Разбуженная страсть

Перестав ощущать время и пространство, не в силах открыть глаза, Элиза погрузилась в незнакомую бархатную темноту, чувствуя себя совершенно беспомощной в его сильных руках. Ее губы сами отвечали на требовательный страстный поцелуй Кеннета и не хотели отрываться от его жаждущих губ.

Только когда он на секунду отстранился, чтобы вздохнуть, Элиза выплыла из сладкого тумана и к ней вернулась способность думать. Она залилась стыдливым румянцем, но уже в следующее мгновение побледнела от гнева.

— Как вы смеете! А жена?!. — выпалила Элиза.

Кеннет посмотрел на нее, и его лицо потемнело.

— Да, — выдохнул он, — простите… я не должен был… Я не хотел прикасаться к вам, не хотел целовать вас. Просто не смог удержаться.

Кеннет ласково погладил ее лицо, тонкими пальцами коснулся губ, вновь пробуждая в Элизе томление.

— Не надо, — прошептала она, в глубине души мечтая, чтобы Кеннет снова поцеловал ее.

— Боже! Если бы вы были чуть постарше… — простонал он. — Вы еще совсем ребенок. Я не должен был даже близко подходить к вам. Я не хотел смущать ваш покой, но я никак не могу выбросить вас из головы. Мне кажется, я уже целую вечность мечтаю поцеловать вас.

— Кеннет, — с трудом выговорила Элиза, — мы не можем… не должны… Вы женаты, — волна ревности захлестнула ее, — и ваша жена — красавица.

Его лицо стало жестким.

— О да! Она красавица! Но наш брак — фикция. Мы редко видимся. У нее уже больше года есть любовник, она часто надолго уезжает из дома.

Как вы думаете, почему я попросил вас купить подарок Дэнни? Жены нет дома, она, возможно, вообще забыла, что у сына день рождения.

— О… мне очень жаль, — пролепетала ошеломленная Элиза. — Мне в самом деле очень жаль. Я думала, вы счастливо женаты, да и все в офисе так считают. — Она нахмурилась, ей пришла в голову неприятная мысль. — Но я не хочу быть заменой, чтобы тешить ваше самолюбие. Я не гожусь на роль утешительницы, мистер Уордвик.

Он недовольно поморщился.

— Я не собирался «использовать» вас подобным образом, Элиза, поверьте. Я поцеловал вас потому, что искушение было слишком велико и я не устоял. В ваших глазах я прочел желание, чего никогда не видел в глазах своей жены. Я давно разлюбил ее, наш брак существует только на бумаге. Ее теперешняя связь уже третья. Увлечения длятся недолго, но, пока они не закончатся, они для нее — все, она занята только этим. Я не развелся только из-за Дэнни. Будь я проклят, если когда-нибудь снова захочу быть с ней вместе, но сына я люблю и стараюсь не причинять ему ни малейшего огорчения.

— Я понимаю. Бедный малыш. Он останется без матери, если вы разойдетесь. — Элиза вздохнула. — Мое детство было весьма печальным. У меня не было ни отца, ни матери, никого, кто обо мне заботился бы. Я уверена, Дэнни вас любит, и, поверьте, ему очень нужна отцовская любовь.

— Он и так почти все время видит только меня. Мать отсутствует неделями.

— Но она все-таки возвращается, ведь так? — почти спокойно спросила Элиза. — Значит, если я уступлю, это ничего не изменит.

Кеннет грустно улыбнулся.

— Вы, оказывается, старше, чем я думал. Видимо, так. Вы правы, я сейчас не могу делать ничего, что может повредить сыну. — Он ласково отвел от лица Элизы выбившуюся прядь волос. — Поверьте, Элиза, я точно так же не хочу ничем навредить вам. Но мне кажется, что я полюбил вас.

Он догадался, что я люблю его! — с ужасом поняла Элиза.

— Ты такая чуткая и нежная… я не могу дольше терпеть… — бормотал Кеннет.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но Элиза резко отпрянула и хрипло выкрикнула:

— Нет! Не надо!

— Ты ведь хочешь меня, Элиза!

Его лицо дышало такой страстью, что Элиза испугалась — испугалась, что не сможет сопротивляться. Ей хотелось прижаться к его сильному телу, трепет желания пылал в ее крови, предупреждая, что, если Кеннет снова начнет целовать ее, она рано или поздно уступит. Но Элиза не хотела становиться тайной любовницей, ей даже думать об этом было стыдно.

Значит, выход у нее только один: уйти от Кеннета Уордвика, и чем раньше, тем лучше.

Дождавшись, когда Кеннет по делам уехал на несколько дней, Элиза развила кипучую деятельность. Первое, что она сделала, — нашла себе работу в страховой компании, располагавшейся на окраине города. Затем подыскала однокомнатную квартиру в пригороде, довольно дешевую. Элиза обрубала концы: она не хотела ничего больше знать о Кеннете Уордвике и не хотела, чтобы он мог узнать что-то о ней. Ее жизнь должна идти своим путем.

3

Последующие три года прошли спокойно. Конечно, Элизе пришлось строить жизнь заново, но у нее уже был опыт. Она легко сходилась с людьми, на работе держалась дружелюбно и спокойно. Работала она споро и добросовестно и быстро пошла в гору. Ей несколько раз повышали зарплату, и Элиза стала подумывать о собственном доме.

Это была ее давняя мечта. Свой дом был для нее не просто уютным помещением, а символом самостоятельности, надежности, уверенности в себе. Элиза была готова обойтись без дорогих нарядов, сшитых в модных ателье, без развлечений, без отдыха на курортах. Все это казалось ей мишурой по сравнению с настоящим домом.

И вот ее мечта сбылась!

На самой окраине Бирмингема продавался маленький двухэтажный коттедж. Продавался по довольно низкой цене, так как здание находилось в плачевном состоянии. Эксцентричный пожилой джентльмен унаследовал дом от своего отца и жил в нем около сорока лет, ни разу не сделав даже косметический ремонт. Правда, агент, который показывал Элизе дом, уверял, сияя улыбкой, что привести коттедж в порядок будет не так уж сложно. Она, разумеется, не верила ему, но домик показался Элизе уютным, да и цена подходящей.

На работе ей дали ссуду и пообещали в дальнейшем помогать с выплатой кредита. Но все-таки Элизе приходилось на всем экономить, чтобы вносить плату каждый месяц. Она самостоятельно покрасила стены и потолки, но ремонтировать крышу и привести в порядок ванную не рискнула. Элиза пригласила строителей, справедливо рассудив, что серьезные работы следует делать фундаментально и не считаться с расходами.

И вот теперь у нее был свой дом, отделанный по ее вкусу, пусть маленький — две спальни и ванная на втором этаже и кухня с гостиной на первом, — но уютный.

Подруг у Элизы почти не было, только, пожалуй, Дженни, с которой она недавно сблизилась. Они часто делились секретами, но о Кеннете Уордвике Элиза не рассказывала никому.

Два года назад Майкл, ее новый босс, сделал ей предложение, но тогда Элиза ответила ему отказом. Через год он вернулся к этому разговору, и она согласилась. Майкл ей нравился, с ним было легко, просто и спокойно. За три года работы Элиза узнала его вкусы и привычки, его плюсы и минусы. Он был немного скучным, но зато заботливым и надежным.

Элизе было приятно бывать с ним на людях, он всегда эффектно выглядел и одевался со вкусом. Она получала удовольствие и от более интимного общения. Когда он прикасался к ней или целовал ее, она не трепетала так, как от прикосновений Кеннета, но об этом пора было забыть. Они не дошли до самого конца и не спали вместе потому, что Майкл этого не хотел. Они часто бывали близки к этому, но в последнюю минуту он удерживался, говоря, что хочет оставить все лучшее до свадьбы. Майкл полагал, что свадьба должна быть самым замечательным и значительным событием в жизни, и Элиза соглашалась с ним, хотя временами его серьезность удручала ее.

Конечно, он прав: удовлетворить желание легко, а жить с осознанием уступки собственным слабостям трудно. И все-таки… Все-таки с ее стороны в их отношениях кое-чего не хватало, и Элиза хорошо знала чего именно: не хватало самого существенного — любви. Она хотела быть честной с Майклом с самого начала, и потому сказала ему правду: я тебя не люблю, ты мне просто нравишься, а выходить замуж надо по любви.

На это Майкл ответил, что понимает ее и согласен с ней, но верит, что, став его женой, Элиза полюбит его. Элиза тоже искренне надеялась на это. Но она ни слова не сказала Майклу о Кеннете Уордвике, как не сказала и о том, что до сих пор видит его во сне и просыпается в тоске и в слезах.