Это не ваша дочь

Наконец невыносимое напряжение немного спало, дрожь, бившая Марсию, ослабела, и она, вытащив из кармана заднего сиденья пачку бумажных салфеток, вытерла глаза.

Разве можно так распускать нюни, попрекнула себя редко плакавшая Марсия. Впрочем, обстоятельства были из ряда вон выходящие.

Решительным жестом она откинула волосы со лба. Скорее, скорее домой, там она сможет наметить план дальнейших действий.

Внезапно ей захотелось еще раз взглянуть на фотографии Кайлы. Она протянула руку за заветным пакетом с бумагами, но там, где он лежал, на коленях, его не оказалось.

И на сиденье рядом с водительским местом – тоже.

Марсия вышла из машины и самым внимательным образом обыскала всю ее, заглядывая под сиденья и даже в багажник. Движения ее становились все более нервными. Дрожа всем телом, она приступила ко вторичному осмотру. Затем с безграничным ужасом взглянула на автомобиль. Пакет исчез.

Он или валяется посреди улицы под колесами машин, или попал в руки Сэма и Кайлы.

В этом спокойном квартале последнее казалось более вероятным.

А это означает, что сейчас Сэму и Кайле, скорее всего, уже все известно.

Марсия между тем меньше всего хотела бы, чтобы ее дочь узнала правду таким путем.

Не в силах совладать с холодным отчаянием, она опустилась на свое место и захлопнула за собой дверцу.

Из-за допущенной ею оплошности и без того скверная ситуация стала еще хуже. Домой, как можно скорее домой!

Но пальцы отказывались повиноваться Марсии. Ей никак не удавалось вставить ключ в зажигание.

Придется теперь расхлебывать последствия своих неосторожных действий! Да и вообще во всей этой прискорбной истории имеется частичка ее вины. Жаль, что она была так подавленна после родов и не выяснила у персонала больницы все подробности смерти ребенка. Вместо этого она замкнулась в своем горе, снедаемая горечью утраты и чувством собственной вины, ибо по простоте душевной полагала, что разыгравшаяся трагедия является возмездием за ее упорное нежелание отдать ребенка в обеспеченную семью. Таким образом у доктора Франклина и ее матери оказались развязаны руки.

Сейчас ее долг – исправить содеянное. Она должна научиться сама управлять своей жизнью. И влиять на обстоятельства, а не плыть по течению, надеясь на лучшее и прячась от худшего. За лучшее надо бороться. А раз так, она сейчас же отправится обратно к дому Сэма. И Марсия решительно запустила мотор и поехала в ту сторону, откуда только что явилась. Каждое движение давалось ей с трудом словно в страшном сне, когда надо спасаться от погони, а оцепеневшие ноги отказываются служить.

Она подъехала к дому, ощущая в ушах ураганный шум.

Чтобы нажать на тормоз и остановить автомобиль, Марсии пришлось собрать последние силы. С великим трудом она заставила себя покинуть машину и направиться в дом.

Сэм встретил ее на террасе, стоя на пороге. Он уже не улыбался.

– Кто вы такая и что вам угодно? – мрачно вопросил он и двинулся на нее, так что она, отступая, стукнулась о спинку железного стула, на котором сидела часом раньше. Всей своей массой он навис над ней. – Если это розыгрыш, то нисколько не остроумный. Предупреждаю вас, Марсия Тернер, или как вы там зоветесь на самом деле, что, если вы будете и дальше преследовать меня и мою дочь или посмеете нашептать ей хоть что-то из той чуши, которой потчуете меня, вам придется пожалеть о том, что вы вообще узнали о нашем существовании.

Каждое злобное слово, бросаемое ей в лицо, болью отзывалось в сердце Марсии. Она предполагала, что Сэм расстроится, но подобной ярости не ждала. И кто бы подумал, что в добродушном футбольном тренере скрывается столько яду!

В нескольких футах от террасы ярко светило солнце. Невдалеке постукивал клювом дятел, Мимо промчался автомобиль, из окна которого лилась веселая музыка. Все как обычно. Только на узком пространстве этой террасы жизнь вдруг повернулась к Марсии темной, угрожающей стороной.

Марсия подняла обе руки, желая оттолкнуть Сэма и выпрямиться во весь рост для защиты. Но, прежде чем она успела прикоснуться к нему, он отскочил как ужаленный.

Грудь ее словно сковал железный обруч, не дававший дышать. Ради Кайлы, подумала Марсия. Ради дочки.

Расправив плечи, она заставила себя взглянуть прямо ему в лицо.

– Я вас не преследую. Сегодня я впервые проехала мимо вашего дома в надежде увидеть Кайлу. Мне надо было убедиться в том, что письмо не лжет, что Кайла действительно моя дочь.

Сэм бросил на нее уничтожающий взгляд, сведя брови в одну прямую линию.

– Вам надо обратиться к врачу. К психиатру. Уж поверьте мне, вы не мать моей дочери.

Марсия понимала: он так обрушился на нее, потому что боится потерять любимое существо. Можно ли порицать его за это? Он борется за Кайлу – точно так же, как и она.

Но его обвинения оскорбляли ее. Она не привыкла бороться, тем более с хорошим человеком, которому в иной ситуации могла бы симпатизировать.

Полуобернувшись, Марсия вцепилась руками в Холодное твердое железо спинки от стула.

– Я узнала мою девочку. Нам с вами необходимо побеседовать и решить, как поступить наилучшим для Кайлы образом.

Сэм в волнении сделал несколько шагов к входной двери, затем, сжав кулаки, вернулся обратно.

– Я уже вам сказал: для Кайлы лучше всего будет, если вы исчезнете раз и навсегда из нашей жизни.

– Возможно. – С трудом произнесенное слово смахивало на воронье карканье. Она прокашлялась, подняла подбородок и заставила себя продолжать: – Возможно. Но решить это должна только Кайла, и никто иной. Она имеет право знать истину. Если она пожелает, чтобы я оставила ее в покое, я подчинюсь.

– Нет! Решать будет не она, а я, ее отец; я же прежде всего позабочусь о том, чтобы этот бред собачий не достиг ее ушей. Уходите, иначе мне придется обратиться в полицию.

Он говорит с ней как с преступницей, которую надо сдать в полицию! Но, похоже, в глубине души он знает, что она говорит правду. Не может не знать.

Марсия со своей стороны не преминула пригрозить ему законом:

– Я советовалась с юристом. По его словам, я могу через суд потребовать генетического исследования. – Лицо Сэма исказила ярость, и Марсия непроизвольно сжала руки в кулаки. – Но мне не хочется прибегать к этому средству, – добавила она. – Я предпочла бы взаимное соглашение.

– Неужто вы воображаете, что я серьезно отнесусь к письму, которое вы, скорее всего, сами напечатали на машинке, или к вашей смехотворной угрозе обратиться в суд? – Сэм выкинул вперед одну руку: – Сделайте одолжение! Действуйте! Пишите в суд хоть сто заявлений! Посмотрим, сумеете ли вы найти судью, который прислушается к вашему бреду. А пока суд да дело… – он придвинулся к ней и пригрозил пальцем, – не смейте приближаться к Кайле ни на шаг.

– Я… – начала было Марсия шепотом, но, вспомнив, что может вторично потерять свое дитя, осмелела и заговорила в полный голос: – Я сумею найти судью, который меня выслушает. Я разговаривала с моей матерью и с медсестрой доктора Франклина. Обе они готовы выступить свидетелями. В случае надобности я прибегну к их помощи. А портить Кайле жизнь я не намерена. Навязываться ей не стану.

– Вот и не навязывайтесь. Не вмешивайтесь в нашу жизнь. Кайла не ваша дочь. Кайла моя дочь. И уж поверьте, мадам, мы с вами никогда не делали вместе ребенка. Жизнь Кайле дала моя жена. А из больницы ее нес домой я. – Он отступил на шаг, покачал головой и в растерянности провел рукой по волосам. – Я в толк не возьму, зачем вам это нужно? Что вы хотите?

– Затем, что Кайла мой ребенок. Я хочу войти в ее жизнь.

– Вы хотите разлучить ее с отцом, увести из родного дома? – Он говорил теперь немного спокойнее, и она заметила в его глазах сомнение и члрах.

– Да нет, конечно. Я убедилась, что она вас любит. Для меня главное – ее счастье, поэтому я не собираюсь вас разлучать. – Марсия прилагала героические усилия, чтобы голос ее звучал твердо, но это ей удавалось плохо, хотя она понимала, что, ощутив ее слабость, Сэм немедленно этим восполь зуется. – Повторяю, я хочу войти в жизнь девочки. А для этого она должна знать, кем я ей прихожусь.