Излеченные сердца.

Брин попыталась проигнорировать разливающиеся по всему телу горячие волны, хотя ее тело настаивало на том, что это будет просто восхитительно.

"Лекс, любимая… послушай… Сначала ты должна съесть хоть что-то. Ты ничего не ела с прошлой ночи… O-o-o, остановись! " – Умоляла она, задыхаясь от ощущений. – "Я не могу думать".

Алекс скользнула языком по ложбинке между грудей любимой.

"Я планировала съесть кое-что", – обещающе промурлыкала та в ответ низким бархатистым голосом. – "Но это не китайское, и это определенно не готовят! "

"О, Боже! " – Тело Брин таяло в сильных объятиях любимой, и они обе упали на огромную кровать позади них.

Некоторое время спустя они просто лежали рядом, обнимая и лаская друг друга. Брин думала о том, как же она хотела приласкать Алекс, как хотела доставить ей такое же удовольствие, которое она только что получила. Но сегодня вечером Алекс, казалось, не хотела отдачи – она не сделала никакой попытки получить оргазм. Блондинка подозревала, что ей было неловко мастурбировать в присутствии Брин. Брин хотела ей помочь, она могла, но Алекс все еще была слишком измотана эмоционально, и ей не хотелось ставить ее в неловкое положение. " Если Лекс сможет открыться больше, принять то, что случилось с ней в детстве, возможно, она будет в состоянии принять мою любовь", – думала Брин с надеждой.

Алекс нежно поцеловала золотую головку девушки. Брин использовала мягкую, красивой формы грудь хирурга как подушку. Слегка пошевелившись, она довольно прошептала:

"Лекс, ты просто невероятна! Я думаю, что никому тебя не отдам…"

Алекс вспыхнула, на лице возникло выражение удовольствия, а длинные пальцы порхали по спине Брин, вырисовывая какой-то замысловатый узор.

"Я должна позаботиться о том, чтобы моя любимая теперь была счастлива всегда, не так ли? И, кстати, о счастье, может нам стоит одеться и съесть ту китайскую пищу? У тебя живот уже не урчит, а ревет! "

Брин игриво пихнула любимую.

"Ну, давай! Смейся теперь надо мной! "

Алекс засмеялась и чмокнула Брин в макушку второй раз.

Две женщины оделись в так любимые ими шорты и просторные рубашки и спустились на кухню. Быстро приготовив себе еду, они положили ее на поднос и направились на веранду. Брин втайне надеялась, что ее подруга сможет поесть. К ее великому счастью, она не была разочарована.

"Это просто здорово, Брин! " – Алекс достала палочки для еды и воткнула их в набухшую от соуса креветку.

"Мне показалось, что тебе понравится, поэтому заказала. Как твой живот? "

"Намного лучше". – Алекс ловко отправила в рот порцию жареного риса. – "Ты знаешь, я начинаю вспоминать свое детство и тебя. При мысли об этом мне становится лучше, даже если учесть, что эти воспоминания омрачаются теми ужасными вещами…"

"Лекс, любимая… не забывай, я буду с тобой рядом всегда, в любое время, и если ты захочешь поговорить…" – Брин ласково прикоснулась рукой к щеке Алекс.

"Я знаю, Сквики спасибо. Я не думала, что смогу когда-нибудь говорить об этом, но ты…" – Алекс переплела пальцы с пальцами Брин. – "Я доверяю тебе всем сердцем.

После обеда Брин поставила поднос с двумя чашками какао на прикроватную тумбочку, а Алекс вставила видеокассету со старым фильмом в видеомагнитофон. Брин сидела на кровати, опираясь спиной на подушки. Алекс уютно устроилась в объятиях блондинки, прижавшись спиной к ее груди. Обычно именно Алекс обнимала Брин, но в этот вечер Алекс больше нуждалась в объятиях.

Они посмотрели уже большую часть кино, когда Алекс повернулась и посмотрела на Брин.

"Почему мама не любила меня? " – Спросила она тихо, а в голосе прозвучали уязвимые нотки. – "Что я делала не так? "

В этот момент Брин показалось, что ее сердце разобьется на миллион осколков. Она крепче обняла напрягшуюся Алекса и поцеловала ее в шею.

"Ты думаешь, что она не любила тебя, любимая? "

Алекс задрожала от ярости.

"Конечно нет! Она была так рассержена на меня, что она покалечила мне руку! А почему? Всего лишь потому, что я хотела быть с лучшей подругой! Вдобавок ко всему, она лгала мне! Я была слишком опустошена, чтобы помнить все детали несчастного случая… Но когда я спросила ее, что случилось, она сказала мне, что я упала с лестницы. Я, как дура, поверила ей". – Алекс глубоко и судорожно вздохнула. – "Почему бы мне не верить ей? Она ведь моя мать! Матери не лгут своим детям… Ни одна мать, которая любит своего ребенка, не сделала бы этого. Но моя сделала – как оказалось, она та еще сука! Она лгунья… гребаная лгунья! Ненавижу ее… Проклинаю ее! Я ненавижу ее, Брин! "

Брин почувствовала, как напряглась в ее объятиях Алекс. Она стремилась помочь подруге пройти через новый болезненный эмоциональный шторм. Опустошение в душе любимой не могло зажить сразу.

"Я знаю, что ты ненавидишь ее, сладкая… Я не обвиняю тебя, но ты должна попробовать отпустить свою ненависть. Продолжай говорить со мной… Я всегда с тобой…"

"Я… Я так боялась – и боль была мучительной… Анна поехала со мной на скорой, и изо всех сил старалась успокоить меня". – Алекс проглотила возникший в горле комок. – "Ты знаешь, Оливия же не пошла со мной! Как она могла так поступить, Брин? Как она могла отпустить меня в больницу без нее? Я же была маленькой девочкой! Мне была нужна моя мать… но ее там не было. И почему она не приехала? Она не была матерью. У меня никогда не было настоящей мамы. Все, что у меня было – это эгоистичная сука, которая причиняла мне боль и лгала мне! " – Голос Алекса затих, она бормотала. – "Она никогда не любила меня, она никогда не любила меня… "

"Давай-давай, сладкая, тебе надо выговориться! Я слушаю". – Брин по прежнему держала Алекс в крепких, но нежных объятиях, обеспечивая таким образом ту эмоциональную поддержку, в которой так нуждалась ее подруга.

"Именно Дэвид был любимцем Оливии… я никогда не была такой… Она не причиняла ему боли… вся ее злоба была направлена на меня, а не на него. Хотя… иногда она жестоко манипулировала им". – Алекс горько рассмеялась. – "Но все равно он только наполовину оказался покалеченным", – она словно выплюнула эти слова.

"Лекс, ради Бога! " – Брин запнулась. – "Ты не испорченная… Тебе причинили боль, ты сердита и смущена. Но ты пройдешь через это. А я помогу тебе… Я обещаю, любимая".

"Я буду, Брин?… Я когда-нибудь буду в состоянии позволить себе заняться любовью с тобой, как любой нормальный человек? Я так хотела этого сегодня вечером! Ты не представляешь себе, как я хотела этого. Я уже почти парализована своим собственным желанием, чтобы ты приласкала меня… Я… я должна почувствовать тебя во мне… " – Алекс с трудом сохраняла самообладание. – "Но, черт побери, я не могу позволить этого тебе! Ты же знаешь, какая у меня неадекватная реакция на такие чувства? " – Синие глаза вмиг потемнели и погрустнели.

"Должно быть, это очень трудно для тебя, сладкая… Я даже не могу вообразить насколько. Но мне кажется, что ты скоро поправишься… очень скоро. И даже если этого никогда не случится, это неважно… ведь ты – это та, о которой я всегда буду заботиться, и я уверена в том, что ты любишь меня. Понимаешь? " – Голос Брин дрогнул, и она начала кричать, словно ее сердце сейчас разорвется.

Алекс не могла перенести этого. Она лишь теснее прижалась к любимой, как будто ее жизнь зависела от этого; да ведь это действительно было так. Наконец слезы Брин словно пробили непроницаемый барьер в душе Алекс, начиная его рушить. Цепляясь друг за друга, они кричали, кричали до тех пор, пока не иссяк поток слез.

А после этого Алекс рассказала все подробности той ужасной ночи – боль, страх, ужас, и жуткое осознание того, что собственная мать может причинить боль. И о том, что, несмотря на потерю памяти о событиях той ночи и вере в объяснение матери, их отношения продолжали портиться до тех пор, пока не осталось ничего, кроме ненависти.