Ключ от чужой двери

Заговорил он только на полпути к коттеджу. Натали в данном случае отводилась роль слушателя.

— Мы столкнулись с серьезной проблемой. Японцы должны поставить печати.

— Какие печати, сэр? — осмелилась спросить Натали.

— Чтобы проект утвердить, каждый участник совещания со стороны Японии должен поставить свою печать, символизирующую полное одобрение и поддержку проекта. Ничего не попишешь, восточная система, не имеющая ничего общего с нашей. В своей компании я могу принять единоличное решение и добиться его воплощения. Это экономит время и избавляет от массы сложностей. Но японцы не сдвинутся с места, пока не достигнут всеобщего согласия.

Раздражение в голосе босса недвусмысленно давало понять, что он думает о такой системе. Ведь Александр Гринфилд был прирожденным диктатором. Однако Натали считала, что система печатей куда справедливее, чем спускаемые сверху приказы, но мудро предпочла держать свое мнение при себе.

— Митчелл, что произойдет, если перед вами неожиданно появится неподвижный объект?

— Я разобьюсь, сэр.

— Не порите глупостей, Митчелл, — грубо сказал Алекс. — Я говорю о себе.

Натали растерялась.

— Есть два варианта действий, Митчелл. Первый: врезаться и разбиться, как вы предположили. Второй: попытаться изменить направление и обогнуть препятствие. Понятно?

— Да, сэр.

Они уже поднимались по ступенькам коттеджа.

— Вам придется набросать памятную записку, Митчелл.

— Слушаюсь, сэр.

Как только они вошли в гостиную, Натали уселась за машинку. Собираясь с мыслями, Гринфилд мерил шагами комнату. Сняв пиджак, Алекс бросил его на стул. Туда же отправился галстук. Расстегнутые четыре верхние пуговицы на рубашке явили миру густые черные волосы на мускулистой груди. У Натали перехватило дыхание.

Гринфилд диктовал, четко и ясно излагая стратегию дальнейших действий. Пальцы Натали стремительно порхали по клавишам, едва успевая за полетом мысли босса. Наконец Алекс сделал долгую паузу. Вытащив запонки, он закатал рукава до локтей, обнажив сильные предплечья. Натали надеялась, что на этом раздевание начальника прекратится, ибо оно весьма отвлекало ее.

— Напряжение прямо-таки витает в воздухе, Митчелл, — заметил он.

— Я тоже обратила на это внимание, сэр.

Темные глаза насмешливо уставились на нее.

— Искренне рад, Митчелл, что ваш словарный запас не ограничивается фразой: «Да, сэр».

— Да, сэр, — послушно согласилась Натали.

Остановившись у нее за спиной, Гринфилд наклонился и стал читать текст на листе, заправленном в машинку. Натали не понимала, как ей удается держать себя в руках. Она остро ощущала его соседство: сильные руки... тепло дыхания над ухом... сводящий с ума аромат мужчины.

Несколько раз ее пальцы сбивались с привычного ритма, и приходилось исправлять опечатки. Алекс, не выказывая недовольства, терпеливо ждал, когда снова можно начать диктовку. Наконец работа была завершена. Гринфилд озабоченно просматривал листки.

— Пока не все ясно, Митчелл, — заметил он. — Думаю, надо еще что-то сделать.

Натали воздержалась от предложений, поскольку поняла, что босс имел в виду. Даже не смогла себя заставить сказать привычное: «да, сэр». Натянутая, как струна, она ожидала его дальнейших указаний.

Вдруг произошло нечто странное. Гринфилд вытянул заколку, придерживавшую узел волос на макушке Натали. Затем следующую. И еще одну. У Натали перехватило дыхание, гулко заколотилось сердце. После нескольких секунд неподдельного потрясения — и потери последних шпилек — Натали осознала, что ей необходимо вздохнуть: что-то заныло в груди и бурно запротестовало сердце, лишенное притока кислорода. К тому же она понимала, что должна как-то реагировать на поведение босса. Но не успела она подыскать слова, как Гринфилд заговорил сам.

— Прекрасные волосы, Митчелл, — похвалил он, пропуская между пальцами густые шелковистые пряди. Перегнувшись через плечо Натали, он положил на стол горсть шпилек. Затем принялся осторожно снимать резинку, стягивающую волосы в хвост. — Вы почувствуете себя куда лучше с распущенными волосами.

— Сэр... — Натали решила, что в столь поздний час лучше оставить тему ее волос в стороне. — Вы хотите, чтобы я сейчас напечатала для вас памятную записку?

— Нет.

Резиновое колечко легло на горстку шпилек. Пальцы Гринфилда растрепали оставшееся подобие прически, и он стал массировать Натали голову, не скрывая, что любуется ее длинными блестящими прядями.

— Хотите внести в текст какие-то изменения? — спросила она, с отчаянием понимая, что он уже забыл о работе и занят исключительно ее волосами.

— Может, попозже. Надо подумать. Теперь вы чувствуете себя лучше, не так ли?

— Да, благодарю вас, сэр, — выдавила она.

— Рад помочь вам, Митчелл, — промурлыкал Алекс бархатным голосом и, слава богу, убрал руки. После того как Натали со всхлипом втянула столь необходимый ей кислород, Гринфилд тоном художника, собирающегося сделать завершающий штрих, сказал: — Я помогу вам избавиться от жакета. — И, снова склонившись к ней, уверенно занялся пуговичками.

Натали превратилась в изваяние.

— Немного наклонитесь вперед, и я стяну жакет с плеч, — приказал Гринфилд.

Выйдя из оцепенения, Натали стала лихорадочно соображать: речь идет всего лишь о жакете. Гринфилд не коснулся ее груди и вообще не позволил себе ничего лишнего. Она покорно подалась вперед, и Алекс осторожно освободил ее от жакета.

— Хороший костюм, Митчелл, — сказал он, вешая жакет на спинку стула. — Вам идет.

— Благодарю вас, сэр, — пролепетала Натали.

Интуиция подсказала ей, что не стоит пассивно ожидать развития событий, необходимо взять инициативу в свои руки. Встав, Натали медленно повернулась к боссу и заставила себя взглянуть ему прямо в лицо.

— Если вы во мне больше не нуждаетесь...

— Еще как нуждаюсь, — тихо сказал Алекс, в упор глядя на секретаршу глазами, в глубине которых читалось недвусмысленное желание. — Вы очень нужны мне, Митчелл.

Одной рукой Гринфилд обнял ее за талию, другой нежно приподнял подбородок. Затем он прижал Натали к себе так крепко, что она ощутила его возбуждение.

— Очень нужны, — тихо повторил Гринфилд, подчеркивая каждое слово.

3

Ошибиться относительно того, что происходит, теперь уже было невозможно. Отвердевшая плоть Гринфилда, упирающаяся в живот Натали, не оставляла места для сомнений. Александр Гринфилд счел ее желанной! И очень желанной. Ее бывший жених может думать что угодно, но великий Алекс Гринфилд, мужчина, которому нет равных, хочет ее!

Тем не менее, пусть даже его желание пролилось целительным бальзамом на ее уязвленную душу, это еще не причина, чтобы терять голову, урезонила себя Натали. С трудом вскинув руки, она уперлась в грудь Алекса, но это не возымело действия: подушечки пальцев коснулись его обнаженной кожи, и Натали замерла, словно наткнулась на непреодолимое препятствие. Ей пришлось откашляться.

— Я думаю...

— Митчелл! — перебил Алекс. — Вы выбрали неподходящее время для раздумий.

Осторожно сняв с нее очки, он аккуратно положил их на стол, после чего методично принялся расстегивать пуговички блузки.

— Любопытно, как изменились ваши глаза, Митчелл, — прокомментировал он. — Без очков они далеко не такие растерянные. И стали куда ярче... Просто потрясающе...

— Благодарю вас, сэр. — Натали с трудом сглотнула комок в горле. — Я хочу сказать, сэр, это далеко не лучшая идея. — Наконец-то она выдавила из себя ноту протеста, хотя все тело предательски желало капитуляции.

— Отнюдь, Митчелл. Это наилучший способ избавиться от напряжения. У меня в этом немалый опыт.

— Да, сэр. Не сомневаюсь, что опыт у вас имеется. — Гринфилд с такой легкостью и уверенностью расстегивал ее блузку, что, казалось, пуговички разлетались сами собой. — Но, видите ли, сэр, я не подхожу на роль девушки на одну ночь.