Дом на улице Чудес

С нами действительно все в порядке. Просто я очень устала, проведя целый день за рулем, и, должно быть, перепутала адрес.

Она сделала шаг, чтобы спуститься с крыльца, но лестница была слишком узкой, чтобы можно было пройти, не коснувшись Глена. Легкий румянец выступил на щеках женщины, и Глен неожиданно вспомнил, что почти не одет.

- Подождите здесь, - произнес он с интонацией человека, которого лучше принимать всерьез, даже когда он стоит перед вами в одних шортах и босиком.

Женщина все еще была напугана. Должно быть, в глубине души она продолжала считать, что даже если этот парень и не извращенец, подкарауливающий по кустам беззащитных женщин, то он вполне может оказаться единственным в Белчертауне маньяком-потрошителем.

- Я полицейский, - вынужден был признаться Глен, чтобы успокоить ее. Правда, в отставке.

Впрочем, о его профессии и так было нетрудно догадаться. Поведение, поза, твердый взгляд голубых глаз, даже короткая стрижка были настолько типичны, что говорили сами за себя.

Женщина заглянула в его глаза, затем кивнула. Глен посторонился, и она одним движением проскользнула мимо него и оказалась на дорожке. Он провожал ее взглядом, пока за ней не захлопнулась дверца кабины грузовичка.

Потом он услышал, как мотор захрипел, но не завелся.

Слава Богу, это уже не моя проблема, подумал Глен. Он снова обошел дом кругом и через заднюю дверь вернулся в прихожую. Больше всего ему хотелось подняться в спальню и снова лечь в постель, но вместо этого он стоял в темноте и прислушивался, надеясь услышать шум мотора.

Ничего.

Глен подошел к парадной двери и чуть сдвинул занавеску на стекле. Машина продолжала стоять около дома. До его слуха снова донесся скрежет стартера.

- Черт, - бормотал он, поднимаясь в спальню и нащупывая в темноте джинсы. - Вот черт!

Эта женщина выглядела хрупкой и уязвимой, несмотря на храброе поведение и решительно поднятый подбородок. Он должен был предоставить ей самой выпутываться из собственных проблем - и не мог. Она слишком легко оделась для такой холодной ночи, да и малышка тоже могла замерзнуть.

Через несколько минут, уже полностью одетый, Глен включил свет на крыльце и распахнул дверь. Она может войти, если захочет.

Но она не вошла.

Упрямая. Очень красивая и очень упрямая, вздохнул Глен и выглянул за дверь.

Туман уже достаточно поднялся, чтобы можно было различить машину и того, кто сидел в кабине. Женщина обхватила руль обеими руками и уперлась в него лбом. Похоже, она плакала.

Вся ее поза выражала отчаяние и полнейшую безнадежность. Но она не собиралась просить его о помощи. Только не его, извращенца.

Вздохнув, Глен принялся натягивать ботинки. Служить и защищать. Много лет назад он принес эту клятву, и сейчас, неважно, в отставке или нет, продолжал следовать данному слову. Это вошло в его кровь и оставалось частью его натуры даже теперь, после пережитой им трагедии.

Эта мысль принесла Глену облегчение. Он не может оставить эту женщину и ее ребенка на улице.

Женщина не смотрела по сторонам и заметила его, только когда он постучал в стекло.

Похоже, карьера отважного спасителя заблудших девиц ему не грозила, потому что он снова перепугал ее.

Она приоткрыла окно, так что образовалась узкая щель.

- Да?

- Хотите, чтобы я кому-нибудь позвонил? У вас есть страховка на машину? Сейчас слишком холодно, чтобы торчать на улице.

Старые привычки не умирают. На машине были техасские номера. Из-за щитка торчал парковочный талон с надписью "Хьюстон". Да, он оказался прав: эта женщина из большого города.

И сейчас она находилась очень далеко от дома.

- Все будет в порядке, - отозвалась незнакомка, стараясь придать себе независимый и гордый вид. - У нас дома такая погода считается жарой.

- Ну да, - протянул Глен, глядя, как дрожат ее плечи. - Я и смотрю. Девочка, должно быть, тоже замерзла?

Несколько мгновений она размышляла, потом бросила на него испытующий взгляд.

- Вы действительно офицер полиции?

- Я был им.

- И можете показать мне значок?

- У меня его нет. Я больше не служу.

- Почему вас уволили?

Почему она считает, что я обязан отчитываться перед ней? - раздраженно подумал Глен и одновременно с удивлением отметил, что впервые за много лет испытывает хоть какое-то живое чувство. Хоть что-то, кроме боли.

- Леди, - сказал он, - вы хотите, чтобы я на коленях умолял вас войти в мой дом?

Несколько секунд - и замок щелкнул, открываясь. Видимо, бывший полицейский еще не утратил умения заставлять людей слушаться его.

Женщина выбралась из машины и, подняв девочку на руки, повернулась к нему.

- Вы не могли бы отнести ее, - чуть смущенно попросила она. - Мне одной не справиться.

А полчаса назад прекрасно справлялась, хмыкнул про себя Глен, принимая на руки крошечное тельце в то время, как женщина снова склонилась над чем-то в кабине грузовика. Когда она выпрямилась, на руках у нее был ребенок. Еще один.

- Сколько же у вас детей? - поинтересовался Глен, настороженно глядя на машину.

- Не волнуйтесь, всего двое, - отозвалась она чуть насмешливо. - Я не собираюсь превращать ваш дом в детскую площадку, даже на одну ночь.

Глен молча повернулся и двинулся к дому, сосредоточив все свое внимание на ребенке в своих руках. Маленькая девочка, почти точная копия своей матери, если не считать прямых светлых волос, исподлобья смотрела на него и сосала большой палец. На ней был розовый вязаный комбинезончик с вышитым на груди большим зайцем.

Вид этого комбинезончика вернул болезненные воспоминания. Удар был так силен, что Глену пришлось прислониться к дверному косяку, чтобы прийти в себя.

Беатрис с самого начала хотела, чтобы у них родилась девочка. Она самозабвенно покупала розовые чепчики и крошечные платьица, украшенные кружевами.

- Эй, с вами все в порядке? - окликнула его женщина.

Разумеется, с ним далеко не все в порядке.

Уже больше двух лет он ни на минуту не чувствовал себя в порядке. И вряд ли когда-нибудь почувствует. Время не может излечить такие раны.

- Да. Конечно. Все хорошо, входите, - солгал Глен.

Женщина в сомнении задержалась на пороге.