В поисках счастья

Диего смутился.

– Извини, – сказал он, – я должен был сообразить, что ты устала, и отложить все деловые разговоры.– На его лице появилась конфузливая, но неотразимая улыбка.– Ты меня простишь?

Сначала он ее унижал, теперь он пытается ее ублажить, а устоять перед этой его улыбкой и вздернутыми бровями было практически невозможно. Но Кристел ответила ему холодным взглядом. В пятнадцать он сразил бы ее наповал, но она стала старше, мудрее и более гибкой.

– Возможно, – сказала она.– Со временем. Диего положил ей руки на плечи.

– Немедленно, – пробормотал он и поцеловал.

Его губы были теплыми и мягкими. Она ощутила чистый запах его кожи. Почувствовала совсем рядом восхитительное тело. Опьяненная его близостью, Кристел качнулась вперед. Приоткрыла губы и сразу же соприкоснулась с его языком. Ее словно пронзило электрическим током. Кристел тонула в море беспомощного наслаждения, но тут так же внезапно, как и начался, поцелуй кончился, и Диего отступил назад.

– Спи спокойно, – сказал он. Потом гулкий стук его шагов по мраморному полу, щелчок замка и звук захлопнувшейся двери.

Возбужденная, Кристел прижала ладонь ко рту, все еще хранившему вкус его поцелуя. Она-то думала, что от той детской влюбленности не осталось и следа, что ей давно уже не пятнадцать лет. Так почему же она стояла как истукан, когда Диего целовал ее, и даже потянулась к нему? Как могла она быть такой податливой? Где ее голова? Она ведь понимала, что этот поцелуй, как, впрочем, и обольстительная улыбка, часть его хитроумного плана. Он явно хотел смягчить ее и заставить продать акции как можно быстрее. И все же она купилась!

Войдя в спальню, Кристел задумалась. На самом ли деле эта ласка была преднамеренной? То, что он так резко отстранился и поспешил уйти, говорит скорее о том, что Диего поцеловал ее, повинуясь импульсу, но тотчас пожалел об этом. Он догадывался о ее слабости, теперь же обнаружилось, что он тоже уязвим. Она закусила нижнюю губу. Так ей радоваться… или остерегаться? Может ли в этом взаимном влечении таиться опасность?

Кристел опустилась на край кровати. Ночью в самолете она воображала, что все старые конфликты забыты и в их отношениях теперь будет все тихо и гладко. Надеялась, что им будет легко друг с другом, но взаимная сексуальная тяга исключала всякую непринужденность. Ее это беспокоило. К тому же она не могла выбросить из головы внутреннее раздражение Диего. Неужто и через столько лет он все еще злится на нее? Когда-то он мог считать, что она разрушила счастье его отца, но разве он так ничего и не понял? Разве ему до сих пор невдомек, что ею двигали самые лучшие побуждения, что она вынуждена была принять меры?

Кристел по очереди сбросила голубые босоножки. Решила сначала поспать, а потом распаковать вещи. Диего должен был понять, что если кто-то и достоин осуждения, так это ее мать.

Выдернув голубую футболку из джинсов, она стянула ее через голову. Что, если Диего распространил свою неприязнь к Деборе и на нее? И уж коль скоро она подвернулась под руку, то ей и достается? Кристел поморщилась. Хоть она и не слишком хорошо знала Диего, она никогда не считала, что он может быть так несправедлив. На него не похоже, чтобы он долгих двенадцать лет таил обиду на Дебору.

Кристел расстегнула застежку бюстгальтера. Ей казалось непостижимым так долго носить в себе старую боль, но если он никак не может забыть– это его проблема. Она не собирается из-за этого переживать.

Сбросив остальную одежду, Кристел забралась в постель. Диего посчитал ее упрямой, когда она не согласилась немедленно продать акции, и он не ошибся. Ее настойчивое требование рассказать о компании было вызвано стремлением затянуть время и поддразнить его. Кристел злорадно ухмыльнулась. И ведь сработало!

Однако ее задела самоуверенность Диего. Надо же, он ни минуты не сомневался, что ее согласие у него в кармане. Уж теперь-то – ухмылка исчезла– она ни за какие коврижки не станет потакать этому задаваке, который мало того что пригласил ее как-то наспех, так еще сделал это, лишь выполняя волю отца, и который, похоже, затеял против нее личную вендетту.

Кристел натянула простыню до подбородка. Ее очень тронуло, что Лукас подумал о том, чтобы пригласить ее в Рио, и оказался настолько щедрым, что завещал ей акции. Она, кажется, понимала, почему он это сделал. Мысленно Кристел перенеслась в те далекие годы…

Двадцать лет назад, зная Диего всего несколько дней, она его обожала. А потому обвинения, брошенные ей в лицо, стали для нее, подростка, настоящей трагедией. Впервые она влюбилась в мужчину, и, несмотря на то что по прошествии стольких лет ей ясно, что тогда он просто вскружил девчонке голову, чувство оказалось сильным. В ту пору ей казалось, что Диего мог ответить взаимностью. Сейчас она так не думала.

Их последняя встреча… В тот день Диего был в такой ярости, что она не удивилась бы, начни он бросать вазы на пол, ломать мебель и бить окна. Он был почти смешон в своем гневе, если бы вся сила этого гнева не обрушилась на нее.

Кристел вздохнула. Она тогда ничего не сумела возразить, потеряла дар речи, страшась одного – как бы он не сказал что-нибудь дурное о ее матери. Однако вскоре она поняла: ему известно далеко не все.

Так что же произошло в тот день между Диего и его отцом? Кристел надеялась, что, как только Лукас расскажет ему всю правду – может, в самолете, может, уже дома, – Диего немедленно позвонит и извинится, что был несправедлив к ней. Попросит прощения. Шли дни, недели, месяцы, а она все ждала телефонного звонка. Думала даже, что он приедет. Но напрасно. И теперь, двенадцать лет спустя, она ждала примирения, хотя бы перемирия, но он по-прежнему относился к ней враждебно – и все из-за ее матери.

Кристел ударила кулаком по подушке. Диего прав, она изменилась. Повзрослела. Она уже не будет изображать из себя жертву. Она сама распоряжается своей жизнью и поступает так, как находит нужным. Они равны, и если Диего ждет от нее извинений– дудки! А еще ему придется подождать, прежде чем она согласится продать акции. Не двенадцать лет, разумеется, но пусть пока потерзается!..

Кристел вздрогнула и проснулась. Где она? Несколько мгновений она озиралась по сторонам. Ах, да, в Рио-де-Жанейро, в квартире Диего. Сквозь опущенные занавески пробивался солнечный свет, заставивший ее зажмуриться. Интересно, сколько она проспала? Голова была такой тяжелой, будто она несколько дней пролежала в коме, хотя, скорее всего, прошла лишь пара часов.

Кристел выбралась из постели и, шатаясь, направилась в ванную комнату. Душ должен ее взбодрить. Она встала под струю, машинально намылилась и сполоснулась – все еще в полусне. Вытерлась и принялась за волосы. Внезапно поняла, что ужасно хочет пить.

Повесив мокрое полотенце, она нашла другое, поменьше, и прошлепала на кухню, на ходу вытирая волосы.

В кухне она сонно огляделась. В холодильнике обязательно должны быть прохладительные напитки, но где же холодильник? Кухня оборудована по последнему слову – микроволновка, посудомоечная машина и все такое, медового цвета пластик, керамическая плитка с рисунком и множество полированных сосновых шкафов, в одном из которых наверняка запрятан холодильник.

Открыв ближайший, Кристел обнаружила там прекрасный обеденный сервиз из китайского фарфора. В следующем оказалась посуда на каждый день. На полках третьего – формы для выпечки. Она перешла к другой стене. Полотенце держала в руке. Наклонившись, чтобы заглянуть в шкаф, Кристел услышала шаги. Испуганно оглянулась через плечо – в дверях стоял Диего.

Он усмехнулся.

– Ну и ну, – пощелкал он языком.– В кухне – и голая? Думаю, что по правилам хорошего тона это недопустимо.

Кристел выпрямилась и попробовала закрыть грудь полотенцем. Повернулась к нему. Подумала с облегчением: теперь по крайней мере спереди она прикрыта. Но тут же сообразила, что полотенце едва достает до бедер. С горящими щеками Кристел потупилась, силясь прикрыть ладонью кустик рыжих волос между бедрами.