Вкус любви

По классификации отца, Джонатан относился к наихудшим случаям. Он пережил нечто более тяжелое, чем смерть родителей — их развод, после которого они просто перестали его навещать. В отличие от других, Джонатан не надеялся на то, что они приедут, а боялся этого. Его страшно пугали громкие звуки, и когда дети ссорились или смеялись, он закрывал уши своими маленькими ладошками.

Вероятно поэтому он не был ни «маминым», ни «папиным», как привыкли подразделять детей Бэб и Джина — у старого зава имелись более научные термины для описания эмоциональных потребностей таких малышей. Поскольку Филиппа не отходила ни на шаг от Джины, ее считали «маминым» ребенком; Тимоти и Пол тоже были «мамиными».

Но Джони отличался от них. Он знал своих родителей, но они не произвели на него должного впечатления. Любовь, с которой рождается каждый ребенок, в Джонатане не проявлялась ни к одному человеческому существу. Он обратил ее на медвежонка Эдварда.

— Я должен найти своего братика. — Это необычно длинное для Джонатана предложение лишь подчеркивало переживаемый им стресс.

— Мы его найдем, дорогой, — заверила его Джина. Но где?

Она оставила малыша на попечение Филиппы и разыскала Бэб, которая, слава Богу, относилась к детям также, как и она.

— Пропал Эдвард, — объяснила она.

— Черт!

— Может, один из твоих взял его?

— Может быть. Дай-ка подумать. Да, вчера на прогулку его брала Мириам. Мири, дорогуша…

Шесть лет назад Мириам оставили на крыльце городской конторы Бенкрофта, и ее направили сюда, посчитав, что она нуждается в свежем воздухе. Она ответила: «Да, я брала Эдварда с собой, но потом устала и дала его вам понести».

— Верно, — нахмурилась Бэб. — Помню, я положила его на камень. — Она сказала, где именно, и Джина пустилась на поиски.

На полпути ее догнал Тимоти:

— Барбер… — так выговаривали малыши имя Барбары — вспомнила, что принесла Эдварда.

Джина повернула назад.

Барбара сказала, что Дина несла Эдварда, когда Люси Мариот, жена одного из садовников, пришла пригласить на чай четырех малышей.

Джина позвонила Люси и узнала, что медвежонка действительно оставили у нее.

— Все в порядке, — порадовала Джина Барбару. — Возьму велосипед и съезжу за ним.

Как всегда, Люси захотела, чтобы она побыла у нее немного. В ее саду не часто появлялись посетители. Джина выпила чаю с Люси и, волнуясь за Джонатана, спросила о медвежонке Эдварде.

Люси прошла в дом и вернулась с одноухим слоненком.

— Лично я считаю его отвратительным, но я же не ребенок.

— Но это не Эдвард, — простонала Джина. — Люси, неужели ты не заметила, что это не медвежонок?

— Я только заметила, что это игрушка. Я страшно сожалею, Джина, ты выглядишь такой озабоченной.

— Еще бы. Джони трудный ребенок. Если не возражаешь, я поеду.

Она нажимала на педали, думая, куда еще мог подеваться медвежонок, когда из-за угла вынырнула машина. На такой узкой дороге нужно было строго придерживаться своей стороны. К счастью, автомобиль ехал медленно, и Джина успела свернуть в канаву.

Машина была того же серого цвета, что и костюм нового шефа. Джина увидела подходящего к ней Майлза Фаерлэнда. Он был в ярости, и девушка пожалела будущих хулиганов из числа старших детей приюта. Нелегко же им придется!

— Вы не пострадали? — спросил он и, убедившись, что она в порядке, обрушился на нее: — Беспечная глупышка, почему вы ехали так неосторожно?

Она заслужила такое обращение, но сейчас, волнуясь за Джонатана, посчитала выговор несправедливым.

— Я езжу так, как хочу, — огрызнулась она.

— Ну, нет. Не только ради вашей же безопасности, но и ради безопасности других, вы не должны так ездить. Вы могли вынудить меня съехать в кювет, а машину не так-то легко извлечь оттуда. — Он поднял велосипед и потянулся к ее руке, которую она держала за спиной, пряча кровоточащую ссадину.

— Так вы все же пострадали…

— Вовсе нет. Всего лишь пустяковая царапина.

— Маленькая глупышка, — повторил он.

К ее стыду, на глаза навернулись слезы. Она отчаянно пыталась скрыть их, но они предательски покатились по щекам. Он взглянул на нее с удивлением:

— Вас никто никогда не ругал? Даже отец? Будь вы моей дочерью, я обязательно бы отругал вас.

— Да… Нет… Я хочу сказать…

— Если вы продолжите в том же духе, я решу, что вы пострадали серьезно, а не просто поцарапались. Что вы хотели сказать, Джина?

Джина зарыдала:

— Медвежонок Эдвард. Некоторые люди просто не могут обойтись без медвежонка.

Как ни странно, он понял ее и спокойно произнес:

— Я и сам был таким. У моего медвежонка были две бусины вместо глаз, которые он потерял в возрасте шести лет. Мне к тому времени было уже семь. Его звали Тед. А кто страдает сейчас?

— Джонатан. Он из семьи разведенных. И он не «мамин» и не «папин». Поэтому он полюбил медвежонка Эдварда.

— И Эдвард пропал?

— Мы искали везде. Я даже поехала к Люси, но у нее оказался лишь слоненок, — тут Джина вспомнила, что не забрала слоненка, и громко застонала.

— А никто не страдает из-за отсутствия слоненка? — спросил Фаерлэнд таким тоном, что Джина обрушилась на него:

— Это не шутки!

— Рад этому, но если бы вы загнали меня в кювет в моей новой машине, мне тоже было бы не до шуток. Кстати, вы забыли восхититься моим автомобилем. Я только что забрал его из деревни.

В следующее мгновение Майлз уже укладывал велосипед в багажник и усаживал ее на сидение рядом с собой.

— Деревушка маленькая, но раз в ней можно купить машину, то найдем и медвежонка.

— Да, но не похожего на Эдварда.

— Я видел Эдварда, самый обычный медвежонок.

— Эдвард очень потрепан.

— Это можно подделать.

В магазине Симпсона Джина подобрала медвежонка, подходящего по размеру и цвету на Эдварда.

— А теперь за работу, — сказал Майлз, когда они сели в машину. — Оба глаза целы?

— Да, но нос уже изжеван.

— Как у вас с зубами? — поддразнил он, и Джина удивилась, почему она не испытывает неловкости.

— Поразительно, как легко можно изжевать нос. — Он тер черный нос напильником.

Точно также они обошлись с ушами и лапами медвежонка, даже проделали маленькую дырочку там, где у настоящего Эдварда вылезала соломенная набивка.

— В точности Эдвард! — с восторгом воскликнула Джина.

Приехав в приют, они отнесли нового медвежонка в кабинет, чтобы придумать то место, где Джонатан мог бы его найти.

— Вы просто замечательный, — зааплодировала Джина. — Вы так хорошо все понимаете. Что бы я без вас делала?

Их взгляды впервые встретились по-настоящему. Его теперешний взгляд стал другим — естественным, теплым и глубоким. И он, как магнит, удерживал ее взор, пока крики на улице не нарушили очарования момента. Это Тони внушал одному из мальчишек, чтобы тот ускорил шаг, если хочет попасть в команду. Его голос изменил атмосферу в комнате. Когда Майлз подошел к Джине, теплота исчезла из его глаз, в них промелькнул странный холод.

Что случилось бы дальше, что она ответила бы, как бы поступила, Джина так никогда и не узнала, ибо ее отвлек Джонатан, проходивший под окном, прижимая к себе своего братика — медвежонка Эдварда.

— Джони! — крикнула Джина, поднимая окно. — Ты нашел его?

— Да.

— Где? Где он был, дорогой?

— Там.

— В шкафчике?

— В берлоге.

Майлз закрыл окно, чтобы не дать малышу увидеть еще одного Эдварда.

— Продается медвежонок с изжеванным носом и дырявой лапой, — продекламировал он.

Она рассмеялась, и Майлз Фаерлэнд улыбнулся ей.

Когда Джина отправилась послушать, как был найден Эдвард, ей подумалось: «А это было забавно… Я и не знала, что может быть так забавно».

Глава 5

На следующее утро, с одним из грузовиков, привезших апельсины, домой вернулся профессор, как называли в «Орандж-Хиллз» старого зава.

«Вернулся в приют», — поправила себя Джина, побежав встретить отца, — поскольку здесь у него уже не было дома.