Непорочность

Он приподнял ее, чтобы надеть на шею медальон. Застегнув цепочку и поправив кулон, наконец-то вернувшийся на привычное место, Уэбб приложил пальцы к ее губам. Сердце его защемило.

Она – роза. Он – зима.

Любовь ее святой покровительницы могла заставить цветок расцвести в жесточайший холод. Но не эту нежнейшую розу. Ничто не переживет такой стужи. Она пронизывает насквозь все живое.

Однажды Уэбб спросил себя, какое извращение чувств заставляет человека делать больно тем, кого он любит? Почему человек стремится растоптать невинность, а не защитить ее? Ответ – в Мэри Фрэнсис.

Уэбб не смог бы жить, если бы не встретил ее, но теперь не мог жить в ладу с собой, потому что встретил ее. Кто-то однажды сказал, что непорочность – цена, – которую мы платим за все, что стремимся иметь. Неправда. Есть вещи, стбящие много дороже.

Не надо было заниматься с ней любовью. Напрасно он лишил ее девственности. Теперь придется платить за это. Он уже начал платить. Гримаса скривила его лицо, накатила невыносимая боль, но Уэбб понимал, что не мог поступить иначе тогда, много лет назад.

Он всегда верил, что остался жив только по одной причине, – он должен был найти смысл в бессмысленном убийстве своей семьи. Это его долг. Другие не смогли бы примириться с тем, что он сделал, он же не мог примириться ни с чем иным.

Солнце уже не било в глаза, но все равно что-то слепило глаза, что-то очень похожее на горячие слезы.

– Отдыхай, Ирландка, – сипло проговорил он, глядя в ее безмятежное лицо сквозь завесу этой новой агонии. – Осталось недолго.

Мэри Фрэнсис очнулась к концу ночи. И сразу все вспомнила. Она понимала, что сделал Уэбб, но не могла пошевелиться: не было сил даже открыть глаза. Он пытался убить ее, так же как однажды она едва не убила его. Только он сделал укол, чтобы она уж точно не выжила.

Боль пронзила ее. С таким же успехом он мог воткнуть нож ей в сердце. Он сказал, что любит. Мэри Фрэнсис чувствовала руки Уэбба, когда он надевал на нее медальон, слышала его неясное «прощай». Зачем он так замысловато лишил ее девственности, если конечной целью было лишить ее жизни? Яд, должно быть, уже попал в кровь, она медленно умирает. Неужели он исчадие ада? Можно ли быть воплощением такого безграничного зла?

«Да, он – Синяя Борода», – подумала Мэри Фрэнсис. Он воспользовался ею, чтобы заманить в ловушку Кордеса, а потом привез сюда, чтобы убить. Дневник подтверждает, что он соблазнил ее сестру и, несомненно, тоже убил, а возможно, и с другими девушками из агентства поступил так же. Такой холодный расчет не укладывался в голове Мэри Фрэнсис. Не предупреди ее Африка, она вообще бы не поверила в такой ужас.

Она никогда не разгадает загадку Африки, не узнает, могла ли отгадка спасти ее, но правду об Уэббе Кальдероне ей необходимо знать. Она просто не может умереть прежде, чем найдет ответы.

Мэри Фрэнсис потребовалось невероятное усилие воли, чтобы попробовать пошевелить рукой. От этого усилия по всему телу разлилась ужасная боль, лоб покрылся испариной. Однако рука поднялась, а потом и нога. Веки будто налились свинцом. Она с большим трудом приоткрыла глаза и увидела, что ночь уже на исходе. Комнату медленно заливал розовый предрассветный свет. Мэри Фрэнсис потеряла чувство времени, возможно, она лежала так уже не один день.

Дрожащей рукой она нащупала на груди медальон. Усилие, потребовавшееся для этого, утомило ее так, словно она карабкалась вверх по скалам. Ее святая покровительница была замужем за очень жестоким человеком, который восемнадцать лет терроризировал ее и детей. В те времена некому было звонить, не было рядом соседей, чтобы обратиться за помощью. Жена была собственностью мужа, но вера Риты, несмотря на тиранию мужа, в конце концов одержала верх. Она победила добротой, не дала сломить и подчинить себя. Вот такое мужество требуется Мэри Фрэнсис сейчас.

Мгновение спустя она ухватилась за спинку кровати, подтянулась и села. Умирает она или нет, не важно. Пока все получается. Теперь надо придумать, как позвать на помощь. Поблизости должен быть телефон.

Она скатится на пол и поползет, если надо.

Снаружи доносились резкие мужские голоса. Мэри Фрэнсис услышала их, когда добралась до двери. Ее сердце, как насос, гонит кровь по всему организму, распространяя яд. Она двигалась вдоль стены, чтобы не упасть. Ее поддерживал страх. Она чувствовала во рту его горький вкус.

Голоса доносились из комнаты напротив. Огромные окна и высоченные книжные шкафы, набитые фолиантами в кожаных переплетах, подсказали ей, что это библиотека. Она мгновенно узнала одного из мужчин охранника с виллы Кордеса.

Мэри Фрэнсис опустилась на пол, не зная, что делать. Если они заметят ее – конец! Но если она наберется терпения, есть надежда, что встреча закончится, участники разойдутся. И тогда она выберется отсюда. Сил двигаться – почти не было, но оставаться на месте нельзя.

– Где она, Кальдерон? Ты утверждал, что она у тебя. Если ты солгал…

Мэри Фрэнсис узнала голос Алехандро Кордеса, она уже выбралась в коридор. В конце его виднелся альков. Похоже, там есть телефон. Из библиотеки ее уже почти не видно. Только бы добраться до телефона!..

– Опусти пистолет, – раздался тихий жесткий ответ. – У меня правило: не вести никаких переговоров под дулом пистолета.

Под дулом пистолета? Мэри Фрэнсис покачнулась, у нее закружилась голова. Голос принадлежал Уэббу. Она обернулась, в ужасе от того, что могла увидеть, и испытала потрясение, сходное с тем, которое испытал Уэбб Кальдерон, заметив ее. Он смотрел прямо на нее. Кордес держал его под прицелом, но стоял спиной к Мэри Фрэнсис И не видел ее. Охраннику ее тоже не было видно. Ее видел только Уэбб.

Кордес продолжал угрожать, не обращая внимания на условие Уэбба.

– С чего это она обратилась к тебе за помощью? – поинтересовался он. – Она ведь пыталась убить тебя. Она тебя ненавидит.

Уэбб на мгновение перевел взгляд на Кордеса, потом опять уставился на Мэри Фрэнсис. Только вот лед или ужас в его глазах? Так и не поняв, она решила, что это просто шок оттого, что она жива и его план не удался. Он словно предупреждал ее взглядом не вмешиваться, не выдавать своего присутствия. Казалось, этот взгляд мог убить. Но сердце Мэри Фрэнсис отозвалось не на это. В выражении его глаз она различила что-то еще – отчаяние.

– Я предлагал ей свои услуги, – сказал Уэбб Кордесу, – и она согласилась, возможно, хватаясь за меня, как утопающий за соломинку.

Казалось, Кордес взвешивает каждое его слово. Помолчав, он спросил: – Что ты хочешь получить за нее?

– Кусочек пирога. Я знаю о сделке. Речь идет о миллиардах, я хочу участвовать. Точнее, я хочу половину…

Деньги. Миллиарды. Ей и в голову не приходило, что он действует из столь низких побуждений. Значит, он собирается продать ее Кордесу!

– Никогда! – отрезал Кордес и вскинул пистолет. Охрана тоже засуетилась, хватаясь за оружие. – Сначала сдохнешь!

Уэббу угрожает смерть. Мэри Фрэнсис понимала немного по-испански, выучила, пока работала в церкви. Пора смываться. Именно сейчас, пока они не вынудили его признаться, что она прячется за дверью.

Неожиданно охранники набросились на Уэбба.

Один из них заломил ему руку и приставил пистолет к виску. Другой уткнул свое оружие в живот. Уэбб не пытался освободиться, что было с его стороны весьма мудро. Мэри Фрэнсис показалось, что он действует обдуманно, включая и решение не сопротивляться.

Подошел Кордес, теперь он кричал по-английски. – Ты ничего не получишь, сукин сын! – пообещал он. – Где она? Скажи мне, или я вышибу твои мозги…

Попробуй, – тихо отозвался Уэбб. – Попробуй, недоумок.

– Это тебе так не пройдет! – взорвался Кордес. – Мой отец тоже называл меня недоумком. – Он сделал знак охраннику, и тот зажал рукой Уэбба так, будто собирался сломать ему шею. Мэри Фрэнсис в ужасе увидела, как голова Уэбба откинулась назад и раздался жуткий хруст. Уэбб схватил руку охранника, но тут на него налетел Кордес и нанес мощный удар в пах.