Притяжение. Сборник (ЛП)

   Энн смотрела на сестру с тихим ликованием. Она знала, что человек способный с такой любовью и смирением взирать на мир, как это делала Джейн, на каждое живое существо в нем, человек, способный с такой стойкостью принимать удары судьбы, заслуживает счастья, как никто другой.

   Вернулась Лиз. Она села за стол, поджав под себя одну ногу, хитро при этом поглядывая на Энн.

   – Ты знаешь, о чем сейчас гудит сеть? – спросила она.

   Энн чуть склонила голову на бок.

   – О новой пассии де Бург, – ответила Лиз, многозначительно приподнимая брови.

   У Энн внутри все неприятно сжалось, как в ожидании удара.

   – Об очаровательной зеленоглазой блондинке, – рассмеялась Лиз. – Кто-то выложил в сеть фотографии с вашей прошлогодней поездки в Лондон. В кадре вы с де Бург так смотрите друг на друга, что от фотки хоть прикуривай.

   – Лиз! – возмутилась миссис Мидлтон.

   – Мама, я не курю, успокойся! – отмахнулась девушка.

   Энн облегченно вздохнула, сомкнув на мгновение ресницы. Она не могла ревновать. Ведь сама отказала Доминик. И все же…

   – В общем, вся сеть сейчас забита вашими симпатичными мордашками.

   – Не бери в голову, – сказал отец, отрываясь от газеты. – Ты не запретишь людям видеть то, что они хотят.

   – А пусть де Бург немного и помучается! – фыркнула миссис Мидлтон. – Так ей и надо!

   В этот момент раздался звонок в дверь.

   Энн с Джейн вопросительно переглянулись. Лиз выпрыгнула из-за стола и побежала открывать. Вернулась она с побелевшим лицом. Что-то случилось. Она аккуратно, сверяя с поверхностью каждый свой шаг, вошла на кухню.

   – Энн, это тебя, – севшим голосом проговорила Лиз, кидая отчаянные взгляды на отца.

   Но мистер Мидлтон не видел ничего страшного в визитах незнакомцев.

   – Кто там? – спросила Энн, поднимаясь.

   – Я не знаю, кто это, – ответила Лиз.

   Энн направилась к выходу, придавая себе решительности.

   На ступеньках стоял этакий «человек в черном», всем своим невозмутимым видом напоминавший представителя спецслужб. У крыльца на проезжей части вытянулся черный лимузин. Заднее стекло лимузина опустилось, и в глубине салона светлым пятном появилось строгое лицо седовласого человека. Это был герцог Эдинбургский. Отец Доминик.

   Энн похолодела. Потом посмотрела чуть ли не рассержено на мужчину в черном и спустилась вниз. Агент открыл перед нею дверь лимузина, и Энн исчезла в утробе автомобиля. В голове промелькнула мысль о том, как настоящая леди должна садиться в автомобиль. А потом промелькнула мысль о неправильности первой. Ведь на самом деле ее должно было куда больше заботить, увидит ли она еще своих родных.

   Герцог с выражением глубокого не удовольства на лице взирал на Энн. Кисти его рук покоились на упиравшуюся в пол трость. Он подождал, пока девушка сядет.

   – Вы, вероятно, знаете, кто я такой, – начал он после паузы, длительность которой совместно с тяжелым взглядом герцога уже заставили Энн чувствовать себя виноватой во всем, о чем сейчас пойдет речь.

   Глаза его выцвели. Черты лица искажали морщины. И все же перед ней был отец Доминик. Рядом с ней Энн в самом начале их знакомства ощущала себя схожим образом.

   – Супруг нашей королевы, – ответила девушка, не сводя с герцога глаз.

   – Прекрасно.

   Он кивнул сам себе. Потом вздохнул.

   – Вы, надеюсь, также подозреваете о цели моего визита?

   Теперь в голосе его послышалось раздражение.

   – Возможно, – согласилась Энн, дивясь внутреннему желанию дерзить.

   – До меня дошли сведения, что моя дочь собирается сделать Вам предложение, – произнес герцог и сурово посмотрел на Энн.

   «Какие устаревшие сведения», – подумала она.

   – Это так? – спросил он, после того, как девушка оставила его предыдущую фразу без комментариев.

   – Вы меня об этом спрашиваете? – изумилась Энн.

   Герцог молчал.

   – Вы понимаете, что никак не можете стать ее супругой? – сказал он, опять же, после долгой неприятной паузы.

   – Это почему же? – искренне удивилась девушка.

   – Благодаря своим последним действиям Доминик превратилась в заметную фигуру на политическом небосклоне Соединенного Королевства. Такая слава не пойдет ей на пользу, – объяснил пожилой мужчина даже с некоторой доверительностью.

   – Какая слава? – пожелала уточнить Энн.

   Пространство лимузина явно становилось тесным для них двоих.

   – В нашей стране подобные отношения не приветствуются.

   – Доминик, как Вы сказали, заметная фигура на политическом небосклоне. Она изменит эту ситуацию, – заявила Энн, поражаясь своей уверенности.

   Герцог начинал закипать.

   – Вы не понимаете, о чем говорите, юная леди!

   – Это Вы не понимаете!

   Герцог Эдинбургский метнул на нее взгляд, полный холодного гнева.

   – Вы забываете, с кем разговариваете, – чеканя слова, произнес он.

   – Я разговариваю с отцом, которого не было рядом со своим ребенком в самые нужные моменты! – ответила Энн в том же тоне.

   Возмущение душило ее.

   Повисла пауза, в течение которой оба смотрели друг на друга. Будто взвешивая опасность противника.

   – Отвечайте мне прямо, Вы помолвлены? – наконец, спросил герцог, понимая, что дальнейшие препирательства никуда не приведут.

   Он сверлил ее взглядом.

   – Нет! – ответила Энн, гордо вскинув голову.

   Герцог облегченно прикрыл глаза.

   – Обещайте мне, что никогда не примете предложение моей дочери, – продолжил он.

   – Я отказываюсь обещать Вам это, – сказала Энн, с трудом сохраняя спокойствие.

   – Как Вы смеете? – тихо спросил герцог, не ожидавший подобного ответа.

   – Обсуждать этот вопрос я буду только с Вашей дочерью, никак не с Вами! – ответила Энн.

   – Образом подобным этому в Вашей семье принято выражать благодарность? – спросил он.

   Энн поняла, что он имел в виду, и изо всех сил старалась показать, будто ее не трогают его слова.

   – Мне больше нечего Вам сказать! Я бы хотела уйти, – произнесла она.

   – Мои надежды на Ваше благоразумие не оправдались. Я Вас больше не держу, – сказал герцог и отвернулся, давая тем самым понять, что разговор окончен.

   Энн не помнила, как она оказалась у дверей своего дома. Лицо ее горело. Она закусила губу, чтобы не расплакаться. Когда лимузин уехал, девушка села на ступеньки и прислонилась лбом к холодным чугунным перилам. Что все это значило?

   Следующим утром Доминик и Джереми опять стояли на пороге дома Мидлтонов. Джереми не мог скрыть своего волнения и счастья. Доминик со снисходительной полуулыбкой взирала на друга, пытаясь унять собственную дрожь. Синие глаза де Бург горели чуть ли не лихорадочным огнем. Никогда она не думала, что будет так волноваться из-за предложения руки и сердца. Всю жизнь Доминик росла с осознанием того, что любой согласиться стать ее парой. Возможность отказа она не рассматривала. Но, однажды переживего, панически боялась получить его вновь.

   В гостиной их встретил мистер Мидлтон. Он тепло приветствовал Джереми. Затем обменялся вежливым поклоном с Доминик. Пока Энн с Джейн спускались, мистер Мидлтон неожиданно начал рассуждать о том, насколько терпимым и открытым в последнее время стало общество Великобритании в отношении различного рода нетрадиционных браков, неравных или, например, однополых. Джереми соглашался с ним, поддерживая беседу и не замечая подвоха в его словах. Доминик же опешила от столь необычно начавшегося разговора. Она смотрела на мистера Мидлтона расширившимися глазами, никак не комментируя его высказывания.

   – Вполне возможно, в дополнение к светской регистрации скоро разрешат церковное венчание, – произнес мистер Мидлтон, продолжая наблюдать за Доминик.

   – Очень может быть, – ответила она уклончиво, отвечая ему внимательным взглядом человека, пытающегося понять происходящее.

   И добавила потом: