Тебе все можно (СИ)

- Теперь это твоя комната.

 - В честь чего такой щедрый подарок?

- Ты же не животное, - пожал он плечами и пошел на выход мимо меня. Поравнявшись, преступник остановился и повернул морду в мою сторону. – Не нужно больше бояться, Стася. Единственный человек в этой комнате, который может причинить тебе вред, - это ты сама.

Я растянула рот и поинтересовалась:

 - Не потеешь в мохнатой башке? - и могу, поклясться - он улыбнулся, прежде чем выйти.

Когда я, наконец, осталась одна, то почувствовала, как все силы покинули тело. Едва добравшись до кровати, плюхнулась на покрывало, блаженно вытянув ноги и, как ни странно, улыбаясь. Ощущение эйфории и всплеск адреналина, вызванные разгадыванием ловушек, заставляли гордиться с собой. Я смогла!

Веселье омрачилось тем, что я, по-прежнему, находилась в неволе и не знала, как долго это продлится и что происходит сейчас с Игорем. Теперь, когда я была не в подвале, шансов сбежать стало больше. Одна мысль об этом, несмотря на разбитое состояние, заставила меня вскочить с кровати и подойти к окну. Проем был забран решеткой, за которой виднелся двор, заметенный снегом, и высокий, не меньше трех метров в высоту, забор. Я подергала входную дверь, - заперта. В комнате из мебели, кроме кровати, была тумбочка, над которой расположился светильник. Я дошла до противоположной стены, где находилась еще одна дверь и повернула ручку. Там находилась ванная комната, при виде которой все тело зачесалось от желания оказаться под водой. Не раздумывая, я сдернула с кровати покрывало, чтобы переодеться после душа, подперла дверь тумбой, после чего до упора повернула кран воды. Душевая тут же начала наполняться клубами горячего пара, и я, скинув платье и трусики на пол, шагнула под упругие струи воды.

Кожа, натертая пайетками, местами саднила. Колени и ладони были стерты до крови, половина ногтей сломана под самое основание, но за шампунь с нежным ароматом и мягкую губку я готова была сейчас отдать правую руку. Тщательно промывая раз за разом волосы, намыливая тело, я пыталась избавиться от назойливого запаха, который сопровождал меня последние сутки. Теперь я знала, чем пах, чем вонял ужас.

В этот момент я была почти счастлива, но стоило выйти из душа, как все проблемы вернулись назад. Завернувшись в покрывало, я прошла в спальню и обнаружила на кровати банный халат. Тумбочка стояла на прежнем месте, а на ней находился ужин - куриная ножка, картофельное пюре и салат. Я замерла, таращась на угощение. Ужин, да еще такой ... Он что, это сам готовил? Нервно хихикнув, я представила, как Собачья Морда стоит над сковородой и жарит курицу или режет огурцы на салат, не снимая мохнатой маски. Было в этой картинке что - то сюрреалистичное, но запах еды прогнал все мысли. Переодевшись в халат, я уселась на пол, положила на ноги тарелку и принялась жевать, запивая еду апельсиновым соком.

Когда с едой было покончено, я встала и громко крикнула:

- Эй, пес, как тебя там? Шарик, Бобик? Полкан? Спасибо за ужин.

Попялившись в темноту и, не дождавшись ответа, я забралась под одеяло и начала строить планы побега, с мыслями о котором быстро уснула.

Весь следующий день я маялась от безделья в одиночестве. Выстирала платье, убрала кровать, сходила еще раз в душ, съела завтрак, заботливо оставленный на тумбочке. Сидение в четырех стенах действовало угнетающе. Я думала о своей жизни, о мерзавце Сергее, о том, что очень мало времени провела с отцом, и еще меньше – с мамой, о том, как без меня справляется Игорь, и что будет с ним, если я… если меня тоже не станет.

Чтобы избавиться от мыслей, нужно было на что-то отвлечься, и, поскольку, других занятий не было, я села на пол и стала по одной вырывать пайетки от платья, параллельно вспоминая и зачитывая вслух дурацкие стишки, которыми мы обменивались с Игорем.

- «К нам недавно приходил некропедозоофил. Неожиданно для нас он устроил мастер – класс». «Йоулупукки, Йоулупукки, переставь нам с жопы руки». «Добрый дедушка Мороз, подари нам новый мозг».

Если бы кто-то слышал меня со стороны, то решил, что после стресса мне одна прямая дорога до дурки, да и я сама была близка к этой мысли. Поэтому, когда вечером появился Собачья Морда, я с порога набросилась на него с возмущенными упреками.

- Хочешь есть? – спросил он в ответ, приваливаясь к косяку, и только после этого заметил, что весь пол был усеян черными блестящими пластинками. – Что это? - Я мрачно взирала на похитителя исподлобья и думала, что лучше сказать.

- Йоулупукки приходил.

Маска, через которую невозможно было разглядеть лицо ее обладателя, таращилась прямо на меня своими глазами – бусинками.

- Чего уставился? Я на свободу хочу, меня бесит сидеть в четырех стенах и пялиться на снежные кучки за окном.

- К сожалению, другой пейзаж я предложить не могу.

- Как насчет варианта просто выпустить меня?

- И это тоже пока не могу.

Я вскочила на ноги, почти вплотную подходя к нему:

- Что значит - пока? То есть я тут - временно?

- Все мы тут, так или иначе, временно.

- Что тебе от меня нужно, если убийство не входит в твои планы? Секс? Не похоже. Деньги? Ты пытаешься кого-то шантажировать мной? Ну?!

Я еще сильнее приблизилась к нему, практически касаясь телом мужчины. Грудь ходила ходуном, руки сжаты в кулаки, будто я вот-вот брошусь в драку.

- Стася, - позвал меня он, да так, что сердце вдруг забилось еще быстрее. Забыв, что минуту назад я практически собиралась схватить его за грудки и трясти до тех пор, пока не узнаю что-нибудь о своей дальнейшей судьбе, я протянула руку и коснулась маски. Резиновая часть на ощупь была неприятной, ее обрамляла спутанная жесткая шерсть, точно у животного, месяцами жившего на улице.

Я провела вниз, едва касаясь ее, и замерла на границе с шеей, где начиналась кожа, жар от которой обжигал подушечки пальцев. Преступник превратился в камень, еще больше подстегивая не останавливаться, и я, задержав дыхание, потянула маску на себя, задев его тело рукой. Едва почувствовав мое касание, он отпрянул назад и схватил меня за запястье: не больно, но твердо.

- Это уже лишнее.

- Не хочешь показать лицо? - охрипшим голосом спросила я. - Я тебя не боюсь. Сними маску.

- Еще не время, Стася. И меня действительно не надо бояться. Я на твоей стороне.

- И это после того, как ты засунул меня в подвал и пугал мерзкой рожей?

- Мне нужно было, чтобы начала жить и соображать. Иногда страх – самый действенный способ вывести человека из спячки. Но я никогда не причиню тебе зла.

Мужчина покинул комнату, мягко закрыв дверь, а я еще долго стояла, чувствуя, как покалывает кожу на кончиках пальцев.

А ночью меня терзали эротические сны. Да такие, что проснувшись в темноте, я долго чувствовала чужие прикосновения в самых интимных местах, и тело, не получившее до конца разрядки, было словно голодное. «Стокгольмский синдром, - печально поняла я. – «Красавица и чудовище» современного разлива. Даже маска подходящая. Еще пару таких снов, и я сама ему отдамся».

До сих пор главным оставался вопрос: ради чего он держит меня взаперти и скрывает лицо? Чтобы получить выкуп? Игорь не мог распоряжаться нашими деньгами, пока я являлась его опекуном. Логичнее было бы похитить его и шантажировать меня, хотя какая тут логика, когда ты находишься в одном доме с типом, прикрывающимся волчьей мордой и доказывающим при этом, что он на моей стороне. Если это изощренная форма пытки, то и здесь пасьянс не сходится. Можно было бы продолжать держать меня в подвале, но Собачья Морда будто и вправду радовался тому, что я начала противостоять ему и перестала изображать жертву. Да, последнее время я была поглощена депрессией, но слабо верилось, что в окружении нашелся человек, решивший подобным образом вывести меня из подавленного состояния. Это было глупо и неправдоподобно, но и такую мысль я не отметала.

Утром я проснулась от свиста и обнаружила, что дверь в комнату открыта. Затянув плотнее халат, я вышла в коридор, оглядываясь, и пошла вперед на звук, издаваемый чайником. На кухне был накрыт стол – неизменный апельсиновый сок, яичница с беконом на тарелке, булочки, сыр, масло, джем. Я выключила чайник и подошла к окну. Кованые решетки, высокий забор, к которому вела дорога, и, главное, калитка. Сердце забилось в волнении, казалось, что вот он: выход и до него будто рукой подать, но на деле свобода была далеко.