Звездный свет

Потому что вся его жизнь – это бесцеремонное разглядывание и обсуждение, хватание грязными ручонками, фотографии в лоб и украдкой, наглые вопросы, бесконечные автографы…

Конечно, это безумие.

«Рой, скажи нам, когда ты вернешься в игру?»

Рой со вздохом посмотрел на Билли. Виновато улыбнулся.

– Прости, я должен им что-нибудь сказать, иначе они ни за что не оставят нас в покое.

Заслонив ее собой, он повернулся к репортерам. Немедленно в лицо ему уткнулся десяток микрофонов, засверкали вспышки. Рой посмотрел на все это с высоты своего роста и заговорил.

– Как говорит один мой… друг, это была длинная пробежка. Очень длинная. И я люблю каждое мгновение этого долгого пути. Но в игру я больше не вернусь. На этот вечер я пришел, чтобы поучаствовать в благом деле и помочь фонду моей сестры собрать побольше средств в поддержку детей-сирот. Надеюсь, и вы все внесете свой вклад. Спасибо.

Он постоял еще пару секунд, позируя фотографам, а затем повернулся к Билли.

4

Теперь, после общения с прессой, Рой буквально преобразился. Он словно помягчел, внутренне расслабился, в его движениях появилась плавность, в голосе зазвучали смешливые нотки.

Выйдя в самый центр зала, он жизнерадостно приветствовал группу мужчин, подошедших к нему. Один из мужчин хлопнул Роя по плечу, для чего ему пришлось приподняться на цыпочки.

– Как отдых, дружище? Нравится?

– Еще бы! Полный отпад. А как вы все поживаете? Честно говоря, за последние годы у меня и времени не было этим поинтересоваться.

– Ха! Ты удивишься, но примерно так же, как и десять лет назад. Поживаем – и на том слава богу. Погоди, ты тоже еще не будешь знать, чем занять себя.

– Не верю. На свете есть столько интересных занятий и истинно спортивных игр. Скажем, шашки. Или… в гольф никто не играет?

Шутливая болтовня продолжалась еще минут пять, после чего Рой дружески распрощался с собеседниками и увлек Билли к перилам балюстрады, по пути ухватив с подноса официанта два фужера с шампанским. Отдав один ей, Рой с наслаждением отпил большой глоток, а затем спохватился и чокнулся с Билли, провозгласив:

– За самый лучший вечер из тех, на которых я побывал.

– С трудом верится, что в твоей жизни не было ничего пошикарнее.

– Дело не в этом. Просто сегодня я свободен. Смотри, репортеры сматываются – тоже хорошо. Спасибо тебе, Билли Рей.

– За что еще?

– За терпение и выдержку. Осторожно!

Вокруг них стало неожиданно много народу, Билли пошатнулась, и Рой торопливо привлек ее к себе. Кто-то поднажал сзади – и Билли вдруг очутилась практически в его объятиях, крепких и отнюдь не протокольных.

Они стояли, прижавшись друг к другу, и в смятении слушали, как разгорается в их крови жар. Грудь Билли неровно вздымалась под маленьким черным платьем, глаза блестели, словно черные агаты. Рой не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Он не сумел бы объяснить, почему он так счастлив, но то, что он счастлив, было несомненно.

Оркестр играл попурри из мелодий восьмидесятых, и Билли нервно поёжилась. Рой заглянул ей в лицо.

– Что-то не так?

– Да нет. Я ненавижу танцы. У меня нет чувства ритма. А эта музыка так и тянет всех подрыгаться.

– Обещаю, что не стану заставлять тебя… Ах черт! Билли, скорее смотри на меня так, будто я единственный мужчина на земле и в этом зале.

– Это как это?

– А я откуда знаю? На меня еще никогда так не смотрели. Но в нашу сторону направляются трое с камерами, и я надеюсь, хоть что-то их остановит.

– Только не мой взгляд. Пошли на танцпол.

– Ты же не любишь…

– А я тебя не на танец приглашаю. Просто туда с камерами ни один псих не сунется.

Оказавшись посреди танцпола, они просто прижались друг к другу, периодически странно подергиваясь не в такт, и Билли прошипела сквозь зубы:

– Если ты знаешь какое-нибудь место, где можно спрятаться, колись. Иначе придется танцевать.

Рой вдруг залихватски крутанул ее вокруг себя и сообщил:

– А я не против, знаешь ли. Можешь просто поджать ноги.

– Ты что, УМЕЕШЬ?

– Почему тебя это так удивляет?

Собственно, действительно, покорно подумала Билли Рей, болтаясь в могучих руках, как тряпичная кукла. Спортсмен, профессионал, баскетболист – чувство ритма у него на высоте, атлетическая подготовка тоже. Что еще нужно?

– Билли, что-то не так? Ты опять смотришь как-то странно…

Все так, если не считать того, что она чувствует себя полной идиоткой. Никогда, никогда в жизни она не любила эти дурацкие танцы, она терпеть не могла все эти топтания в темноте, обжиманцы под прикрытием, у нее и не получалось это никогда толком, потому что Джимми Де Лири она дала по рукам при всем честном народе, чтобы не лапал…

Но сейчас ведь совсем другое дело. Сейчас она торчит посреди самого шикарного танцпола на побережье, ее сжимает в своих объятиях обалденный мужчина, а смотрит он на нее при этом так, словно она одна такая красавица на этом свете, и самое интересное – ей очень хочется этому верить.

– Билли, ау!

Она не могла ответить, хоть вы ее убейте. Она чувствовала его тело, крепкие мышцы, гуляющие под льняной рубахой, чувствовала его запах, обнимала его за шею и ощущала его руки на своем теле… Именно поэтому она и не могла говорить. В ней бушевало слишком жаркое пламя.

– Алло, Билли, ты еще здесь, со мной, или уже в космосе?

– Ох… Рой, давай, пожалуйста, найдем другое занятие, а? Я ненавижу танцы.

– Я плохо танцую?

– Ты – замечательно, но от этого мне еще хуже. Я уж совсем идиоткой себя ощущаю.

– А… какое другое занятие?

– Ну придумай что-нибудь…

– Видишь ли, Билли Рей, когда ты на меня так смотришь, мне в голову лезет только одно занятие, но его нельзя предлагать на первом свидании…

Зеленые глаза загадочно мерцали, жар внутри ее тела становился все нестерпимее, и Билли Рей больше не могла сдерживаться. Рой еще что-то говорил, а она уже запустила пальцы в его волосы, притянула его к себе и с явным вздохом облегчения приникла к его губам.

Последнее, что она видела, было изумление в его глазах, а потом они оба зажмурились – и мир вокруг немножечко перестал существовать.

Честно говоря, надо было закрыть глаза и пораньше, но Билли хотелось удостовериться, что Роя устраивает такой, хм, путь развития сегодняшнего вечера. Когда же его объятия стали крепче и куда более… эротичными, она поняла – да, устраивает, очень даже устраивает, и можно расслабиться.

Целовать мужчину впервые – это всегда сродни приключению, исследованию неведомой земли, когда понятия не имеешь, что ждет тебя за поворотом. Может, у него мокрые губы? Или он слишком интенсивно работает языком? Или вообще им не работает…

Рой Биллерс целовался идеально.

И не он первым прервал поцелуй, хотя воздух в легких кончился у них обоих. И из объятий он ее так и не выпустил, обнимал за плечи и бедра, слегка наклонив и словно баюкая ее в своих могучих руках.

Билли сама не знала, что у нее внутри сидит такая похотливая бесовка. Она буквально вцепилась в Роя, не в силах выпустить его из рук, торопливо хлебнула воздуха – и снова припала к его губам. Так продолжалось целую вечность, пока она не почувствовала, что ноги у нее подгибаются и надо что-то делать, иначе все закончится позором посреди благотворительного вечера. Рой осторожно поставил ее на пол и тихо прорычал:

– Я лично не могу сойти с этого танцпола. Меня ноги не держат.

– Меня тоже.

– Билли… Что ты со мной… делаешь…

Она снова обвилась змеей, куснула мочку его уха, отчего из груди Роя вырвался очередной львиный рык, и игриво прошептала:

– Я не знаю, но мне нравится. Ты меня заводишь еще посильнее, чем я тебя.

Его громадная ладонь невесомо скользнула по спине Билли, прошлась мимолетно по плечу – а затем стремительно накрыла ее грудь. Девушка едва не вскрикнула – до такой степени это прикосновение напоминало ожог. Рой Биллерс медленно (садист!) и незаметно ласкал ее напрягшийся сосок сквозь ткань платья, и Билли умирала от желания.