Если сбываются мечты

Хелли подошла к парадной двери и старательно постучала, подождала пару минут и постучала снова. Она уже собиралась пройти в обход, к черному ходу, когда дверь отворилась, и она оказалась лицом к лицу с Уэдделлом.

Она бодро поздоровалась, но он лишь буркнул что-то в ответ, пропуская Хелли в дом.

Хелли сказала:

— Я привезла продукты. Коробки в багажнике. Вы поможете мне занести их на кухню?

Она бы не удивилась, если бы Уэдделл отказался. Конечно, она могла бы сделать это и сама. Но он вышел, взял самую тяжелую коробку и понес ее на кухню.

Поставил коробку на кухонный стол и остановился, глядя на нее.

— Хотите остаться тут жить?

— Да.

— С детьми?

— Именно. — Хелли решила, что лучше все объяснить. — Вообще-то это не мои дети. Они из детского дома, приедут только на каникулы.

Уэдделл снова проворчал:

— Есть и малолетние преступники?

Хелли ответила сердито:

— Никакие не преступники, просто сироты. — Она пожала плечами. — А впрочем, не важно.

С мистером Уэдделлом поладить невозможно. Похоже, что у него Хелли вызывала даже большую неприязнь, чем у Элвис Дэлзелл. Его угрюмый вид не оставлял в этом сомнений.

Хелли сказала:

— Дети приедут завтра.

Уэдделл, с почти ритуальной неторопливостью, положил на стол рядом с коробкой ключ:

— Мистер Шерман велел вам его отдать. И сказал, что будет продолжать платить мне жалованье за работу в саду. И еще я буду убирать в комнатах мистера Шермана, — продолжал Уэдделл.

— Прекрасно, — сказала Хелли. — А вы что же, выполняли всю работу по дому?

Хотя в остальных комнатах никто не жил, их содержали в чистоте и порядке. Глядя на Уэдделла, можно было поверить, что он работал в саду, но что-то не похоже было, чтобы он поддерживал порядок в доме, хотя и мыл в тот раз переднюю.

Он ответил:

— Я делал тяжелую работу, а миссис Терлби — все остальное, но миссис Терлби просила передать, что больше работать не будет.

— Понятно, — сказала Хелли.

Теперь ей предстояла сотня дел. Она втащила чемоданы и отнесла их в комнату, которая теперь должна была стать ее. Затем занялась приготовлением спален.

Простыни, сложенные стопками в большом комоде, пахли лавандой, пакетики с которой лежали среди белья, и Хелли на минутку опустилась на колени и вдыхала ее аромат, держа пакетик лаванды в сложенных ладонях. Потом она застелила постель для Рози и оставила пакетик у нее на подушке — девочке тоже, должно быть, понравится этот запах.

Интересно, кто здесь спал раньше? И в других комнатах тоже. Переходя из комнаты в комнату, Хелли поймала себя на том, что ступает очень осторожно, словно они все еще жили там и она не хотела их потревожить.

На стенах висело множество картин, но портретов среди них не было. И тем не менее невозможно было пробыть в таком доме целый день одной, открывая шкафы и выдвигая ящики один за другим, пробегая пальцами по клавишам фортепьяно, и не проникнуться его атмосферой. Когда-то это был дом, в котором жила большая семья, и, должно быть, для Роджера Шермана было большим ударом потерять право жить здесь иначе, чем став квартирантом.

Ей следовало бы это понять при их последней встрече. В создавшейся ситуации он вел себя на редкость сдержанно, а вот своему собственному поведению она не находила оправдания. Когда она снова увидит его, то постарается объясниться.

В просторной кухне Хелли сварила себе кофе и вышла в сад поискать Уэдделла. Она обнаружила его в сарае, где он возился с разобранной косилкой, и сказала:

— Я сварила кофе, но если хотите, приготовлю вам чашку чая.

— Спасибо, — ответил он, — только я живу в двух шагах отсюда, скоро пойду домой.

Ну вот, даже чашки чая не возьмет из ее рук. Хелли, дождавшись, когда магазин откроется после перерыва, предприняла свою первую вылазку в Реддинг-Хиллз.

Здесь все знали, кто она такая. Можно было не представляться. Слухи летели впереди нее. На почте она купила несколько журналов и комиксов и выписала газету, и, когда почтовый служащий записывал ее имя и адрес, он не выказал ни малейшего удивления. Пожаловаться было не на что, кроме излишне сухого, подчеркнуто делового обращения. Он назвал ей цены и аккуратно отсчитал сдачу. Записал ее имя и сказал:

— Я прослежу за доставкой.

Хелли купила игрушки, и когда вышла из магазина, то заметила, как оставшиеся покупатели — их было трое у канцелярского отдела — сгрудились и принялись что-то оживленно обсуждать.

В магазинчике, расположенном чуть поодаль, внизу холма, Хелли купила три свитера: два ярко-голубых для мальчиков и красный для Рози. Не то чтобы она боялась, что детишки потеряются, но ей показалось, что было бы неплохо подстраховаться, а в этих свитерах их будет видно за несколько миль: не может быть, чтобы они удержались от соблазна перелезть через стену и побродить по здешним просторам.

Женщина, стоявшая за прилавком, бросала на нее взгляды, пронзительные, точно иглы. Явная любительница посплетничать и, уж конечно, не упустит возможности удовлетворить собственное любопытство и осчастливить новостями друзей и соседей.

— Вы новая владелица «Дома приходского священника»?

— Да, — подтвердила Хелли.

— Знаете, мы были немного удивлены вашим появлением. — Она принесла голубые свитеры требуемого размера, отошла назад и продолжала наблюдать. — Мистер Шерман прожил здесь всю жизнь, в том доме всегда жили Шерманы, с тех пор как его построили.

Хелли отложила два свитера и сказала:

— Что-нибудь красное, пожалуйста, для семилетней девочки.

Продавщица вернулась к стопкам сложенных свитеров и достала то, что просила Хелли.

— Как долго вы были знакомы с миссис Брантон? — спросила она.

— Работала у нее некоторое время, — ответила Хелли. Здесь ее не спросили по примеру Элвис Дэлзелл: «Как вам это удалось?» — но произнесенное продавщицей «О-о-о» тоже прозвучало весьма выразительно.

Вернувшись, Хелли подумала, что хорошо бы детям приехать уже сегодня и хорошо бы мисс Паргайтер быть сейчас с ней.

Но дети, мисс Паргайтер здесь будут завтра, а сейчас ей не с кем было даже перекинуться словом. Хелли включила погромче радиоприемник, послушала десятичасовые новости, потом заиграла музыка, и она незаметно для себя уснула. Когда она проснулась, было уже поздно. Она проспала почти два часа, подогнув ноги и положив голову на ручку кресла, и только теперь почувствовала, как затекли у нее шея и ноги.

Хелли вытянула ноги, и тотчас же тело закололо будто тысячами крохотных иголок. Прошло несколько минут, прежде чем она почувствовала себя в состоянии встать, и встала, потягиваясь, желая лишь одного — добраться до постели и хорошенько отдохнуть, чтобы быть готовой к тому, что принесет с собой завтрашний день.

Сквозь щель под дверью кабинета пробивался свет, следовательно, Роджер Шерман был дома. Должно быть, он вернулся, когда она спала.

Теперь она стояла в холле и смотрела на закрытую дверь. Надо просто из вежливости постучаться и сказать: «Добрый вечер. Я приехала».

Он, разумеется, и так знал, что она приехала. Перед домом стояла ее машина, холодильник и кладовая были набиты продуктами. Да и Уэдделл, конечно, ему все рассказал. Но не могла же она уйти спать, не сказав ни слова.

Возможно, что он даже заглянул в гостиную и видел, что Хелли там уснула.

Она постучала в дверь, и ей ответили:

— Войдите.

Он работал. По всему столу были разложены бумаги. Он поднял голову, и его голос прозвучал так же, как тогда по телефону:

— Да?

— Я вам не помешала? — Она не могла сказать ничего глупее. — Впрочем, я вижу, что помешала, извините, но уже полночь, вы всегда работаете так поздно? — Все это прозвучало глупо и неуместно, и вообще, это не ее дело, так что вторая реплика отнюдь не улучшила положение.

— Довольно часто, — ответил он.

Она спросила:

— Не хотите ли кофе?

— Нет, спасибо, — в точности как Уэдделл.

Хелли заметила у него на столе термос с кофе и полупустую чашку и спросила: