Две недели в Венеции

Немного помедлив, София позволила пожилой женщине взять себя на руки. Руби предположила, что сестра Макса бывает здесь чаще, чем он. София непринужденно улыбалась и исследовала пухленькими пальчиками подвеску на шее у своей бабушки.

Закончив сюсюкать с внучкой, мать Макса повернула голову и посмотрела на него:

— Пойдем в дом.

Повернувшись, она пошла по широкому коридору с кафельным полом и кирпичными стенами с остатками штукатурки. Но даже несмотря на некоторое запустение, интерьер палаццо казался величественным. В нем сохранились столики на консолях, лепнина и внушительного вида лестница с чугунными перилами.

Преодолев несколько ступенек, мать Макса внезапно остановилась и повернулась, осознав, что помимо сына и внучки за ней следует кто-то еще.

— А это у нас кто? — спросила она, с любопытством разглядывая Руби, у которой душа ушла в пятки. Неужели пожилая женщина приняла ее за подружку Макса?

— Это няня Софии, — ответил Макс по-итальянски. — Я нанял ее специально для этой поездки.

— Руби Лэнг, — протянув пожилой женщине руку, Руби сказала по-итальянски. — Рада с вами познакомиться.

Мать Макса уставилась на сына сверкающими от гнева глазами, после чего продолжила быстро подниматься по лестнице, цокая каблуками туфель.

— Ты оскорбил меня, Массимо! Надо же тебе было так сделать!

Неужели присутствие Руби в ее доме для нее так оскорбительно, что она убежала, даже не представившись. Похоже, Макс был прав, когда говорил, что его мать любит драматизировать.

Он поспешил за матерью:

— Я ничего не делал. Ты все неправильно поняла.

Он перешел на английский. Руби испытала небольшое разочарование, потому что, когда говорил по-итальянски, он казался ей совсем другим человеком. Пылким и эмоциональным, как женщина, подарившая ему жизнь.

Руби перевела взгляд на Софию, которая смотрела вслед своим дяде и бабушке. Про нее опять все забыли. Руби захотелось ее обнять и крепко прижать к себе. Она знала, что значит ощущать себя помехой, которая не позволяет взрослым делать то, что они хотят.

— Ну что, малышка? Пойдем за взрослыми?

София кивнула, и они продолжили свой путь. Это был медленный процесс. Софии приходилось ставить обе ноги на ступеньку, прежде чем подниматься на следующую. Когда они достигли середины лестницы, Руби сжалилась над ней и взяла ее на руки.

Она здесь именно для этого, не так ли?

Когда Руби достигла верхней площадки лестницы, декор изменился. Стены покрывали деревянные панели, лепнина на потолках хорошо сохранилась. На стенах через каждые три фута были хрустальные светильники. Теперь она понимала, что имел в виду Макс, когда сказал, что в этом городе не знают, что такое минимализм.

Спор матери и сына продолжался в комнате рядом с лестницей. Двустворчатая дверь в комнату была открыта. Судя по тому, что их голоса отдавались эхом, помещение было просторным. Макс говорил спокойно, его мать — громко и эмоционально.

— Ты никогда меня не простишь, правда? — сказала синьора Мартин.

Руби подошла ближе к двери. Сквозь щель между петлями был виден интерьер помещения. Мать Макса печально закрыла глаза.

— Ты поэтому привез няню, не так ли? Ты думаешь, что я сама не в состоянии позаботиться о своей внучке? Неужели я действительно была такой ужасной матерью?

Их разговор носил слишком личный характер, и Руби поняла, что ей не следует подслушивать. Они с Софией найдут какое-нибудь тихое местечко и подождут там. Попятившись назад, она наткнулась на прикрепленный к стене столик, и стоящие на нем фотографии в рамках упали.

В комнате воцарилась тишина. Руби задержала дыхание. Мгновение спустя в дверях появился Макс и пригласил ее в комнату. Она бы лучше выпила галлон морской воды, но выбора у нее не было. Прижав Софию к плечу, она гордо подняла подбородок и вошла в комнату.

Это была просторная гостиная в венецианском стиле с большим мраморным камином, пилястрами и барельефами, изображающими сцены из мифов. Перед сводчатыми окнами, за которыми тянулся балкон, стояли три больших зеленых дивана, сгруппированные в виде буквы «П». Но внимание Руби привлекла не вся эта красота, а напряженная фигура в розовом костюме, стоящая посреди комнаты.

— Руби здесь не для того, чтобы заменить тебя. Я нанял ее, чтобы она помогла мне привезти сюда Софию, а тебе присматривать за ней. Ты не должна на следующие две недели отказываться от своих планов только потому, что Джиа подвернулась хорошая работа.

Выражение лица пожилой женщины немного смягчилось, и она, повернувшись к Руби, протянула ей руку. Руби поставила девочку на пол, и та побежала к окну смотреть на удаляющийся быстроходный катер.

— Серафина Мартин. — Мать Макса тепло улыбнулась Руби, и они обменялись короткими, но крепкими рукопожатиями. — Правда, все зовут меня Фина. Простите меня за то, что не оказала вам теплого приема, когда вы только прибыли. Обещаю исправиться.

— Спасибо вам, синьора Мартин, за то, что впустили меня в свой великолепный дом, — сказала Руби по-итальянски. — Я буду охотно вам помогать. Правда, я работаю няней впервые, поэтому вполне возможно, что вы будете помогать мне больше, чем я вам.

В глазах синьоры Мартин промелькнуло одобрение. Или, может, это было облегчение.

— Ваш итальянский очень хорош, — сказала она, наклонив голову набок.

Руби скромно улыбнулась:

— Спасибо.

Фина окинула взглядом платье Руби, затем остановила взгляд на ее волосах.

— В отличие от вашей прически.

Руби пожала плечами:

— Мне нравится.

Фина долго не шевелилась, ничего не говорила и даже не моргала. Затем на ее лице появилась улыбка.

— Хорошо. Я, наверное, старею и перестаю понимать молодежь, но мне нравятся женщины, которые идут своим собственным путем. — Повернувшись, она направилась к двери: — Пойдем, Массимо. Нам нужно решить, что мы будем делать с Софией.

Макс ошеломленно уставился на свою мать:

— То есть ты хочешь, чтобы я тоже остался здесь?

Это не входило в его планы. Он привез сюда Софию потому, что не мог сейчас себе позволить взять отпуск. Не мог пустить коту под хвост то, над чем они с его отцом так долго работали.

Его мать небрежно махнула рукой, давая ему понять, что он делает из мухи слона.

— Как ты успел заметить, — сказала она, — у меня есть планы на эту неделю. В их число входит работа. Я не могу без предупреждения взять двухнедельный отпуск.

Макс почувствовал, как у него вытягивается лицо.

— У тебя есть работа?

— Почему тебе так трудно в это поверить? Я работаю по утрам в риелторской конторе — украшаю интерьеры перед приходом клиентов.

Все еще не веря своим ушам, он покачал головой.

— Нам следует приложить совместные усилия, чтобы София как можно лучше провела эти две недели, — продолжила она. — Это для меня сейчас на первом месте.

Макс нахмурился:

— Я знаю, мама. Именно поэтому я и привез ее к тебе. Я не смог бы как следует позаботиться о ней в Лондоне. У меня сейчас трудности на работе, и я не могу уделять ей достаточно времени и внимания.

Его мать села на один из диванов. Солнечный свет, проникающий в высокие окна, окутывал ее мягким сиянием.

— Ты же знаешь, что я обожаю, когда София гостит у меня, но неужели ты думаешь, что я способна содержать всю эту красоту, потому что деньги падают на меня с неба? У меня тоже бывает срочная работа.

Макс посмотрел на Руби, которая, сидя на ковре, помогала Софии строить дом из разноцветных кубиков. Он не знал, откуда они взялись. Должно быть, его мать хранит их на всякий случай.

— Именно поэтому я и привез Руби.

Он все предусмотрел. Почему его мать ищет проблему там, где ее нет?

— Бедняжка скучает по матери. В мое отсутствие ей будет нужен рядом кто-то, кого она знает.

— Но меня она не знает.

Фина нахмурилась:

— Джиа говорила, что вы постоянно общаетесь.

— Главным образом по электронной почте, — сказал он. — Раз в два месяца она приезжает в город, и мы вместе обедаем. Она почти никогда не берет с собой Софию.