Излеченные сердца.

"Вы знаете, что после сложных операций, ее плечо болит так, что она просыпается посреди ночи?"

"Как… что Вы имеете в виду?" – Лицо Оливии побледнело.

"Да… Вы только унижали ее… И из-за этого у нее были проблемы".

Оливия задохнулась от возмущения.

"Да. Она помнит ВСЕ. Мне потребовалось много терпения, любви, понимания, но она, наконец, вспомнила все".

"Это был несчастный случай", – холодно ответила женщина.

"Конечно. Можете продолжать в это верить, если хотите, Оливия".

"Вы не имеете никакого права. Никакого права вообще!"

"Я? О, я имею право! Вы прекрасно понимаете, что я дала Лекс любовь и понимание, которое Вы ей не дали. Я поддерживала ее долгими темными ночами, пока она корчилась от боли и отчаяния. Поощряла ее, когда она делала успехи. Высушивала своей любовью ее слезы. Учила любить снова. И впервые с того времени, как умер ее отец, она исцелилась, стала счастливой. Она пережила детство, почти полностью лишенное нежности и привязанности, но, несмотря на это, стала хорошим специалистом, отзывчивой и нежной. Дэвид Морган был бы горд за нее".

"Да. Думаю, он был бы горд". – В комнату вошла Алекс. Женщина холодно посмотрела на мать. – "По-моему у нас незваные гости, Брин? В НАШЕМ доме?"

"Да, дорогая. Но я уже позаботилась об этом. Оливия уже собиралась уходить. В конце концов, здесь должно жить только счастье". – Она подошла к Лекс и взяла ее за руку. Прикоснувшись к подруге, Брин поняла, что та может постоять за себя сама.

Алекс вздохнула.

"Что ты здесь делаешь, Оливия? Наши с Брин планы не включают твое присутствие".

"Представляю, какие у вас планы! Извращенные! Ты… Ты и твоя маленькая… подруга! Я всегда знала, что ваши отношения ненормальны! И я был права!"

"Ну все, сейчас ты у меня Бога просить будешь о пощаде!" – Вскипела Брин. – "Наша дружба в детстве была действительно красивой. Невинной и чистой. Конечно, уж Вы этого не смогли понять! Холодная, бессердечная сука!"

Алекс ухмыльнулась, чувствуя удовольствие от созерцания распалившейся и злющей Брин, которая как кошка была готова выцарапать глазенки ее обидчику. Она никогда не видела Брин такой, а ее слова вообще изумили Алекс.

"Как Вы можете быть такими грубыми? Вы совсем не знаете меня". – Изумленно спросила Оливия.

"Я не знаю? Я? Я знаю достаточно! Обычно я не сужу человека, не узнав его… Но увидев Лекс, все мои правила и принципы полетели в тартарары! Боюсь, у меня скоро сломается основной принцип – отказ от насилия!" – Брин сжала кулаки. – "Единственное, что меня сдерживает, чтоб не прихлопнуть Вас – это бессмысленность этого занятия!"

"Александра! Ты будешь стоять в стороне и позволять это девчонке оскорблять свою мать?"

"Гм… Дай-ка подумаю минутку… Уверена… А почему бы и нет?" – С прохладцей ответила Алекс.

"Как ты можешь? Как можешь разрешать этой… этой ЖЕНЩИНЕ быть столь непочтительной к своей собственной матери! И что ты сделала, что твой брат отвернулся от меня? Он не желает со мной разговаривать!"

Алекс горько рассмеялась.

"Наконец-то Дэвид все понял. Наконец-то кто-то или что-то вправило ему мозги!"

Нижняя губа Брин задрожала, и она прикусила ее, чтобы удержаться от смеха.

Оливия побледнела от гнева.

"Ты всегда была грязной, Александра!"

Алекс пожала плечами.

"Жаль. Но это ты изводила меня, заставляя меня убить все лучшее во мне! И между прочим, Оливия, я – АЛЕКС – не Александра!" – Высокий хирург притянула к себе поближе Брин. – "А теперь… извини, конечно, но наша с Брин жизнь будет без тебя".

"О, Боже мой! Я должна выйти на свежий воздух". – Оливия развернулась, чтобы уйти. – "Вы еще услышите обо мне!"

"Не напрягайся, Оливия". – Засмеялась Брин.

Алекс с изумлением посмотрела на Брин. Никто никогда не мог довести Оливию до паники, а ее любимая только что разозлила эту фурию и почти уничтожила ее.

Когда дверь за гостьей, наконец, закрылась, Брин обняла напряженную Алекс.

"Я так горжусь тобой! Ты была такой спокойной! И даже не вспомнила о несчастном случае. Как ты можешь быть настолько спокойной после того, что она сделала тебе?"

"Ты сама удивила меня. Я всегда переживала все одна, шаг за шагом. Мне было тяжело после смерти отца. И три месяца назад я бы просто отодвинула тебя, и вырвала бы сердце Оливии". – Она мягко погладила Брин по лицу. – "Но мой собственный ангел-хранитель показал мне, что я могу справиться с трудностями, и что я не буду слабачкой, если попрошу помощи у тебя. Увидев тебя и Оливию, я поняла, что не должна закатывать истерику. Мне всего-то нужно было показать ей, как я отношусь к ней, и что для меня значит ее мнение. И я сделала это. Все закончилось… Ты сказала, что я должна простить ее. Скажу правду: я не могу. И я не уверена, смогу ли когда-нибудь. Но я не ненавижу ее больше. Она в прошлом, Сквики. Я готова жить дальше – с тобой. Что ты об этом думаешь? Начнем новое тысячелетие вместе?" – Она взяла Брин за руку и открыла дверь. Подруги направились к берегу.

"Это самая лучшая идея, которую я когда-либо слышала. Мы все спланируем, когда вернемся из отпуска. И у нас обязательно должна быть рождественская елка!"

"И минимум две собаки", – добавила Алекс, пока они шли к океану.

"И билеты на Национальный Чемпионат Лиги", – с энтузиазмом продолжила Брин.

Алекс попыталась скрыть улыбку.

"Я уже сделала это. Это должно было быть сюрпризом, но я больше не могу держать это в тайне. Я отдам тебе билеты, как только ты пообещаешь погулять со мной в Фэнвей Парке".

Брин поцеловала любимую и обняла ее.

"Я обещаю! Я так тебя люблю! Спасибо, Лекс! И у нас теперь вся жизнь впереди, мы должны все успеть!"

"Да, Сквики. О… Я совсем забыла! Я позвонила Стефани, пока была в Бостоне. Она сказала, что Рилея поместили в обычную палату". – Губы Алекс расплылись в улыбке. – "Он выпил огромную бутылку нектара на День Благодарения".

Брин просияла.

"Какая хорошая новость! Его мама и папа должно быть очень счастливы. Почти так же, как мы. Я не могу поверить, что мы приехали сюда спустя столько времени!"

"Да, понадобилось двадцать четыре года. Не забывай, завтра мы возвращаемся в больницу, где все началось". – Алекс нежно обняла Брин. – "Лучшие подруги навсегда?"

"Лучшие… Навсегда".