Папа, мама и Джейми

Свою ошибку она осознала сразу. Во-первых, Майк то и дело натыкался коленями на ее колени. Во-вторых, те упорные взгляды, которых она избегала, здесь стали неизбежными, иначе он бы заподозрил неладное.

Очень вежливо помогая ей разобраться в меню, написанном коряво от руки и изобилующем испанскими названиями, Майк посоветовал взять чалупы, салат, а на сладкое — глазированный пирог, который здесь готовят «совершенно как в Мексике». Успокаивало то, что Шерри тут по заданию, — значит, за обед не придется платить, он пойдет за счет фирмы.

Официантка, обнаружившая бурную радость, как только Майк появился в дверях, принесла сначала закуски и лимонад. Вскоре за ними последовало и основное блюдо: огромное количество дымящихся, обильно сдобренных специями чалуп, от одного вида которых текли слюнки. С огромным удовольствием поглощая свою порцию, Шерри совсем забыла о том, что должна ненавидеть коварного соблазнителя. Внезапно очнувшись, она подняла глаза от тарелки и увидела, как внимательно и задумчиво Майк Руис смотрит на нее.

Любая женщина потонула бы в таком взгляде, подумала Шерри. Занятая борьбой с этим гипнозом, она не без труда расслышала вопрос, заданный сестрой Руиса:

— Шерри, вы выросли в Тампе? Или приехали откуда-то, как большинство жителей Флориды?

Для Шерри любой вопрос, касавшийся ее биографии, звучал будто разрыв гранаты. Чем меньше Майк будет знать о ней, тем меньше у него шансов добраться до истины, то есть связать ее с Лайзой Хейз. Конечно, при условии, что он вообще захочет думать о брошенной любовнице.

— Да, я, можно сказать, здешняя, — ответила Шерри, решив говорить правду, но не до конца.

— А из какой вы части города? — живо спросил Майк, явно стараясь понять, почему утром ее лицо показалось ему знакомым.

— Конкретно — ни из какой. Мы часто переезжали, — сказала Шерри; ее подбодрила выбранная роль, а может, и вкусная еда.

«Переезжали» — это мягко сказано, думала она, пока Майк спрашивал счет и расплачивался. Бабушка работала на полставки в местной больнице, воспитывала двух внучек, лишенных родителей, и все это — на нищенскую зарплату. Каждый раз, когда хозяева поднимали ренту, она меняла адрес. Это «вечное движение» прекратилось, когда ей исполнилось шестьдесят пять и она начала получать пенсию. К своим шестнадцати годам Шерри сменила чуть ли не двенадцать школ, и, будучи девочкой более застенчивой и замкнутой, чем Лайза, она не умела быстро находить друзей.

Собрание, на котором она должна была стенографировать, проводилось в помещении Союза взаимопомощи — иными словами, штаба нескольких агентств, помогающих испаноязычным иммигрантам. Во многом напоминающее контору Майка, это здание тоже выходило окнами на улицу, но было еще более убогим. Руис объяснил Шерри, что ей не обязательно записывать каждое слово, она может сама выбирать из выступлений то, что сочтет нужным. Он указал ей на стул рядом с собой за столом, где расселся как бы президиум.

Сандра Руис села рядом с ней. Давно набравшись опыта как работник социальной помощи женщинам — хотя и в другом районе Тампы, — Сандра держалась уверенно и как бы между прочим спросила у Шерри:

— Майк сказал, что вы знаете испанский. А где вы его учили?

— В разных местах, — ответила Шерри, держась все той же линии — сообщать о себе как можно меньше. — Я уже упоминала, что мы много переезжали. И в некоторых районах, где мы жили, люди говорили только по-испански. — Шерри вынула из сумочки блокнот и ручку.

Еще не зная того, что новая секретарша ее брата более чем скрытна, Сандра ободряюще улыбнулась:

— Да, это лучший способ выучить язык. И все же, если вам будет что-то непонятно, обращайтесь ко мне без колебаний. Они жуют слова, когда волнуются.

Через несколько минут собрание было в полном разгаре; как и следовало ожидать, большинство присутствующих говорили по-испански. Кое-кто из них тараторил с быстротой пулеметной очереди. Но Шерри не испытывала особых затруднений. Она лишь иногда обращалась к Сандре, чтобы убедиться, что поняла правильно то или иное слово. Чем больше у меня будет практики, тем лучше я буду это делать, решила она, когда председатель Союза объявил пятнадцатиминутный перерыв. А потом напомнила себе, что не собирается работать у Руиса больше двух недель. Пожалуй, надо сказать ему об этом прямо.

Во время перерыва Шерри и Сандра болтали, сидя за стаканчиками газировки на кухне, превращенной в подобие буфета, в то время как Майк и Эктор беседовали с членами правления Союза. Они обсуждали разные разности, в том числе жениха Сандры, а также планы ее семейной жизни, и Шерри пришла к выводу, что сестра Майка довольно симпатичный человек. Во-первых, она не отвечает за поступки брата, а во-вторых, тоже приходится Джейми теткой. И по характеру — как раз такая подруга, о которой Шерри всегда мечтала. Тем более что Шерри решила остаться в Тампе и жить здесь постоянно.

С этими мыслями пришло осознание того, что, работая у Майка, не получится наблюдать его как бы в пустоте. Остальные сотрудники примут ее, Шерри, такой, как она есть, привыкнут, симпатизируя, ей верить. И все они сочтут себя обманутыми и очень обидятся, когда она откроет карты. Точно так же и Майк, узнав, кем ей приходилась Лайза, сочтет Шерри авантюристкой. Он станет добиваться полной опеки над Джейми через суд; захочет на ней отыграться, вероятнее всего, отнимет мальчика, и тогда они с бабушкой потеряют его безвозвратно.

Я не могу этого допустить, думала Шерри, Джейми заслуживает того, чтобы знать всех членов своей семьи, но без него Шерри с бабушкой окажутся обделенными… Если я увижу, что Майк в состоянии быть хорошим отцом, я сумею убедить его в том, что затеяла все это не ради себя одной.

После собрания, окончившегося в начале двенадцатого, Майк забросил домой сестру и Эктора, теперь ему предстояло отвезти Шерри к конторе ССФ, где девушка оставила свою машину. Довольно скоро они были на бульваре Кеннеди.

— Ну что ж, спасибо за то, что подвезли, — добавила Шерри после обычного «спокойной ночи» и потянулась к ручке дверцы.

Когда он положил ладонь на ее руку, она чуть не подпрыгнула. Не надо! — умоляли ее глаза.

В машине было темно, и Майк этого не заметил.

— Уже довольно поздно, — сказал он, — а вы сами признались, что машина у вас капризная. Позвольте мне проводить вас до дома. Мы будем ехать каждый в своей машине.

Шерри пыталась отказаться, но ничего из этого не вышло. А его прикосновение…

— Если с вами что-то случится, я буду виноват, — убеждал ее Майк.

Видимо, помочь здесь могло только согласие.

— Хорошо, проводите меня, раз вы настаиваете, — сказала Шерри, возблагодарив Бога за то, что они переехали незадолго до рождения Джейми и Лайза с ними не жила.

Майк держался на небольшом расстоянии от ее малолитражки до тех пор, пока Шерри не свернула с главной магистрали и не покатила в сторону района Порт-Тампа. По дороге Майк раздумывал о Шерри, пытаясь прийти к какому-то выводу. С одной стороны, она вежлива и даже дружелюбна, с другой — кажется совершенно равнодушной. Его же, наоборот, тянет к ней так, как еще не тянуло ни к одной женщине. И почему он уверен, что чувства его взаимны? Все как будто свидетельствует об обратном.

Еще больше запутывает ситуацию то, что она совсем не в его вкусе. До сегодняшнего утра, то есть до их встречи, он считал, что ему нравятся полногрудые блондинки, общительные и слегка развязные. Насколько он успел заметить, этих качеств у нее нет совсем. Эта ходячая скромность, с прической школьницы, безумно смутилась, когда увидела, что он моется. Ее ясные серые глаза выдают твердый характер и целеустремленность, которая даже пугала его.

Ему все время хотелось наблюдать за ней, он пытался читать ее мысли. В перерыве собрания, беседуя с членами правления, он видел, как она удалилась в буфет с Сандрой, и ему самому захотелось поболтать с ней. Оставшись с Шерри в «мустанге» тет-а-тет, после того как он завез домой Эктора и Сандру, он рисовал себе интимные картины, представлял, как просыпается рядом с ней как-нибудь в субботу, когда не нужно никуда спешить, и они долго лежат в постели, обмениваясь шуточками и не забывая при этом целоваться.