Безрассудное счастье

Прежде всего надо будет запретить ей встречаться с этим жеманным педерастом. Он отравляет ее своими извращенными идеями, а его воззрения на мораль просто неприемлемы. С этими людьми надо быть осторожным. Как он сможет пускать его в дом, когда у него появится ребенок? Кто знает, что случится с бедным малюткой, если оставить его наедине с таким проходимцем?

Кэрол заметила загнанный взгляд Ричарда, но предпочла до поры до времени его игнорировать. Она любила, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней, и не намерена была упускать своего. Первосортный коньяк разлился по ее жилам, и она окончательно утратила тормоза. Сделав последний шумный глоток, Кэрол повернулась к Алекс и уставилась своими разрисованными глазами на ее смелое декольте, не дававшее ей покоя весь вечер. Наконец она фыркнула и, возведя глаза к потолку, заявила:

— В мои времена мужчины предпочитали, чтобы в женщине оставалась загадка. Вы не думаете, что следовало бы немного прикрыться, а, дорогая?

К своему ужасу, Алекс почувствовала, что ее глаза наливаются слезами, а щеки становятся красными, как помидоры. Она не знала, куда деваться от стыда. Неужели за нее некому заступиться?

— Что вы сказали?

Невероятно, но на сей раз это был Ник. Его прекрасные глаза были подобны двум колючим льдинкам. Трусливая, как все склочницы, Кэрол тут же пошла на попятную, пытаясь замять это дело. Но Ник не собирался сдавать позиции:

— Я думаю, вы должны извиниться перед Алекс. Не знаю уж, как было в ваши времена, но с моей точки зрения — и, я уверен, с точки зрения каждого в этом зале — Алекс выглядит обворожительно. Куда лучше, чем остальные так называемые леди, присутствующие здесь.

Последнюю фразу он произнес громко, предназначая ее не столько для Кэрол, сколько для тех дам, которые перешептывались за соседними столиками. В зале поднялся приглушенный ропот, но Ника уже было не остановить. По-прежнему сурово взирая на старую горгону, сидящую напротив, он выждал некоторое время и затем сказал тоном, не терпящим возражений:

— Ну?

Кэрол обернулась к Алекс и пробормотала что-то вроде «не хотела вас обидеть». Ошеломленная и напуганная, та попыталась улыбнуться. Однако Кэрол не могла сдаться так безропотно и сочла нужным добавить:

— И все-таки я готова подписаться под каждым своим словом. Моему мальчику нужна женщина, которая будет о нем заботиться, которая обеспечит ему надежный тыл и вырастит его детей. Насколько я могла заметить, это совсем не то, чего хотите вы.

— Трудно обвинить женщину, если она не пожелает иметь дела с таким генофондом.

Это замечание Саймона было, пожалуй, слишком сложным для Кэрол, но все же она уловила суть. Задохнувшись от ярости, мать Ричарда резко вскочила из-за стола.

— Значит, вот как! Майк, мы уходим.

Бедный Майк был совершенно сбит с толку, настолько быстро развивались события, однако Кэрол не собиралась обращать внимание на его эмоции. Сверкнув на прощание своим ожерельем, она метнула на Саймона уничтожающий взгляд и ехидно заявила:

— Молодой человек, я не знаю, о чем вы говорите.

— Я тоже так думаю, — ответил Саймон и, доверительно понизив голос, прибавил: — Очевидно, Ричард унаследовал свои выдающиеся умственные способности не от вас.

Ник хотел зааплодировать, но передумал. Вместо этого он подошел к Алекс и обнял ее за плечи. Она с благодарностью посмотрела на него. Ей казалось, они попали в грозу и скоро над их головами разразится гром, но в последнюю минуту перед бурей было так хорошо почувствовать тепло его рук, знакомый запах его кожи… Кэрол остолбенела. Немигающим взглядом уставившись на Саймона, она лихорадочно подыскивала слова, которыми можно было бы достойно ответить на последнее, самое страшное оскорбление.

— Мама, пожалуйста, не надо! Саймон не это имел в виду. Саймон, попроси у нее прощения.

Ричард умиротворяюще взял мать за руку. Алекс крепче прижалась к Нику. Кэрол хватала ртом воздух, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы достойно ответить на оскорбление. Ну ничего, им не придется долго ждать, она еще всем покажет…

Решив во что бы то ни стало спасти хотя бы двоих присутствующих от унижения, Саймон нетерпеливо посмотрел на Кэрол и сказал:

— Давайте, катитесь! Если собрались уходить — уходите. И кстати, я совершенно не намерен просить прощения. Я сказал то, что сказал. До последнего слога. Можете написать это у себя на лбу.

— Спокойнее, спокойнее!

Возглас Майка явно запоздал. Ник и Алекс с возрастающей тревогой наблюдали, как Кэрол все сильнее бледнела. На ее лице не осталось ни кровинки, даже губы посинели и сжались так, что, казалось, совсем исчезли. Не в силах вымолвить ни слова, она схватила сумку и почти силой выдернула Майка из-за стола. Ричард засуетился вокруг нее, но Кэрол была неумолима. Она стремительно двинулась к выходу, таща на буксире Майка, а Ричард все бежал за ними и уверял, что Саймон погорячился и не вполне понимает, о чем говорит.

— Никогда еще не понимал своих слов так ясно, — проворчал Саймон, бесстрастно глядя вслед удаляющемуся трио.

Когда они исчезли из виду, он поднял бокал и, пробормотав «скатертью дорожка», с удовольствием выпил. Алекс ошарашенно оглядела опустевший стол, не зная, что ей делать — плакать, смеяться или бежать за Ричардом.

— Прости, дорогая. Я испортил тебе вечер. Но должен же был кто-нибудь сказать этой старой мегере, чтобы не совала нос не в свое дело.

В голосе Саймона звучало искреннее раскаяние, но Алекс не была уверена, что ей есть что прощать. Напротив, у нее было ощущение, что она в долгу перед ним и Ником. Подозвав одного из снующих туда-сюда официантов, она заказала всем виски.

— Что ж, предлагаю закрыть эту историю. Чем скорее я забуду этот вечер, тем лучше для меня.

— Чем скорее ты забудешь этого придурка, тем лучше для тебя.

Ник окончательно потерял самообладание, но, как ни странно, Алекс только посмотрела на него укоризненно и ничего не ответила.

— Посмотрите-ка, кто к нам идет! Мамина гордость! Привет, Ричард, сынок! Хочешь промочить горло?

Однако актерский запал Саймона пропал даром. Ричард был слишком разъярен, чтобы вникать в такие тонкости, как сарказм.

— Ну что, доволен?

Возвышаясь над Саймоном во все свои пять футов и тринадцать с половиной дюймов, Ричард мог служить иллюстрацией к учебнику по генетике. Это была плоть от плоти Кэрол, упакованная в рубашку от Томаса Пинка. Он так и не простил Саймону ту сцену у реки и теперь весь свой гнев — возможно, несправедливый, но неистовый — направил против него. Саймон, однако, оказался совершенно нечувствителен к его негодующим интонациям.

— Доволен — не то слово. Мне почему-то не понравилось быть объектом умозаключений нашей неподражаемой Кэрол. Твоя мать всегда так глубокомысленна в своих высказываниях?

— По крайней мере настолько, чтобы отличить нормального человека от старого педераста.

Ник и Алекс ахнули от возмущения, но Саймон только улыбнулся:

— Лучше уж быть голубым, чем самонадеянной задницей, воображающей, что можно купить положение в обществе за деньги. А насчет старости — это ты погорячился. У меня по крайней мере еще растут волосы.

Ричард вспыхнул от намека на свою намечавшуюся лысину, но не стал развивать эту тему. Метнув на Саймона яростный взгляд, он протянул руку Алекс:

— Вставай. Мы уходим.

Похоже, сегодня вечером это был коронный номер. Но Алекс была сыта по горло.

— Ты — пожалуйста. А я остаюсь.

Такой неожиданный демарш на секунду смутил Ричарда. Но только на секунду.

— Ты пойдешь со мной — или…

— Или что?

Она насмешливо посмотрела на него. Наконец-то она чувствовала себя на высоте. Ник и Саймон смотрели на нее в полном восхищении.

— Иди домой, Ричард. Если честно, с меня на сегодня хватит.

Решив, что в этой ситуации лучше всего действовать с позиции морального превосходства, Ричард посмотрел на них, словно учительница младших классов на провинившихся учеников: