Летняя рапсодия

– Я приму это к сведению. Но тебе совершенно не обязательно грубить! Ты-то здесь родился. А я никогда не собиралась здесь жить. Мне было двенадцать лет, и моего мнения никто не спрашивал. И, если хочешь знать, – она зло сверкнула глазами, – это было бы последним местом на земле, которое я бы выбрала! Ты был самым жестоким мальчишкой из всех, кого я знала, зацикленным на своей ревности и неуверенности в себе, и тебе всегда было наплевать на…

– Кажется, ты говорила, что нам следует постараться забыть прошлое!

Его ледяной голос подействовал на нее как пощечина.

Она метнулась мимо него и побежала вниз с холма между рядами винограда.

Хватит с нее! Она не может выносить этого человека рядом с собой! Нет, она не собирается ждать, когда Эдмунд Максвелл вернется из отпуска! После обеда она сама поедет в город, зайдет в его офис и попросит партнера Максвелла навести справки о финансах Люка.

Она попросит его позвонить кому надо и подождет результатов. И когда она получит ответ, которого ожидает: что Люк врет о своем пустом банковском счете, – тогда она вернется домой и предложит Люку выметаться.

И если он попросит подбросить его до ближайшей автобусной остановки, она с удовольствием это сделает.

Через десять минут она добралась до озера. В своем любимом тихом уголке, надежно защищенном от ветра, девушка уселась на траву и прислонилась спиной к стволу дерева. Она задумалась, но вовсе не о Люке Браннигене, а о его бабушке.

После похорон Крессиды к ней подошел доктор Джек Маккэй и сказал: «У нее были ужасные боли, Уитни. Радуйся, что она избавилась от страданий».

И лучшие подруги Крессиды, Амелия Питт и Марта Грей, тоже сказали, что все к лучшему. «Это ведь ни для кого не было неожиданностью, дорогая. Радуйся, что все наконец-то закончилось. Тебе трудно пришлось последние месяцы».

Да, этот год выдался нелегким, но, несмотря на то что порой она уставала почти до смерти, проводя с Крессидой ночи, заполненные агонией, Уитни знала, что никогда не сможет порадоваться ее смерти. Она рада за Крессиду, но не за себя. Ей ужасно ее не хватает.

И только здесь, где никто не мог ее услышать или увидеть, кроме пары реполовов, нескольких диких уток на озере и одинокой черной белочки, только здесь она наконец-то позволила себе разрыдаться.

Когда Уитни вернулась в дом, был уже полдень.

Во дворе стоял незнакомый пикап, и она недовольно поморщилась.

Посетители. Только этого ей не хватало! Но когда она решила обойти дом и воспользоваться черным входом, дверь главного входа распахнулась и из нее вышли двое: Люк и Дикси Мэй Бест.

При виде соблазнительной блондинки Уитни чуть не споткнулась. Да, она всегда знала, что Люк скор в подобных делах, но это уж чересчур!

К сожалению, они оба ее заметили, и, подавив вздох раздражения, Уитни сунула руки в карманы парки и зашагала им навстречу.

Дикси Мэй кокетливо смеялась, но, увидев Уитни, тут же посерьезнела.

– Мисс Маккензи, я вам очень сочувствую.

– Благодарю вас, Дикси.

– Ну, – блондиночка взглянула на свои наручные часики, – мне пора бежать, Люк. Здорово, что ты вернулся. Обязательно расскажу Пэтси.

– Пэтси Смит? Она тоже все еще здесь?

– Ну да. И Бет, и Лиз, и Рози Макджи, и… О, да вся наша старая компания: Лаура Логан, и близняшки Паттерсон, и… – она презрительно скривилась, – и даже Бегония Брайт.

– Старушка Бегония, – засмеялся Люк.

Дикси встряхнула головой, и ее густо накрашенные глаза блеснули.

– С ума сойти! Люк Бранниген стал папочкой!

Покачивая бедрами, туго обтянутыми ярко-розовой мини-юбкой, Дикси направилась к пикапу. Усевшись за руль, она опустила боковое стекло.

– Позвони мне, ладно? – крикнула она, отъезжая.

Пикап выпустил облако дыма и укатил, оставив Люка и Уитни одних. Напряжение между ними достигло предела.

– Пару дней ты мог бы и потерпеть, – с трудом сдерживаясь, сказала Уитни. – А потом бы и расслаблялся сколько угодно.

– Это почему же, интересно?

Но Уитни не стала отвечать. Она заметила, как прищурились его глаза, устремленные на нее, и вспомнила, что недавно плакала и что глаза у нее, наверно, красные и опухшие.

Она прошла мимо и, не обращая внимания на его «Эй, подожди!», стала подниматься по лестнице.

В своей комнате она решила, что не будет больше ждать. В конце концов, есть ей совершенно не хочется, и обедать она не станет… А Люк и сам может себя обслужить! В холодильнике полно еды, оставшейся после вчерашнего траурного приема.

Она же прямо сейчас поедет в город и поговорит с партнером Эдмунда Максвелла – его старшим братом Чарлзом.

Если она срочно не избавится от Люка, то в один прекрасный день она приедет домой и обнаружит уже обживающую его спальню Дикси Мэй… И похоже, это случится очень скоро.

Дикси Мэй, Пэтси Смит, Рози Макджи… и «всю старую компанию». Включая Бегонию Брайт!

– Люк говорит правду. – Чарлз Максвелл откинулся в кресле и через стол посмотрел на сидящую перед ним Уитни. – И адвокат, и банковский поверенный подтвердили слова Люка.

У Уитни внутри словно все оборвалось. Она с трудом поднялась на ноги.

– Значит… я должна разрешить ему остаться. И я не могу продать ни виноградники, ни дом…

– Ты можешь подать в суд и опротестовать приписку. – Чарлз Максвелл тяжело встал с кресла.

– Нет, я не могу. Так хотела Крессида, и я не имею права об этом забывать. Она ведь приютила меня, после того как мама погибла. Я могла оказаться в детском доме. Так что теперь я не могу отказать Люку в крыше над головой… Особенно теперь, когда он вернулся с малышом. – Она подняла с пола сумочку и повесила ее на плечо. – Спасибо большое, мистер Максвелл. Я очень вам благодарна за помощь.

– Уитни. – Старик обошел вокруг стола. – Прежде чем вы уйдете…

– Да? – Она остановилась.

– Адвокат Люка, по-видимому, решила, что я в курсе того, что привело его к финансовому краху, и из ее слов я понял, что его брак…

– Я ничего не хочу об этом знать, – поспешила сказать Уитни. – И так уже неприятно, что я попросила вас проверить правдивость рассказанной им истории, и я не собираюсь копаться в его личной жизни.

– Но, возможно, это поможет вам понять Люка.

– В этом нет никакой необходимости. – Она дотронулась до руки адвоката, пытаясь убедить его, что совершенно не расстроена, а если даже и расстроена, то его вины здесь нет. – Я прошу вас поставить вашего брата в известность о нашем разговоре, мистер Максвелл.

– Разумеется. Если у вас появятся новые вопросы, то, пожалуйста, не стесняйтесь, звоните.

Выйдя на улицу, Уитни криво усмехнулась. Она не была бы женщиной, если бы у нее не было вопросов. Конечно же, ей хотелось узнать о браке Люка. Ей хотелось спросить о его жене, почему она не здесь с ним… почему не заботится об их ребенке. Но она поступила правильно, прервав старого юриста. Она не смогла бы смотреть на себя в зеркало по утрам, если бы дала волю любопытству, возбужденному словами Чарлза Максвелла.

– Скажи на милость, чем ты тут занимаешься? – Уитни уперла руки в бока и посмотрела на спину и ноги Люка.

Голова, плечи и вся верхняя часть его тела находились под открытым капотом черного пикапа. Весь последний год пикап простоял в гараже. Очевидно, Люк там его и нашел и теперь вывел наружу и взялся за починку. Он явно не слышал, как она подошла, но стоило ей резко задать этот вопрос, как Люк поднял голову и выпрямился.

– А-а, ты вернулась. – Он вытер рукой лоб, оставляя на нем широкую черную полосу. – Кто водил этот пикап?

– Твоя бабушка. Слушай, ты не имеешь права…

– Так вот почему он не хотел сразу заводиться! Все понятно. – Он засунул тряпку в карман джинсов. – Теперь он будет бегать, как молодой конь. Я видел, как ты уезжала в шикарном «мерседесе». Твоя машина?

– Ты сказал правду.

– Я всегда говорю правду. Но ты вообще-то о чем?