На языке любви

Девушка хотела спросить, как дела у Аниты, но легкие пронзила острая боль, и она лишь слабо застонала. Доктор Росси истолковал ее попытку заговорить несколько иначе.

— Я только что посмотрел рентгеновские снимки. У вас повреждено два ребра, растянута лодыжка и множество разнообразных синяков по всему телу. Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, все будет в порядке, — сообщил он и, услышав очередной стон, быстро добавил:

— А сейчас вам сделают обезболивающий укол…

Сознание Даниэллы было затуманено и без седативных средств, поэтому она, не имея сил высказать протест, стала мысленно умолять его не делать этого до тех пор, пока она не узнает о состоянии Аниты. Знакомая пожилая медсестра подошла к ней со шприцем в руках. Девушка почувствовала укол — и слезы отчаяния заструились по ее щекам. Карло Росси, не понимая, чем вызвана столь бурная реакция, достал из нагрудного кармана платок и стал вытирать мокрые дорожки с ее бледных щек:

— Успокойтесь, Даниэлла. Доверьтесь мне — и все будет просто прекрасно.

Она умоляюще смотрела на него, а слезы все текли и текли… И вдруг ей показалось, что он тоже плачет. Девушка похолодела: неужели случилось самое страшное?! Но препарат уже начал действовать, и его голос зазвучал глуше, постепенно удаляясь:

— Мы поговорим завтра…

Последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в спасительный сон, было лицо доктора, медленно растворяющееся во мраке.

— Ты сердишься на меня, папа? — спросила Анита. Это были ее первые слова с тех пор, как они сели в машину и поехали домой.

— Очень, — Карло Росси остановился на светофоре и строго посмотрел на дочь. — Ты поступила глупо и подвергла опасности не только себя, но и окружающих. Ты можешь объяснить свое поведение? Разве синьорина Блейк позвала тебя и пригласила присоединиться к ней?

— Нет. Это я увидела ее и решила поздороваться…

— Синьорина Блейк — чужой нам человек, Анита! Поэтому тебе не следовало ее беспокоить: возможно, она назначила кому-то важную встречу. И ты не должна была отвлекаться, переходя дорогу.

Своим опрометчивым поступком ты поставила под угрозу не только свою жизнь, но и ее тоже.

— Вот почему ты так расстроен, — прошептала девочка, и ее глаза наполнились слезами. — Синьорина умрет?

— Нет, отрицательно покачал головой Карло. Все будет хорошо.

— Синьорина Блейк сильно пострадала?

— Думаю, да. Но она изо всех сил скрывает, что ей больно.

— Ты вылечишь ее, правда?

— Постараюсь, — задумчиво ответил Карло. — Но ты должна будешь мне помочь…

— Конечно, пап, конечно! Синьорина такая красивая и добрая! Знаешь, она хотела проводить меня до дома, потому что беспокоилась, а я ответила, что уже взрослая и знаю дорогу.

— Надеюсь, Анита, ты понимаешь, что ошиблась?

— Да, — ответила девочка, не поднимая глаз. Мне правда очень жаль, папа. Я больше не буду так делать.

— Уверен в этом, — его голос стал строг, — потому что с завтрашнего дня Саландрия будет ждать тебя у школы.

— Мои друзья засмеют меня…

— Пусть лучше они смеются, чем я буду плакать, — мягко заметил Карло. — Я твой отец и не хочу, чтобы ты каждый раз рисковала жизнью, переходя дорогу одна. Заботиться о твоем благополучии — мой главный долг, дорогая.

— Я знаю. — Анита улыбалась, совсем как ее мать, и у него каждый раз тоскливо сжималось сердце. — А как же синьорина Блейк? Кто позаботится о ней, пока ее папа в больнице?

Карло уже не раз задавал себе этот вопрос. Что ж, пришло время на него ответить.

— Думаю, что мы с тобой, — задумчиво сказал он, прекрасно понимая, что это решение принесет ему массу неприятностей. — У нас просто нет другого выбора, дорогая.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Наступило утро. Не успела медсестра помочь Даниэлле привести себя в порядок и сесть в инвалидное кресло, как в палату вошел доктор Росси.

На нем были безупречно выглаженные серые брюки, белоснежная рубашка, выгодно оттенявшая его загар, и белый халат, наброшенный на плечи. Сегодня он выглядел более чем привлекательно, но на этот раз Даниэлла вместо привычного жара и томления в груди испытала острую боль.

Карло Росси взглядом попросил медсестру выйти и подошел к девушке:

— Мне сообщили, что вы очень трудный пациент, синьорина Блейк. Игнорируете просьбы оставаться в постели. Требуете, чтобы вам разрешили свободно передвигаться по больнице. И, наконец, просите медперсонал сообщить конфиденциальную информацию…

— Я всего лишь хотела узнать о состоянии вашей дочери, потому что всю ночь не могла заснуть, думая о ней. А все вокруг упорно молчат, как будто их вынуждают раскрыть государственную тайну!

— Медицинские работники не имеют права разглашать какую-либо информацию о своих пациентах, — ответил Карло, нащупывая дрожащую жилку на ее запястье. — Вы действительно очень взволнованы! Учащенный пульс, быстрое поверхностное дыхание. Послушайте, — в его серых глазах появились веселые серебряные искорки. — А если я скажу, что состояние Аниты не такое тяжелое, как ваше, и, если не считать несколько синяков и ссадин, она в полном порядке, вы обещаете успокоиться?

— И все-таки какие повреждения получила ваша дочь?

— У нее шишка на лбу и несколько маленьких синяков, а колени выглядят так, словно по ним прошлись теркой. Она еще легко отделалась. Вам повезло меньше. Как ребра? — Карло Росси наклонился к ней так близко, что она почувствовала мятную свежесть его дыхания. Скользнув рукой немного выше, он слегка надавил большим пальцем ей на грудь. — Так больно?

Медсестра запретила ей прикасаться к груди, предупредив, что это может вызвать резкую боль, но в данный момент она почти не ощущала дискомфорта: слишком возбуждающим было его прикосновение. Какое чувственное удовольствие доставляют ей сейчас его пальцы! У Даниэллы перехватило дыхание…

— Так больно? — настойчиво повторил доктор Росси, доставая стетоскоп.

— Неприятно… — с трудом выдохнула она, борясь с охватившим ее возбуждением, как потерпевший кораблекрушение преодолевает высокие волны, стремясь к спасительному берегу. — Если вы хотите прослушать сердце, оно находится с другой стороны…

— Мне объяснили это еще на первом курсе института, — усмехнулся Карло, затем уверенно, словно имел на это полное право, приподнял ее блузку и приложил холодный кружочек металла где-то между ребер. — А теперь сделайте глубокий вдох…

Даниэлла вдохнула — и тут же жуткая, пронзающая каждую клеточку тела боль заставила ее забыть обо всем на свете.

— Очень больно? — Доктор Росси убрал стетоскоп, и блузка вернулась на прежнее место.

— Невыносимо.

— Этого и следовало ожидать. Ребра не срастаются за одну ночь. Как лодыжка?

— Мне трудно судить об этом, доктор. Посмотрите сами.

Карло Росси опустился на колени и стал осторожно щупать правую ногу. Даниэлла, морщась от боли, решила про себя, что чем реже он будет трогать ее грудь, тем меньше вероятность снова попасть в дурацкое положение, а значит, вполне можно немного потерпеть.

— Кость цела, но связки будут заживать еще достаточно долго, — ловкие пальцы доктора Росси наконец оставили ее лодыжку в покое, — поэтому вам, синьорина Блейк, придется пользоваться тростью.

— Тростью? — переспросила она, живо представив себе многочисленные лестницы, бордюры, крутые повороты, которые скоро станут для нее серьезным препятствием, — Мы сделаем все возможное, чтобы облегчить вам жизнь вне стен больницы.

— Мы? — Даниэлла удивленно вскинула бровь.

— Разве я не сказал, что к вам пришел посетитель? Надеюсь, синьорина, вы простите мою оплошность… — с этими словами Карло поднялся на ноги и, улыбаясь, вышел в коридор.

Даниэлла очень разволновалась, когда в палату не влетела, как в прошлый раз, а чинно, в сопровождении отца, вошла Анита Росси. Пряча глаза, девочка смущенно пробормотала:

— Доброе утро, синьорина…

— Какой приятный сюрприз! — улыбнулась Даниэлла, чувствуя огромное облегчение. — Доброе утро. Я так рада тебя видеть!