Если Небо Упадет (СИ)

— Сегодня наш день, забыла?

— Сегодня пятница.

— Теоритически. На самом деле, мой рабочий день подошел к концу, а значит, для меня пятница давно закончилась. Суббота еще не наступила, вот и выходит: в данную секунду самый что ни на есть настоящий пятнидельник.

— Что? — Такое чувство, что каждую минуту рядом с ним мне приходится разгадывать ребусы. Морщусь и недовольно отрезаю, — уходи.

— Куда?

— Куда хочешь!

— А куда бы ты хотела, чтобы я ушел?

Растеряно распахиваю глаза и буквально чувствую, как внутри начинает расти раздражение. Прикусываю губу и чеканю:

— Просто. Уйди.

— Мира…

— Господи, да, что тебе от меня нужно? В чем проблема? Мы с тобой едва знакомы, а ты появляешься каждый раз, когда тебе заблагорассудиться, будто это нормально, будто это правильно. Уходи! Уходи отсюда, Дим! — последнюю фразу я говорю не со злости, а искренне, заботясь о человеке, которому опасно находиться рядом с тем, кто не хочет жить. — Ты зря стараешься.

— Что будет, если упадет небо?

— Что?

— Ответь.

— Я не понимаю.

— Просто ответь, что будет, если небо упадет?

Растеряно пожимаю плечами.

— Мы все умрем.

— Нет. — Парень отходит от двери, нервно потирает мокрый подбородок и признается. — Тогда на вокзале я прочитал в твоем взгляде пугающую безнадегу. Ты хотела умереть, и не надо лгать, будто это чушь: я все увидел. Ты молчала, рот не двигался, а мне показалось, будто худая девушка на перроне орет, кричит от боли. Как я мог остаться в стороне? Как сейчас я могу уйти? Ты как хочешь, но мне не впервой сталкиваться с трудностями. Сдавайся, опускай руки, уступай слабости, а я тебя не оставлю. Ты мне никто, но я тебе должен. И все те люди на вокзале должны, просто я оказался единственным, у кого совесть не канула в лету.

Не знаю, что сказать. Ошеломленно наблюдаю за тем, как парень нервно колыхматит свои волосы, трет подбородок, садится на пол и вальяжно вытягивает ноги. Он откидывает назад голову, смотри куда-то вверх, а я просто не могу пошевелиться, не могу задышать. Что это было? Кто он такой? О чем вообще говорит? Несколько минут нахожусь не в состоянии даже моргнуть. Затем робко смотрю себе за спину, вижу разбросанные на ковре таблетки, флакончики и почему-то виновато горблюсь. Мне становится стыдно. Достаю спрятанную бутылку коньяка с полки, открываю дверь и, не поднимая глаз, сажусь рядом с парнем. Чувствую: он смотрит, но сама не решаюсь ответить на взгляд.

Отпиваю из бутылки алкоголь, морщусь и шепчу:

— Чтоб ты знал, умереть не так просто, как кажется.

Дима отнимает у меня коньяк, делает несколько глотков и отвечает:

— Знаю.

Мы молчим, смотрим куда-то сквозь стену. Думаем о времени. Оно, вряд ли, думает о нас. В воздухе повисают незаданные, скрытые вопросы, ответы на которые каждый из нас хотел бы узнать, и ответы на которые каждый из нас боится услышать.

Я, наконец, решаюсь поднять взгляд, смотрю на Диму. Он красивый. По-своему. Плечи широкие, руки слегка худоватые. Нос длинный, узкий, синий в том месте, куда врезался кулак мужчины, губы такие пухлые, что даже в профиль хорошо выделяется их очертание. Но я не хочу лукавить и сразу признаюсь: мне нравится. Откидываю назад голову, исследую его слегка заросший подбородок, вблизи кажущийся грубым, острым и тайно думаю о том, разглядывал ли он меня так же. Изучал ли мое лицо с таким же трепетом и интересом.

— Так как правильно ответить на твой вопрос? — тихо спрашиваю я, и Дима оборачивается. Наши взгляды находят друг друга. Мне приходится помедлить немного, чтобы собраться с мыслями. — Что будет, если небо упадет?

Парень улыбается на одну сторону и, придвинувшись, отвечает:

— Небо уже упало, Мира. Небо — это воздух, притягиваемый землей, и он всегда рядом с нами, здесь, не высоко, а прямо тут. Поэтому в следующий раз, когда ты захочешь попасть туда, — он указывает пальцем вверх и кривит рот, — вспомни о том, что ты уже там.

Он замолкает, а я вдруг начинаю улыбаться. Не знаю, почему, просто растягиваю рот в улыбке и смеюсь. Как в детстве, когда рассмешить могла даже самая несмешная шутка.

— Что? Ты чего?

— Не знаю, просто ты странный, — покачиваю головой. — Впервые встречаю такого человека.

— Какого? Ты меня пугаешь.

— Да, нет. Почему пугаю? Просто ты мыслишь нестандартно. Самолетики, надписи, небо, воздух. Сплошные метафоры. Это так необычно.

— Откуда тебе знать, как выглядят обычные вещи? Возможно, то, что я делаю — как раз-таки самая настоящая банальность.

— Нет! — улыбаясь, вскидываю руки. — Поверь, ты постоянно застаешь меня врасплох своими странными фразочками. Небо уже упало? Что? Да, как такое возможно? Это нереально.

— О, Мира. Ты видишь вещи только в черном или белом цвете. Так нельзя.

— Зато ты видишь мир цветным и ярким. Как пафосно и мерзко.

Дима легонько толкает меня в бок. Касается щекой стены и пронзает увлеченным взглядом: на секунду мне кажется, что именно так я смотрела на него несколько минут назад. Мы вновь молчим, но нам не в тягость. Я повторяю его позу, хитро сужаю глаза и забываю о том, что совсем недавно хотела умереть. А он вновь кривит рот на одну сторону. Этот жест уже засел у меня где-то в груди.

— Мира?

Вечность лопается, словно мыльный пузырь. Я резко выпрямляюсь и, к огромному сожалению, замечаю на лестничной площадке соседку с пятого этажа. Уверена, она счастлива. В конце концов, теперь ей будет, о чем поговорить с подругами на скамейке в течение нескольких долгих и нудных недель. Так и представляю себе эти тупые разговоры: бедная девочка со второго этажа, ну та, которая потеряла родителей на Украине, совсем от рук отбилась. Пьет. В подъезде! Да еще и с каким-то парнем! Ай-яй-яй. Жалко, ведь семья была приличная.

Закатываю глаза, замечаю, как Дима убирает бутылку за спину и отрезаю:

— Здравствуйте.

— А что это вы делаете?

Пьем, взрослеем, притягиваемся, ищем смысл в жизни. Вряд ли она поймет то, что сейчас вертится в моей голове, поэтому я просто решаю не отвечать. Нехотя поднимаюсь на ноги. Дима тоже встает. Он отряхивает джинсы, оглядывается и неожиданно спрашивает:

— Вам на какой этаж?

— Что? — соседка сбита с толку. — В смысле?

— У вас тяжелые пакеты. Давайте помогу.

Моя челюсть практически падает. Вскидываю брови и непроизвольно ставлю на пояс руки: серьезно? Так нагло подлизываться даже Ленка не умела! В груди колет. Я испуганно понимаю, что впервые за все это время позволила своим воспоминаниям взять верх над разумом. Черт. Сильно прикусываю губу и тут же взвываю: появляется кровь.

— Я подойду через пару минут, — Дима поднимает сумки и, уходя, кидает, — не вздумай.

— Что?

— Ты знаешь что.

Недовольно прищуриваю глаза: не хватало еще, чтобы о моих проблемах узнал весь подъезд. Наблюдаю за тем, как парень скрывается с соседкой за поворотом, мну пальцами холодное лицо и, покачиваясь, возвращаюсь в квартиру. Алкоголь лениво берется за голову. Вижу вдалеке разбросанные по полу таблетки, только теперь мне кажется: их больше. Или они двоятся. Встряхиваю головой. Не нужно было вставать так резко. Закрываю глаза, пытаюсь сосредоточиться, но лишь вновь покачиваюсь в сторону. Цепляюсь руками за шкафчик и выдыхаю:

— Черт.

— Черт?

Оборачиваюсь, вижу на пороге Диму и повторяю:

— Черт.

Почему он так быстро вернулся? Громко выдыхаю. Здравый смысл упорно кричит: в зале валяется с десяток таблеток снотворного, обезболивающего, успокоительного — нужно срочно их убрать! Меня буквально передергивает от мысли о том, что Дима все это увидит. Но тело вялое, заторможенное, словно я масло, и меня заперли в духовке, поэтому я лишь топчусь на месте, поддерживая слабыми руками голову.

— Смотрю, алкоголь серьезно за тебя взялся, — парень закрывает за собой дверь, по-хозяйски проходит в коридор. Снимает кроссовки. — Да?

— Отчасти.

— Отчасти? Ты вообще пила когда-нибудь? Наверно, нет, потому что…, — Дима замолкает, и, к сожалению, я знаю почему.