Новогодний диагноз

-Но, Елена Аркадьевна … - начал было один из мордоворотов, но тут же был перебит.

-Так, я сейчас начну нервничать и звонить мужу, - пожаловалась мне жалостливо подруга, и охранников тут же вымело за дверь. Лена только вздохнула, - вот, только Вадика и боятся.

-Твоего Вадика вся область боится. И еще несколько соседних. – Не выдержав, ляпнула я.

-Да, ну? Вадик добрый и справедливый. И заботливый. Даже слишком. – Добавила подруга, подумав.

-Лен, это он по отношению к тебе добрый и заботливый. А остальные его боятся, как опричники Ивана Грозного. – Фыркнула я.

-Ой, а твоего Токарева не боятся? Ты бы эту рожу перекошенную видела час назад, когда он тут врачей гонял. И кстати, давай рассказывай чего у вас там.

-Боюсь я.

-Костю? – Опешила она.

Я отрицательно покачала головой:

-Нет. Отношений я боюсь. У меня детская травма, в связи с уходом отца. Потом еще и мама умерла. Тоже вроде как оставила. Если еще и мужчина меня бросит, то, как мне с этим справляться? К врачу идти? Я и так могу себе сама все диагнозы поставить. – Я подняла свободную от капельницы руку и прижала переносицу. – Черт, как сложно-то все, а?

Ленка придвинулась ближе и положила руку мне на плечо.

-Аль, если ты не попробуешь, то не узнаешь, что значит быть с мужчиной готовым для тебя на все. Я если бы от Коробова своего все-таки сбежала, то тоже бы никогда не узнала этого. Попробуй. Что ты теряешь? Одиночество? Так никогда не поздно всех послать и быть одной. Подумай над этим. – Лена ласково потрепала меня по руке. Тут в палату заглянул Павел.

-Елена Аркадьевна, ну чего вы? – Паша неловко переступил с ноги на ногу. – Вадим Дмитриевич с меня шкуру спустит, если узнает, что мы вас одну оставили.

Коробова смешно сморщила нос и, кряхтя, слезла с насиженного места.

-Аль, ты все-таки попробуй. Не понравится, бросить всегда успеешь. – Лена игриво подмигнула мне и поковыляла в сторону двери. – Да иду уже. Надсмотрщики, блин.

Подруга, бессвязно ворча, вышла в коридор и закрыла за собой дверь, которая тут же распахнулась, и в палату вбежал Костя. Весь растрепанный какой-то. На всегда гладко выбритом лице сейчас красовалась щетина, едва заметные раньше морщинки прорезались глубже, под глазами залегли темные тени.

-Токарев, ты, когда последний раз спал? – Отчего-то при его рассмотрении это было первым, что волновало. Оглядела еще раз его фигуру. – И ел? Это я вообще-то болею, и мне полагается выглядеть, как чудище лесное.

Костя смешно сморщил нос, придвинул к себе стул, уселся и внимательно на меня уставился:

-Вчера, наверное. – Мужчина задумался. – Или позавчера. Не помню точно.

Я разозлилась. Ну как так можно. Вот неужели так хочется помереть в таком возрасте от истощения, инсульта или еще чего поинтереснее.

-Так, ну ка зови медсестру!

Токарев встрепенулся:

-Сильно болит? Сейчас. – Он выглянул в коридор, и в палату тут же вбежала Ирина.

-Что случилось? – Девушка со страхом смотрела на Костю.

-Ирин, заставь сейчас кого-нибудь, чтоб поставили в палате еще одну кровать. – Я упрямо смотрела на мужчину. - Причем срочно.

Девушка радостно закивала и бросилась в коридор. Видимо страшный Токарев, шатающийся по больнице, достал уже всех.

-Зачем? - Костя тяжело опустился на стул и потер ладонью лицо.

-Затем, что ты на ногах не держишься. И зачем было тут сидеть, меня караулить? Домой ты не едешь. Остается только вариант, что ты будешь спать здесь и под моим присмотром. – Кажется, моя тирада ему понравилась, так как уголки его губ чуть дрогнули.

-Заботишься? – Как-то натянуто спросил он.

-Переживаю, - отмахнулась я. Больше до прихода санитаров, прикативших в палату уже застеленную кровать, Костя не сказал ни слова, лишь внимательно разглядывая мое лицо. Ну что ж, я тоже его разглядывала. Даже тогда, когда он разделся, оставшись лишь в брюках, и улегся, все так же глядя на меня. И даже когда, через пару минут его ресницы опустились, и он размеренно задышал, я смотрела на него и понимала, что вляпалась. По самое не хочу.

Умом я понимала, что Токарев в течение этого года просто заставил привыкнуть меня к своему присутствию рядом. Вроде бы все постепенно и ненавязчиво, и вот я уже беспокоюсь о его сне, голоде и комфорте. Причем, как любовник он меня не особо и впечатлил, но это тоже можно списать на то, что у него давно никого не было. Или было и он всегда такой? Этот вопрос нужно будет прояснить.

И вообще, я уже согласна со словами Ленки. Он мне действительно нравится. Даже больше. Это похоже на легкую влюбленность и восхищение. Да и вообще, очень интересно посмотреть, что этот тактик придумает дальше.

Через полчаса в палату заглянула Ирина, ввела мне что-то в капельницу и уселась с книгой в руках рядом с монитором. Я же, довольная своим решением, удовлетворенно закрыла глаза и погрузилась в сон.

Проснулась я от того, что кто-то гладил меня по лицу, осторожно обводя, контуры. Открыла глаза и увидела Токарева во всей красе: выспался, помылся, побрился, переоделся. Красавец. А я страшная, чумазая, израненная, вся в ушибах. Ужас какой. Я закрыла глаза и протяжно застонала. Когда есть благодарные слушатели, можно и капризной побыть.

-Что такое? – Тут же встревожился мужчина.

-Я тоже помыться хочу. – Чуть ли не прорыдала я. Терпеть ненавижу, когда грязная. Сразу же настроение портится.

-Тшш, - меня утешительно потрепали по плечу. Тоже, небось, грязному. Скоро вши заведутся. От этих мыслей меня передернуло. – Давай так. Ты сейчас поешь, а потом я тебя помою.

От этих слов мне стало намного легче. Ура, скоро меня помоют, и я буду чистая и довольная. Токарев тем временем выдвинул передо мной какую-то палку, которая преобразовалась в маленький столик, поставил небольшую закрытую мисочку, снял крышку, и я чуть слюной не захлебнулась. Наваристый бульон, с листочком петрушки создавал такой запах, что я чуть в голодный обморок не свалилась.

-Врачи сказали, что пока только бульон можно, - он как-то виновато на меня посмотрел.

-Девай быстрее! - Я нетерпеливо заерзала и Костя, усмехнувшись, поднес край мисочки к моим губам.

-Пей.

Я послушно сделала глоток и, прикрыв глаза и похрюкивая от удовольствия, вылакала весь бульон. Ммм, вкуснятина.

-Вот теперь можно и помыться. – Я ожидающе уставилась на Токарева.

-Подожди, - тот сначала заглянул в ванную, затем умчался из палаты и вернулся с какой-то странной конструкцией, пленкой и врачом. Конструкция была помещена в ванную, пленкой замотали повязки на мне, а врач придерживал капельницу, когда Костя нес меня в ванную комнату, где меня, полулежа, опустили на какую-то подставку. И как тут мыться? Я вопросительно уставилась на Токарева, но вопрос задать не успела, так как врач пробормотал:

-Так ведь медбраты есть, помыли бы и без вас, - Токарев резко обернулся к врачу. Уж не знаю, что там было на его моське, но врач попятился.

-Свою жену я буду мыть сам! – прошипел этот невозможный индивидуум. Я только глаза закатила, предводитель бабуинов блин. Чего персонал то пугать.

-Я … я, пожалуй, вас в палате подожду. – И выскочил из палаты. Костя задумчиво посмотрел вслед врачу и повернулся ко мне.

-Ну что, теперь то меня можно помыть? – Я капризно надула губы, хотя знаю, что с моим лицом это точно не сочетается. Мужчина только кивнул, осторожно стянул с меня больничную рубашку, включил воду и что-то тихо примурлыкивая, начал аккуратно скользить по мне губкой. Лицо у него при этом было ну очень сосредоточенное, как будто картину рисовал, только что от старания язык не высунул. Ну что ж, сам напросился.

-Громче! – Возмущенно проговорила я. Токарев вопросительно посмотрел на меня. Я решила пояснить: - Пой громче. А то давно не слышала.

Костя усмехнулся и завел «Бель», опять на французском языке. У меня опять мурашки строем заходили. Чтоб как-то снять напряжение, я решила узнать интересующие меня вопросы.

-А ты откуда французский знаешь?