Отпущение грехов

Он скучал, не находил себе места и злился на брюнетку с нижнего этажа. Шесть драгоценных дней ушло на слежку за человеком, который каждое утро уходил в клинику, возвращался на закате и гасил свет еще до наступления полуночи. Во время четырех ничем не примечательных телефонных разговоров он не слышал даже звуков включенного телевизора.

Однако для раздражения у Эндрю были и другие, личные причины. Во-первых, он не мог избавиться от мыслей о Гейл. Мыслей, которые его тревожили. Эндрю тяжело вздохнул. Может быть, он слишком долго обходился без женщины? Может быть. Иначе он не стал бы обращать внимания на фантазии, переполнявшие его мозг. Если так, то небольшое физическое упражнение поможет ему сосредоточиться на работе и отвлечься от мыслей о дрожащем от желания теле Гейл.

Обнаружив во дворе сарайчик, он нашел там садовый инвентарь и старую ручную косилку, требовавшую смазки и заточки ножей.

Хотя погода стояла слишком жаркая и влажная даже для юга, следующие четыре часа Эндрю тщательно подстригал живую изгородь, а потом пропалывал круглую клумбу. Затем после долгих поисков он нашел в углу сарая потертый красный ящик для инструментов, вооружился полупустой масленкой и оселком, сел на ступеньках крыльца Гейл и начал разбирать косилку.

— Можно спросить, что вы делаете?

Эндрю поднял глаза и с удивлением увидел смотревшую на него Гейл. В глазах молодой женщины горело любопытство. Она была одета соответственно погоде — в шорты цвета хаки и белый топ. Ее нога в белой кроссовке стояла на нижней ступеньке, рука держалась за перила. Видимо, Гейл увидела его, когда собралась подняться к себе.

Он вытер пот со лба снятой час назад рубашкой.

— Я подумал, что это место следует привести в порядок.

— Знаете, у миссис Тревор есть садовник.

— Тогда она должна гнать этого бездельника в три шеи.

Она пожала плечами и помедлила. Эндрю был готов поклясться, что Гейл размышляет, дотронется ли он до нее, когда она будет проходить мимо.

Эндрю сделал вид, будто ему нет до нее никакого дела, и занялся ножом косилки. Хотя солнце клонилось к западу, но воздух был душным и влажным. Его тело заливал пот. Жара была бы невыносимой, если бы не легкий ветерок с моря, обдувавший кожу и слегка шелестевший древесной листвой.

Входная дверь захлопнулась, после чего раздался скрежет раздвижной двери-экрана. Он дождался ее возвращения. Ну и что дальше? Оборудование включено. Если она будет кому-то звонить или кто-то позвонит ей, это будет записано. Может быть, придумать благовидный предлог, чтобы снова войти к ней в квартиру? Во второй раз фокус с неработающим телефоном не пройдет. Что ж, на худой конец можно попросить взаймы пару яиц или чашку сахарного песку. Да, конечно, есть курс «Охрана здоровья старшеклассников», но какой смысл говорить об этом сейчас, если до начала занятий в школе еще две недели?

Не успел он придумать приемлемый план, как дверь снова открылась.

— Вы не боитесь умереть от обезвоживания организма? — отрывисто спросила она, не отодвигая экрана.

Эндрю услышал в голосе Гейл нотку нетерпения, но еще раз провел оселком по ножу и только потом обернулся. Сомневаться не приходилось: она была раздосадована. Ее соболиные брови сошлись на переносице. Эндрю не видел ее глаз, однако был уверен, что в них сверкают золотистые искры. Он мог бы поспорить на свой значок агента ФБР, что эта досада была невольной.

Причин для ее недовольства могло быть множество. Какая из них верна? В Эндрю проснулось любопытство. Может быть, она сердится на себя за то, что позаботилась о его здоровье? Или это объясняется нежеланием уступать собственным инстинктам? Тем самым инстинктам, которые вспыхнули в нем в то роковое утро, когда они столкнулись на ее крошечной кухне?

— Док, со мной все в порядке, — ответил он и заставил себя вернуться к прежнему занятию. Проверять, горят ли в ее глазах золотые искорки, не следовало. Он осторожно провел пальцем по краю ножа. Неплохо. Весьма довольный собой, Эндрю принялся точить другую кромку.

— Вы вспотели. Если не выпьете большого количества жидкости, вам грозит обезвоживание.

Эндрю снова оглянулся на нее и широко улыбнулся. Докторша следила за ним. И требовала внимания.

— Это мнение профессионала?

Он по-прежнему не видел ее глаз, но мог поклясться, что эти глаза слегка прищурились.

— Просто наблюдение.

Хрипловатый тембр ее голоса вызывал в мозгу Эндрю множество образов, ни один из которых не имел отношения к ее профессии.

— Стало быть, вы за мной наблюдали?

Гейл открыла рот, но тут же закрыла его. Черт побери, ну когда же он увидит ее глаза?

— Это не то, что вы думаете. Просто… В общем, пейте побольше воды. Теперь я действительно высказываю мнение профессионала. — Дверь захлопнулась, после чего послышалось звяканье цепочки.

Эндрю пожал плечами и снова занялся косилкой. Это была не та беседа, на которую он рассчитывал. Во всяком случае, она ничуть не способствовала их сближению.

Он провел оселком по тупому ножу и подумал, что по сравнению с бездарно потраченной неделей данную встречу можно считать относительным успехом.

Она заметила его. Заметила и разволновалась. Если это так, то он рассчитал правильно и рано или поздно выйдет на след Кристофера Нортона.

Эндрю снова услышал скрежет металла о металл, а затем звяканье цепочки.

Когда дверь открылась во второй раз, он поднял глаза. Гейл отодвинула экран и вышла на крыльцо.

— Вы что-нибудь ели? — Легкая досада, на которую он обратил внимание в прошлый раз, не исчезла из ее голоса. Золотые крапинки в зеленых глазах стали более заметными и яркими.

Боже, что за глаза! Интересно, какими они становятся в минуту страсти?

Эндрю пожал плечами и принял беспечную позу, хотя испытываемые им чувства не имели ничего общего с беспечностью. Он находился совсем рядом с целью, но должен был притворяться равнодушным, чтобы не спугнуть удачу.

— После ланча нет. А что?

Она сунула руки в карманы шорт и нахмурилась.

— У меня есть замороженный палтус. Для одной слишком много, а выбрасывать жалко…

— Док, вы приглашаете меня на обед?

Она шумно выдохнула.

— Думаю, да.

Эндрю улыбнулся и положил на ступеньку нож и оселок.

— У нас с вами получится настоящее свидание, — сказал он, поднимаясь.

— Гмм… нет, это не свидание.

Эндрю только улыбнулся. Пусть называет их встречу как хочет. Они станут ближе, а это самое главное. Почти самое главное, поправился он.

Глава 4

— Это не совсем южное блюдо, но зато полезное, — срывающимся голосом сказала раздосадованная Гейл, ставя блюдо с вареным рисом на барную стойку, где уже были салат и морковь с сахаром. Оставалось надеяться, что Эндрю Лавкрафт не обратит внимания на ее дрожащие руки.

Эндрю снял с плиты сковородку с жареным палтусом.

— Вот и хорошо. Такое блюдо для янки в самый раз. — На его губах играла лукавая улыбка, от которой у Гейл гулко забилось сердце.

Он сел на указанное ею место и налил два бокала вина. Гейл разложила палтус на тарелки и забралась на табуретку, стоявшую наискосок. Пока Эндрю жарил рыбу на портативном гриле, оставленном кем-то из предыдущих квартиросъемщиков, она раз пять переставляла табуреты и наконец остановилась на варианте, при котором разделявшее их расстояние оказывалось максимальным. Их взаимная физическая тяга была такой, что у Гейл покалывало кончики пальцев. Если бы они сели рядом, то непременно коснулись бы друг друга бедрами, коленями или лодыжками. А такое прикосновение могло оказаться спичкой, брошенной в стог сена.

Она откашлялась и протянула ему стеклянную вазу с морковью.

— Стало быть, янки? И откуда же вы родом?

Эндрю взял вазу, и его смуглые пальцы коснулись пальцев Гейл. Этого следовало ожидать, и все же дрожь, пробежавшая по телу Гейл до самых кончиков грудей, удивила и раздосадовала ее. Почему именно сейчас? Почему ее дисциплинированные, крепко спавшие гормоны выбрали именно это время, это место и этого мужчину, чтобы проснуться и выйти из повиновения? Почему это случилось именно тогда, когда она собралась оставить тихий прибрежный городок и начать новую жизнь?