Разбуженная поцелуем

Ему льстило восхищение Камиллы. Наивное и трогательное в своей непосредственности и безоглядности. Она не скрывала, что испытывает к своему спасителю не только благодарность, но и нечто большее. Чувство, столь же глубокое, как любовь. Безусловно, Камилла не могла быть влюблена в него. Это немыслимо. Они ничего не знают друг о друге. Возможно, она ошибочно принимает свою признательность за любовь. Или чувствует себя обязанной человеку, спасшему ее жизнь. Значит, ему во что бы то ни стало нужно разубедить ее. Камилла должна знать – и верить – что ничем ему не обязана. Что она вольна уйти в любой момент. В конце концов он сделал все от него зависящее, чтобы помочь ей. Полное выздоровление и восстановление Камиллы – дело времени.

Тогда зачем он нарвал ей целую охапку полевых цветов? Почему так волнуется и репетирует речь, которую произнесет при вручении букета? Об этом Дэвис предпочитал не думать. Потому что он мог строить догадки только о чувствах Камиллы.

Относительно собственных переживаний и эмоций у Дэвиса не было логических предположений. Чем, как не порывом души или чрезмерной импульсивностью, объяснить свой последний поступок? Что странного в желании мужчины сделать женщине приятное, доставить ей удовольствие? Цветы – это всего лишь цветы. И ничего больше. Приятная мелочь, знак внимания. Теперь осталось убедить в этом Камиллу.

Вопреки опасениям Дэвиса Камилла восприняла его подарок спокойно. С видимым безразличием она поставила букет в стеклянную банку, поскольку отыскать в бывшем охотничьем домике вазу оказалось непосильной задачей. Дэвис почувствовал во рту привкус обиды, но затем упрекнул себя за излишнюю самонадеянность. А какой реакции он ожидал? Что Камилла повиснет у него на шее от восторга из-за каких-то полевых цветов?

Камилла же в свою очередь украдкой посматривала на Дэвиса. Может быть, она зря была с ним так сурова? Зачем она скрыла свой восторг? Почему не поцеловала Дэвиса в благодарность за букет? Лучше поздно, чем никогда. Она решительно подошла к приунывшему мужчине и, обняв его за шею, поцеловала в губы.

От неожиданности Дэвис не сразу сообразил, что нужно делать. Лишь через мгновение он раскрыл губы и обхватил тонкую талию Камиллы руками. Страстный, глубокий поцелуй вверг его в давно не испытываемое возбуждение. Язык Камиллы дерзко ворвался в его рот. Мягкие губы ласкали, покусывали и нежно щекотали его потрескавшиеся от ветра губы. Прерывистое дыхание Камиллы стало его дыханием. Камилла и Дэвис потеряли счет времени. Сколько продолжалось безумие: секунду? десять?..

– Спасибо, – с загадочной улыбкой произнесла Камилла после того, как оторвалась от губ Дэвиса. Секундой позже, заметив его смущение, она добавила: – Прекрасные цветы.

– Пустяки. Проходил мимо и…

– Все равно спасибо, что вспомнил обо мне, – не дав ему договорить, произнесла Камилла.

– Чем ты занималась? – Дэвис сменил тему разговора, чтобы избавить себя от еще большего смущения. Он и без того чувствовал себя прыщавым мальчишкой, впервые пригласившим одноклассницу в кино.

– Немного прибралась, приготовила обед… – Камилла пожала плечами. – Так и день пролетел.

– Наверное, мне скоро придется съездить в город. Продукты заканчиваются. Я не рассчитывал, что…

– …Что нас будет двое, – помогла ему с корректной формулировкой Камилла.

– Да. Обычно мне хватало продовольствия на пару недель, а то и больше.

– Я постараюсь экономить.

– Еще чего! Тебе сейчас нужны силы для восстановления здоровья. Завтра же поеду в Касл-хилл. Напиши список всего необходимого. Ну-у-у, ты понимаешь, о чем я. – Дэвису было неловко спрашивать Камиллу о том, что ей нужно. Он и без того прекрасно понимал, что она чувствует себя скованно и некомфортно в его одежде. Кроме того, Камилле требовалась косметика, гигиенические средства.

Насколько он помнил, полочка в ванной и туалетный столик Мелани ломились под тяжестью разнокалиберных баночек, тюбиков и бутылочек. А у Камиллы не было ничего, кроме мыла, ваты, бинтов да медицинского спирта.

– Я уже его написала, – опустив глаза, призналась Камилла.

– Тогда неси скорее сюда.

Камилла выскользнула из его объятий – он и не заметил, что до сих пор обнимал ее, – и отправилась в другую комнату. Через пару минут она вернулась с крошечным листком в руках.

– Это все?

– Я решила, что ты и без того тратишься на меня.

– Камилла, что за чепуха? Иди и составь нормальный список всего, что тебе действительно требуется. И укажи размер своей одежды и обуви. И не забудь про белье.

Камилла молча кивнула и снова упорхнула из комнаты. Дэвис тем временем приступил к осмотру кастрюль и вскоре остановил выбор на рыбе в сметанном соусе с картофелем в качестве гарнира.

Сияющая Камилла появилась перед ним как раз к концу трапезы. На сей раз в ее руках был тетрадный лист, исписанный, правда, только с одной стороны.

– Дэвис, я тебя разорю.

– Вряд ли. – Он пробежал взглядом неровные строчки, пару раз улыбнувшись.

– Ты живешь в лесу и…

– Камилла, в прошлой жизни я был весьма преуспевающим врачом. Поверь мне, пара женских платьев меня не разорит.

– Я бы хотела поехать с тобой, но…

– Боюсь, это не самая хорошая идея, – сухо ответил Дэвис, смахивая со стола хлебные крошки.

– Да-да, не подумай, что я хочу создать тебе проблемы… но я буду скучать без тебя.

– Не волнуйся. Я уеду всего на полдня. Представь, что я где-нибудь поблизости ужу рыбу.

Камилла натянуто улыбнулась, попытавшись скрыть терзавшее ее сомнение и беспокойство. Интуиция – столь развитая у женщин – подсказывала, что поездка Дэвиса в город положит конец их спокойному существованию.

Дэвис приосанился, прочистил горло, проверил, все ли в порядке с банкой чая, которую он держал в руках, и лишь затем нажал на кнопку звонка. После пронзительного гудка дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина лет шестидесяти в мохеровом костюме цвета спелой сливы.

– О, Дэвис, не верю своим глазам! – радостно воскликнула она, сжав довольно рослого мужчину в своих объятиях.

– Марта, я тоже рад тебя видеть. Это тебе. Помню о твоем диабете…

– Скорее проходи в дом. Надо же, какая неожиданность. Я уж думал, ты совсем позабыл старушку Марту, которая держала тебя вот на этих самых руках. Ишь что выдумал – с гостинцами пришел. Разве ты не знаешь, что для меня самая большая радость – увидеть и обнять тебя?

Не успел Дэвис закрыть за собой дверь, как Марта суетливо забегала по дому в поисках угощения любимому крестнику. Не прошло и пяти минут, как перед Дэвисом выросла целая гора из конфет, пирожков и яблок. Чтобы не обидеть хозяйку, Дэвис принялся жевать пирожок. Как же он соскучился по ее стряпне!

– Как ты похудел! – запричитала Марта. – Ешь побольше, бери еще пирожок. Небось в своем лесу травками да корешками питаешься?

– Что за фантазии? Ты ведь знаешь, что я регулярно приезжаю в город за продуктами. И, между прочим, всегда заглядываю к тебе.

– Мог бы чаще заглядывать, – обиженно заметила Марта, подливая себе и Дэвису чай. – Как ты там?

– Все по-преж… – Дэвис не смог обманывать Марту. Тем более что он пришел просить ее о помощи. – Со мной кое-что произошло, – начал он издалека.

– Ты заболел? Поранился? Отравился?

Дэвис рассмеялся.

– Марта, что за пессимистичные мысли?

– Я по твоим глазам вижу, бесстыдник, что ты скрываешь от меня какую-нибудь неприятность.

– Видишь ли… не знаю даже, как и сказать… в общем, в моем доме сейчас живет одна женщина и…

– Неужели нашлась такая же ненормальная, как и ты, которая согласилась жить в лесу, вдали от благ цивилизации?

– Нет-нет, она попала ко мне случайно.

Марта скрестила на груди руки и откинулась на спинку стула, дав понять, что намерена вынести приговор только после того, как выслушает историю Дэвиса до конца.

Когда он закончил рассказ о Камилле, Марта уже вовсю плакала. Ей было так жаль бедняжку Камиллу, которая даже имени своего настоящего не помнит, что она тут же пообещала Дэвису помочь во всем, о чем он только попросит. От ее проницательного взгляда не укрылось волнение, с которым Дэвис говорил о Камилле. Он мог сколько угодно клясться, что в его жизни не будет другой женщины после Мелани, но умудренная жизненным опытом Марта знала, что человек не в силах противостоять любовным чарам. Дэвис уже влюблен в Камиллу, хоть и не понимает всей силы собственных чувств.