Превратности любви

Линн прижала пальцы к вискам. Голова раскалывалась. Придется идти в мамину комнату, решила она. Если и там ничего не найдется, спущусь вниз.

Через пару минут ей стало ясно, что придется ограничиться парацетамолом – других таблеток не было. Может быть, проглотить сразу две? Иначе она не заснет.

Линн взяла стакан, подошла к мраморному умывальнику, налила воды. В этот момент рука у нее дрогнула, и мокрый стакан со звоном и грохотом, особенно слышным в ночной тишине, упал в раковину.

О Господи! – вздрогнула Линн от внезапного шума. Так и мертвого разбудишь, не то что Димитра, подумала она. Вот кого не хотелось бы ей сейчас видеть.

Не успела она об этом подумать, как в дверях ванной возникла высокая мужская фигура. Вид у Димитра был неприветливый, даже грозный.

Линн увидела эту ночную сцену его глазами: некое создание в длинной ночной рубашке, с всклокоченными волосами, с мутными от боли глазами на бледном лице стоит над разбитым стаканом в двух шагах от комнаты хозяина…

– Извини за шум. – Глаза у Линн щипало, она плохо видела. Рукой девушка указала на осколки. – Я только хотела налить воды.

– Не трогай ничего! – скомандовал Димитр. – Элени займется этим с утра. – Тут он увидел коробочку с парацетамолом и внимательнее вгляделся в ее лицо. – Что, голова все болит?

– Да, – Линн зажмурилась, отчасти от боли, отчасти от того, чтобы отгородиться от исходящей от него чувственной силы. Его тело, слегка прикрытое белым махровым халатом, источало мужской магнетизм, которому трудно было противиться. Линн испугалась: сейчас она слишком слаба, чтобы постоять за себя. – Вот выпью таблетку и сразу пойду спать.

Не говоря ни слова, Димитр взял другой стакан, наполнил его водой и буквально вложил ей в руку. Девушка торопливо проглотила лекарство, поставила стакан на место и повернулась, чтобы уйти, но не успела. Вместо этого она мгновенно оказалась у него на руках.

– Пусти, – одними губами выговорила Линн. Она онемела от смущения – тяжелый шелк ночной сорочки скользнул от щиколоток к бедрам. Но Димитр был непреклонен. Его руки его были сильны и надежны. Девушка чувствовала легкий мускусный запах его кожи. Пришлось повернуть голову в сторону, чтобы не касаться его шеи. – Пусти. Я могу ходить. Пусти, – повторяла Линн растерянно. Даже головная боль отступила перед вспышкой чувственности, которую вызвал в ней этот мужчина. Тем не менее она настойчиво твердила: – Пусти! Пусти!

– Что ты так нервничаешь? – лениво усмехнулся Димитр. Они были уже в коридоре.

– Ты просто забавляешься! – слабым голосом выкрикнула Линн, подтверждая негодование ударом маленького кулачка. Жест этот был бесполезным, если не смешным. Она была птичкой в лапах хищника.

– У тебя разыгралось воображение.

Линн взбесилась, уловив насмешку в его словах, она изо всех сил заколотила его по плечам и груди.

Пусти, пусти!

Вот и ее комната. Димитр молча уложил девушку, тщательно ее укрыл.

– Сейчас принесу таблетки. Вдруг понадобится еще одна доза, – сказал он и вышел.

Линн закрыла глаза, сжалась в комочек, отчаянно надеясь уснуть к моменту его возвращения.

Но если можно попытаться обмануть его, то себя не обманешь. Она чувствовала каждый его шаг, каждое движение. Когда к щеке ее прикоснулись теплые пальцы, Линн распахнула глаза.

– Спокойной ночи.

Что в его голосе – насмешка, издевка, или?.. Он исчез в темноте, прежде чем Линн успела ответить колкостью.

Глава 3

Утром она проснулась отдохнувшей и бодрой, от головной боли не осталось и следа. Проворно соскочив с постели, Линн подбежала к окну, раздвинула шторы.

День был бесподобный: яркое солнце, ослепительно-голубое небо, теплынь! Линн быстренько натянула купальник, шорты, майку и, захватив полотенце, отправилась сначала на кухню.

– Доброе утро! – поздоровалась она с Элени, которая возилась у мойки.

Лицо пожилой женщины осветилось улыбкой. Она бросила скоблить посуду, вытерла руки и с материнской заботой поинтересовалась:

– Как твоя голова?

– Слава Богу, уже не болит, – весело ответила девушка, доставая из холодильника пакет апельсинового сока. Кисло-сладкий холодный напиток только прибавил ей хорошего настроения.

– Димитр уже уехал в город, – сообщила Элени.

– Господь услышал мои молитвы, – прошептала Линн. Портить такое утро встречей е этим человеком… Это было бы ужасно.

– С утра он собирался заехать в клинику, – продолжала Элени, – а дома будет к шести. Тогда поедете к Пейж вместе. – Темные глаза Элени вдруг блеснули умилением: – Я так рада была узнать о вашей помолвке!

Линн едва удержалась, чтобы не сказать правду, но, оказавшись в мягких объятиях Элени, только сказала тихое «спасибо», и вновь ее досада и неловкость были восприняты как смущение. Нелегкой оказывалась роль счастливой невесты.

– Что тебе на завтрак? Яйцо? Гренки? Бекон?

Элени обожала закармливать, Линн это знала и не дала себя провести.

– Каждый раз одно и то же, Элени? – притворно строго сказала она. – Банан, сухие гренки и кофе. Но сначала я поплаваю.

В десять утра девушка села за руль «мерседеса» и отправилась в больницу. Частые, но короткие визиты меньше утомляли Пейж, в связи с чем распланировала свой день и Линн. Определенно, мама выглядела лучше, – хотя по-прежнему была бледна.

– Дай-ка я взгляну на твое колечко, девочка, – попросила Пейж, и Линн послушно протянула руку. – Красота какая! Особенно на твоих пальчиках.

Девушка смогла выдавить подобающий ответ и сделала вид, что вместе с матерью любуется ослепительным сиянием бриллианта.

– Сегодня в газетах я видела объявление. – Глаза Пейж приобрели мечтательное, умиротворенное выражение.

Сама Линн газет не видела. Все утро она вообще не думала о своей помолвке – купалась, завтракала, одевалась.

– «Публичная церемония не ожидается, только для приглашенных» – процитировала с улыбкой Пейж. – Ну не чудо ли?

– Да, мама, конечно.

Что еще оставалось сказать?

– Ты уже решила, что наденешь?

– Нет… надо подумать.

Гардероб у нее достаточно богат и разнообразен, наверняка можно обойтись без новых покупок.

– Димитр поговорил с моими врачами, и они ничего не имеют против того, чтобы несколько часов я побыла дома. Конечно, они разрешили отлучиться только на церемонию.

Как я счастлива! Все-таки свадьба… Ты будешь изумительна в белом подвенечном наряде!

Свадьба? О какой свадьбе идет речь? Линн так ужаснулась, что потеряла дар речи.

– Ах, с каким удовольствием я бы прошлась с тобой по магазинам! – мечтательно продолжала Пейж. – Недавно в центре открыли один… Кстати, не забудь, непременно позвони Вивьен. Уверена, она отложит все дела и займется только тобой.

Линн начала возвращаться к реальности. Оцепенение прошло, ему на смену пришло теперь негодование. Больших усилий стоило девушке сохранять спокойствие.

– Мама, мы с Димитром…

– Знакомы уже десять лет, – перебила ее мать. Глаза ее, ставшие огромными на исхудалом лице, светились радостью. – Это будет счастливая свадьба. Я мечтала дожить до того дня, когда ты выйдешь замуж. И всегда видела твоим мужем только одного человека. – Легкая, сухая, как у птички, ладонь легко сжала пальцы Линн. – Пожалуй, Вивьен я сама позвоню. Мне ведь тоже нужно кое-что подобрать. Все-таки есть повод, – лукаво закончила Пейж.

Боже всемогущий! Безобидный заговор принял чудовищные формы. Что делать? Прежде всего, держаться естественно, несмотря на приступы ярости. Пейж не должна заподозрить неладного.

– Димитр был у тебя утром? – поинтересовалась девушка.

– Да, совсем рано, заезжал по пути в офис, – сказала мать.

Значит, он не притворяется. Линн знала, Димитр Костакидас не любит притворяться, не любит и не умеет. Значит, он хочет участвовать в этом фарсе.

Улыбаться стало совсем невмоготу.

– Я вижу, он разговорился. Ничего, посмотрим, как он сдержит слово. – Казалось бы, сказано игриво. На самом деле это была угроза – Линн намеревалась уничтожить этого человека. Но сначала надо было расстаться с Пейж, не вызвав у нее подозрений. – Ты отдохни пока, мамочка, я сама позвоню Вивьен и сделаю предварительный осмотр магазинов. Дел получается много. Не скучай, днем я загляну.