Полина и Лекок (СИ)

К вечеру сообщений по-прежнему не наблюдалось. Кланялась Даша по одному поводу — чтобы спрятать голову в песок. В скайпе царила тишина онлайн. «Грёбаное гордое племя!» — мысленно послала Полина в пустоту, не желая никого обидеть. Выждав около получаса, она написала первая, не теряя надежду если не на оды, то хотя бы на ма-аленький такой комплимент и проявление чувств. Даша резко перестала улавливать её юмор. В итоге, произошло нечто из ряда вон непонятное. Её подруг назвали курицами. Полина, разумеется, не могла пропустить сквозь пальцы и полезла на амбразуры с лекцией на полстраницы — с пенистой перемывкой понятий и с сабджем а-ля «нельзя так говорить о людях, о которых ты ничего не знаешь». В конце она выдала: «А ты, бл*, петух». «А я, бл*, петух», — ответили ей. Больше Даша в скайпе не появлялась.

Похоже, Полина ей всё же не понравилась. А она знала, как это бывает, когда писаные крали да не цепляют. Через пару недель у неё начался роман с подобной девушкой. «Попробуй не сразу лезть туда… Приложи пальцы здесь,» — набравшись терпения, руководила она. — «Дождись, пока я сама не раскроюсь, не захочу так сильно, чтобы умолять…» — просила она, но что мёртвому припарки. — «Неужели ты не можешь просто меня почувствовать?!..» — почти хныкала она. «Давай, что ли, языком…». Под ласками рта она вспоминала пылкие стоны из телефона. Пытки озарялись проблеском в конце тоннеля. «Ладно, теперь пальцы…», — соглашалась она. Злая шутка заключалась в том, что чем несноснее она обращалась с девушкой, тем больше та ей потакала. Сама Полина отличалась ретивостью, какую решительно не заподозришь, по обречению женщин на оргазмы. Притом оставалась исключительно брезгливой ко всему, что касалось рта. Лишь одного человека она готова была целовать полностью, с головы до пят и в самых неприличных местах. Она предавалась эмпиреям фантазий, даже когда речь шла о житейских действиях, вроде развешивания белья или возвращения со спортзала, даже может, солёной.

В sms-ках с пассией тоже как-то быстро поисписались. «Думаю о тебе…». «Как думаешь?..» — оживилась Полина. «Постоянно думаю». «Я тоже», — смилостивилась Полина, хотя испытывала совершенно другие чувства. Так они и обменивались: «Думаю» — «Я тоже». А потом само собой стихли, ведь итак подразумевалось.

— Назови меня «сука», — однажды попросила Полина.

— Зачем? Я не могу, это неуважительно.

— Просто произнеси.

— Сука, — прозвучало робко и фальшиво. Полину покорёжило. «Твою-то за ногу!» — подумала она, подцепив нехитрое дашино выражение как вирус.

— Никогда так больше не говори, — вздохнула Полина.

========== 2 ==========

Комментарий к 2

Викторина: попробуйте угадать, что “идеалянт” в понимании автора?)

***

«Интересно, ты вправду такая текливая, как описывала?» — осветился экран полининого коммуникатора в темноте залы. А оратор со сцены вещал о тугих косах.

Вожжа изогнулась внизу живота. Полина накренилась вперёд, её губы оказались возле дашиного уха.

— Хочешь проверить? — спросила она, но рёвы хохота, раскатившиеся по зале, как бильярдные шары, сбили всю томность. Всё, что услышал адресат: — Твою-то за ногу!..

Даша удивлённо крутанулась. На расстоянии вздоха перед ней было встревоженное и желанное лицо женщины, о которой она грезила отчаянно, как волк по фазе. Полина, серьёзная и взволнованная, быстро настрочила: «Я боюсь, что скоро запачкаю стул…». Даша обратилась к телефону. Полина словно по воздуху испытала, как накалилось её дыхание.

«Если это прикол, могла бы поставить смайл» — всплыла недоверчивая строчка.

«Кажется, мы не с того в прошлый раз начали… Позволь мне исправить это. Поедешь ко мне на чай?»

«У меня были планы на сегодня».

«Были», — мысленно подчеркнула Полина и ухватилась за явное бревно:

«Если убедишься, что не прикол, поедешь?» — написала она.

***

К Даше всегда тянулись восприимчивые создания. Глядя в зеркало, она не совсем понимала, в каком месте мёдом намазана. Жил-поживал в ней червячок самокритичности, неусыпно едывал незаметно дла окружающих да подталкивал к всестороннему развитию и поиску истин. Знавала её постель крики любви от множества жертв Купидона. Даша предпочитала думать, что само её нутро не имеет в тому никакого отношения, — было не так больно, когда всё заканчивалось. А то, что всё в итоге завершалось, завсегда подтверждало аксиому. С честным умом программиста, хоть и с душой идеалянта, суммировать факторы стало её кармой. Она с точностью могла определить, какие из них накрутили эмоции зазноб на мачту её корабля. По крайней мере, ей так казалось. Жизнь, со свойственным креативом, подпихивала новые задачки да обильно потчевала отменными щелбанами. «Энергетикой», как любили говаривать милые дамы, Даша отличалась выдающейся, большой и толстой сравнимо с «Войной и миром». Не было б печали, слетались на неё только девы, но больше шишки-жёлуди. Отложить бы счёты, не играть в формулы, а поманит судьба пряничком из-под подола, да петух расцветает красным. И снова Даша получает ньютоновским осенением по лбу, ожидание чего стало перманентным.

Ещё перед встречей в лесу, Даша уже слышала гонг фиаско. «Это слишком хорошо, чтобы случиться наяву» — внимал петух, готовясь к метаморфозе и всё же пяча грудь возле кучки песка.

Полина ухмылялась на неё, откровенно гнушалась её друзей, обходя за три версты, а напоследок рекомендовала сбросить вес. Даже спутницы на её фоне казались не столь высокомерными и много более общительными. Она и не думала никого предупредить о возможных различиях вглядов, поставив всех в щекотливое положение. Так обычно поступают люди, кому нет особого дела ни до кого, кроме себя. Да, Даша слышала рассказы об их шедевральной троице, но Полина ни разу не обмолвилась, что подруги гетеро.

Зайдя вечером в скайп, Даша в глубине души уповала, что первое впечатление — дьявольское недоразумение. Полина была онлайн, и сердце скакало неусмиримым паршивцем, омываемое глупой радостью. Но по мере того, как молчание затягивалось, неумолимые кречеты настигали в полёте белых голубей надежд. «Подбирает слова, как получше отшить», — наклёвывали они по темечку. «Скажи уже прямо», — вслух выразил петух перед ноутбуком с отважностью феникса, который обязательно воспрянет — сразу, как прогреет задницу в солнечных ваннах. Полина очертила пунктирно, но доходчиво. Рана, которую она нанесла, оказалась сильнее и глубже, чем ожидалось.

«Потрахайся уже с кем-нибудь», — уговаривала себя Даша показать судьбе-злодейке несомненного лидера невербальной лексики на пальцах. — «Просто потрахайся. Не обязательно что-то чувствовать». Благо, претендетки водились. Её друг-гей, благодаря чудо-программульке хорни-порни, высвечивающей потенциальных конкурсантов в радиусе спринта, имел авантюры с незнакомцами порой по нескольку раз в день.

— Крош, а может, тебе потрахаться? — предложил Костя, уплетая мамины пирожки, хотя они «не ели углеводы».

— Я ничего не слышала! — подняла мама руки вверх, вплывая на кухню по-библеотекарски тихо, хотя имела совсем другую профессию.

«Неужели я думаю так громко?» — хмыкнула Даша на свою нифига-незагадочность — «Никаких тайных скрижалей». Но петух не ответил из песочного бункера.

— Кость, огурчики съели? — защебетала мама и начала страстно втюхивать её другу бесконечные банки маринадов, с которыми вернулась после дачи, где проводила время с ранней весны до глубокой осени. То есть, конечно, иносказательно. Нет, она реально втюхивала, но как бы воздушно. Хотя, о вкусах не спорят.