он указал Эмили в сторону лифтов, как бы приглашая, но она, сделав несколько шагов, остановилась и спросила:

– Я думала, что вы с самого начала остановились в этом отеле? Разве не так?

– Так. Но я уже выписался и готов был уехать, как вдруг увидел в холле вас.

– И что же, вам опять пришлось вписываться?

– Я решил, что лучше обсудить наши с вами дела в частной обстановке.

Частная обстановка… Номер в пентхаузе. Двери лифта открылись. Хэмфри пропустил ее в пустую кабину, вошел сам, и двери закрылись.

Исчезло казино, исчезли все люди, находившиеся в холле отеля, и наступила почти полная тишина. Разве что почти неслышно жужжал лифт да громко колотилось сердце Эмили.

5

Казалось, что лифт еле ползет. Хэмфри понимал, что она ожидала приглашения в ресторан, а вместо этого неожиданно оказалась с ним наедине. Он раскинул сеть. Его разум работал с удвоенной скоростью, выискивая слова объяснений и оправданий. Он был готов к возражениям и бурному протесту, поскольку поставил ее в неловкое положение.

Но она молчала. Руки ее были сцеплены, и он это заметил. Вдруг она глубоко вздохнула и повернулась к нему, ее удивленные глаза вопрошали. Он напряженно ждал. Вдруг губы ее шевельнулись, и она тихо произнесла:

– Я не думаю…

– Ну и не думайте!

Неожиданно для него самого прозвучавшая фраза смешала и спутала все подыскиваемые слова, которыми он намеревался успокоить свою гостью. Вместо этого Хэмфри заключил Эмили в объятия и поцеловал со столь пылкой жадностью, что у них не осталось ни малейшей возможности что-либо обсуждать.

Лифт остановился. Двери плавно открылись. Он подхватил ее на руки и понес к номеру, не чувствуя своей вины, ибо она обняла его и грудь ее прижалась к его груди.

Номер был двухэтажным. Он поднялся на второй этаж и сразу же направился к спальне. Никакого соблазнения не потребовалось, он даже не вспомнил об этом. Он просто поставил Эмили на ноги и начал торопливо раздевать.

Сбросил и свою одежду, в чем она ему помогла.

Уже несколько часов он воображал, как увидит ее обнаженной, прижмет к себе, ощутив все изгибы прекрасного тела, шелковистость кожи, как ее длинные ноги обовьются вокруг него.

Она оказалась даже прекраснее, чем он думал. Ее нежное и упругое тело было исполнено женственности. И самое сладостное, что она пылко отвечала на все его движения, на чувственный призыв и ласкала, будто изучая, его большое мускулистое тело так же страстно, как и он.

Он не стал зажигать свет.

Сумерки легкими сиреневыми тенями начали закрадываться в их любовный приют. Здесь не было рекламных всполохов и уличных фонарей, один лишь прозрачный отсвет синего неба, озаренного ярким закатом.