Простые радости

— Проголодались? — спросил Эл, быстро слезая со стола.

— Просто умираю от голода.

— Тогда поедем, поищем, где перекусить, — сказал он, протянув руку, чтобы помочь ей слезть со стола. Спускаясь, она вдруг слегка покачнулась и скользнула вдоль его тела, на миг прикоснувшись к нему бедрами, ощутив мягкость его одежды. По непонятной ему самому причине он томился желанием обхватить руками ее талию, прижать к себе близко-близко и приникнуть губами к этому удивленному лицу. Он вскинул голову и, проворно развернув Сьюзен кругом, взял за руку и повел к машине.

— Я знаю отличное местечко на окраине города, — заявил он.

Оказавшись снова в машине, Сьюзен молча смотрела в окно по пути в ресторан и перебирала в голове события дня и особенно поездку на озеро. Думал ли Эл о ней в тот момент, когда она поймала его пристальный взгляд, там, в парке? Похоже было на то, судя по тому, как быстро он отвел глаза. Да что это с ним такое? — удивлялась она. В одно мгновение он теплый и чуть насмешливый, в другое — холодный и отстраненный. Смена настроений была быстрой и непонятной. Она не знала, что и думать, особенно после того жара, которым ее окатило, когда она слезала со стола и случайно прижалась к Эл. На какую-то секунду ей показалось, что он готов схватить ее и притянуть к себе, но вместо этого Эл быстро отступил и отвернулся. Наверное, это плод ее разыгравшегося воображения, сказала она себе.

Эл взглянул в ее сторону и начал насвистывать. Сьюзен повернулась и бросила на него озадаченный взгляд.

Он улыбнулся.

— Не любите, когда свистят?

— О нет. Это замечательно. Просто мне так и не удалось научиться.

— Да, вам не повезло, — произнес он с глубокой симпатией.

Она пожала плечами.

— Есть кое-какие вещи, которые некоторым из нас просто не под силу, — сказала она.

Эл снова нахмурился и задумчиво посмотрел на нее.

— Хм-м, — проворчал он под нос, сворачивая на парковку одноэтажного серого и мрачного дешевого ресторанчика. Фасад украшали несколько рождественских фонариков. — Это не ресторан деликатесов, точно, — сказал Эл. — Но они готовят отличные бургеры.

Они вошли и выбрали одну из кабинок рядом у окна в конце длинного, узкого зала.

— Итак, какая еда вам нравится? — начал Эл, раскрывая меню.

Сьюзен снова пожала плечами. Какой странный вопрос.

— Что значит «какая еда»? Я вообще-то не привыкла уделять еде много внимания, тем более думать о ней. Мама никогда не была великой поварихой.

— Не привыкли уделять еде большого внимания? Бросьте! Еда — одно из величайших удовольствий в жизни.

— У меня никогда нет времени думать об этом. Обычно просто перехватываю что под руку подвернется.

— Что ж, тогда я познакомлю вас с простыми радостями жизни, о существовании которых вы даже не подозревали. Я имею в виду с кулинарными, — уточнил он. Глаза его были полны озорства.

Когда к ним подошла официантка, Эл заказал два мясных пирога с томатным соусом и «кучей картошки», пообещав неповторимый аромат и вкус.

— Итак, что же привело вас в журналистику? — спросил он, складывая меню.

— Ну-у, я люблю читать. Когда была маленькая, всегда совала нос в разные книжки. Но еще я люблю писать о разных людях — рассказывать их истории и надеяться, что кому-то это окажется небезразлично.

Эл кивнул, поощряя ее продолжать.

— Я всегда чувствовала, что мне в жизни повезло. Я родилась в хорошей семье. Мы не очень богатые, но и не бедные. У нас было практически все, что нужно, что хотелось. Но есть много людей, у которых нет всего этого. Людей, нуждающихся в помощи. И я хочу помочь им.

— Ага, и вы считаете, что лучший способ сделать это — устроиться на работу в крупную газету?

Сьюзен задрала подбородок и сверкнула глазами, бросая ему вызов.

— Да, именно так я и считаю. Разве это плохо?

Эл посмотрел вниз, на скатерть, покачал головой, потом снова взглянул прямо на нее. Что-то в нем было такое, что ей никак не удавалось ухватить, понять… В его взгляде читалось сострадание, но смешанное с покорностью. Он отвернулся к окну и вздохнул.

— Нет, нет, думаю, нет. По крайней мере на уровне идеи, — сказал он, снова поворачиваясь к ней. — Просто мне кажется, что в большой газете не так уж много можно сделать. Иногда бобру удается значительно больше в маленьком пруду, чем на большом озере.

Сьюзен пристально посмотрела на него. Отец всегда учил ее стремиться на самый верх, стараться быть самой лучшей в том, что делает. А значит, и получить лучшую работу. И для нее это было теперь так же естественно, как и дышать. О чем это он говорит?

— Уж не пытаетесь ли вы сказать мне, что занятие журналистикой в маленькой пригородной газете может оказаться таким же действенным, как и работа в большой газете в крупном мегаполисе? Я лично так не думаю. — Сьюзен взяла вилку и начала крутить ее, пытаясь успокоить расходившиеся нервы. — Мой старый преподаватель журналистики, профессор Логан, никогда бы с вами не согласился.

Эл презрительно фыркнул.

— Ага, я уверен. Кстати, что он на самом деле знает? Он сам-то работал когда-нибудь в настоящей газете или только преподавал?

— «Стар», Канзас-Сити, — ответила Сьюзен с нескрываемой гордостью в голосе.

— Хм. И сколько лет назад?

— Ну… довольно давно, — неуверенно ответила Сьюзен.

— Все сильно изменилось с тех золотых деньков расцвета журналистики. — Эл говорил и смотрел ей прямо в лицо. — А в наше время репортеры в больших городах соревнуются с электронными средствами массовой информации. И это борьба не на жизнь, а на смерть, чтобы заполучить хорошую историю или вообще хоть чем-то выделиться среди других.

— Что вы можете об этом знать, работая здесь, в «Курьере»? — Сьюзен прищурилась.

— У меня есть друзья. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. — Эл откинулся на спинку сиденья, будто пытаясь отстраниться, насколько это возможно. — И мне все известно о подобных вам журналистах. «Курьер» — только крошечный полустанок на пути к большому успеху Сьюзен Уэллс.

— Ну, я смотрю на это несколько иначе, — вызывающе заявила она. — Послушать вас, все это кажется таким жестким и эгоцентричным.

— Разве это не так?

— Ну почему вы не хотите понять? — Она оперлась обеими ладонями о край стола. — Так меня воспитали. Не пытаться подняться на самый верх — значит сдаться, отказаться, не проявить себя в полную силу. Мне нравится думать об этом как о попытке поймать мою синюю птицу.

— Ну что ж… — Эл вздохнул и лениво потер поверхность стола указательным пальцем. — Раз уж вы твердо решили и нацелились, то можете по крайней мере попытаться научиться наслаждаться радостями жизни по пути к своей высокой цели, а не быть такой напряженной и вечно куда-то мчаться и спешить.

— Да? Разве я такая?

— Да. Вы всегда в движении. Никогда не замедляете темп. Знаете, вам надо иногда выбирать время и получать удовольствие от простых вещей. А то вы скоро даже не сможете вспомнить, куда рветесь.

— Да, думаю, вы правы, — сказала Сьюзен и ощутила, как ее плечи немного расслабились.

В это время официантка поставила перед ними дымящиеся тарелки, и Эл сказал:

— И этим тоже вы должны насладиться.

Они болтали, смеялись и уплетали огромные, насквозь пропитавшиеся подливкой, вкуснейшие пироги. Настроение Эл заметно улучшилось, и Сьюзен незамедлительно воспользовалась этим, добродушно подбросив на его тарелку часть своей картошки, продолжая задавать многочисленные вопросы о самых разных сотрудниках отдела новостей, начав с Норы.

— Да она здесь всю жизнь, — сказал Эл, пожав плечами — о чем тут говорить?

— Она, кажется, довольно высокого мнения о вас. — Сьюзен повозила кусочком жареной картошки в лужице кетчупа.

— Да?

— Угу.

— Нора — изумительная женщина, знаете ли. У нее золотое сердце. Вечно обхаживает меня, как заботливая мамаша, хотя я не настолько младше ее.

— Может, это просто в ее характере.