Запретная страсть

Солнечный свет лился сквозь иллюминаторы, образуя блики на шелковом покрывале, небрежно сброшенном на ковер. Постепенно лучи становились все ярче и разбудили лежавшую на кровати Деллу. Ее веки задрожали, почувствовав тепло, и, внезапно открыв глаза, она с недоумением взглянула на круглые окна.

Солнечный свет… запах океана, проникающий сквозь полуоткрытые иллюминаторы… Делла улыбнулась и села, потягиваясь. Корабль теперь, наверное, уже далеко от Англии и прямо направляется по синим волнам к острову Заттера, их первому пункту назначения.

Она быстро выскочила из кровати, чтобы взглянуть в ближайший иллюминатор. От восторга у нее перехватило дыхание. Делла знала, что Марш удивился бы ее юношеской, почти наивной радости при виде шелковистых вод океана, встречающихся на горизонте с чистым, залитым солнцем небом. Но ведь это было ее первое самостоятельное путешествие на корабле. Пару раз они пересекали Атлантику на одном из крупных лайнеров, но никогда раньше Делла не путешествовала в полном одиночестве.

Она повернулась, чтобы снова осмотреть свою каюту, но тут заметила лежавшее на полу покрывало – знак того, что спала она неспокойно. Делла подняла его и сказала себе, что в этом нет ничего странного, поскольку она находится в непривычной для себя обстановке.

Посмотрев на часы, она увидела, что до завтрака остается целый час. Ну что ж, она примет душ и оденется, а затем напишет письмо Маршу. Его не удастся отправить, пока они не прибудут на Заттеру, но за письмом она скоротает время. Взгляд Деллы упал на левую руку, которая выглядела такой беззащитной после того, как она сняла жадеитовое кольцо. Она прошла в ванную и включила душ, виновато размышляя, стоит ли ей попозже пойти к корабельному эконому, чтобы забрать кольцо. Ее ночная рубашка скользнула на пол, волосы она спрятала под шапочку и, стройная и белокожая, шагнула под капли воды. Это выглядело таким предательством по отношению к Маршу – снять его кольцо и запереть в шкатулке, как будто она не любила его. Но она, разумеется, любила его! Она не могла представить свою жизнь без Марша, к которому она всегда прибегала за помощью, когда нуждалась в совете или дружеском участии…

Делла закусила губу и включила душ на полную мощность, так что вода больно ударяла по коже, отвлекая девушку от неприятных мыслей.

Неужели замужество означает для нее всего лишь покровительственную дружбу, направляющую руку, постоянную безопасность, которую Марш всегда ей обеспечивал?

Она завернула краны и, когда пар рассеялся, взглянула в зеркало и увидела капельки воды, стекающие по хрупким плечам, белым рукам и маленьким дерзким грудям. Почему же ее тело не чувствовало никакого трепета, когда Марш обнимал и целовал ее? Она знала, что он ей небезразличен, значит, ее холодный отклик на его страсть может означать только одно – что она, оправдывая свое прозвище… сделана из снега.

Из облака талька с запахом ее духов Делла скользнула в белье бледно-бирюзового цвета – в тон бирюзовой тунике, которую она собиралась надеть. Она причесалась и собрала волосы в узел на затылке. Обычно она старалась, чтобы ее кожа отдыхала от макияжа, ведь для выступления на сцене ей каждый вечер приходилось накладывать на лицо обильный грим, так что сейчас она лишь слегка коснулась губ розовой помадой и почувствовала себя готовой к встрече с новым днем.

Было уже почти восемь тридцать. Решив, что письмо Маршу может подождать, Делла вышла из каюты и поднялась на палубу, чтобы прогуляться перед завтраком. Несколько человек, которые решили поступить точно так же, бодро приветствовали ее, проходя мимо.

– Прекрасное утро, не правда ли? Если такая погода задержится, то круиз обещает быть по-настоящему солнечным. Только посмотрите на море! Как жидкий шелк!

Так и было на самом деле. Переменчивая, сверкающая, живая шелковистая гладь издавала легкий шелест, когда волны с размаху ударялись о борта корабля и рассыпались в брызги, разбиваясь о стальную обшивку. Бриз, крепкий как вино, продувал палубу, вызывая у Деллы здоровый аппетит, поэтому, как только девушка услышала гонг, зовущий к завтраку, она сразу поспешила в ресторан. Она тут же заметила, что за ее столиком никого не было, решила, что ее соседи по столику либо придут позже, либо завтракают в каютах. Джо Хартли опустошил вчера за ужином целую бутылку вина, так что, возможно, теперь он неважно себя чувствовал, а молодожены вряд ли собирались спуститься на землю, точнее, на палубу корабля так рано.

Из динамиков звучала музыка – привязчивая итальянская песенка, соответствовавшая солнечному настроению Деллы. Заказывая завтрак, она услышала, как какой-то мужчина, войдя в ресторан, принялся насвистывать эту приятную мелодию. Делла не удержалась и взглянула в его сторону. Это оказался граф Николас, одетый в темную шелковую рубашку и белоснежные брюки безупречного покроя. Ремешок золотых часов поблескивал среди темных волос на его смуглой руке.

– Buon giorno, signorina. [2] – Он задержался около ее столика, насмешливо поглядывая на нее сверху вниз. – Вам понравился фильм, который вы смотрели вчера вечером?

Делла посмотрела на него испуганными глазами:

– Как вы узнали… Я имею в виду…

– Я знаю точно, что вы имеете в виду. – Он положил руку на спинку свободного стула. – Как вы думаете, ваши соседи собираются появиться? Если нет, то мы могли бы насладиться завтраком вместе.

– Насладиться? – пробормотала Делла, но, как только заиграли веселую песенку из оперетты, которую она хорошо знала, девушка не смогла сдержать неудержимой улыбки, которая, очертив ее скулы и губы, придала ей особое очарование и растопила ледяной блеск ее глаз. – Похоже, ваши соседи по столику предпочитают завтракать в кровати, поэтому не стоит гонять официанта от одного полупустого столика к другому.

– Grazie. [3] – Он присел рядом с ней, и Делла обратила внимание на изящную непринужденность его движений и уловила запах его теплой чистой кожи с примесью острого аромата одеколона. Она почувствовала, что ее пульс забился с большей скоростью, чем обычно, а воздух словно задрожал под воздействием неоспоримого магнетизма этого мужчины. Пока официант принимал их заказы, Делла изучала его профиль. У него было настоящее романское лицо, с властным подбородком, разделенным надвое небольшой ямочкой, и хорошо вылепленным носом. Это лицо было одновременно и изысканным и диким, в нем читалась и его древняя родословная, и светские замашки мужчины, который ждет от жизни только удовольствий и не собирается ни перед кем оправдываться за свой образ жизни.