Клятва сердца

Присяжных привели к присяге. Судья предупредила их, что они не должны обсуждать ничего, что бы имело отношение к процессу, прямое или косвенное, вне стен суда, обсуждать показания свидетелей или собственное мнение. Им разрешается делать для себя письменные заметки. Они могут позвонить домой, чтобы сообщить, что будут заняты до полудня.

Гэри позвонил на ферму.

— Ты сказал судье, что у твоего сына сегодня решающая игра в бейсбол? — укоризненно спросил отец.

— Папа, даже если бы Тим был еще в пеленках, мне вряд ли дали бы отвод, а уж про четырнадцатилетнего и говорить нечего. Я постараюсь приехать, но ты поболей за него вместо меня. И покорми собак.

— Постараюсь.

— Папа!

— Ладно. Заседай в своем жюри. Я скажу Тиму, что ты звонил.

Гэри положил трубку и вдруг услышал за своей спиной:

— Привет!

Гэри обернулся и встретился взглядом с ее неправдоподобно голубыми глазами.

— Привет, Софи.

— А вас зовут Гэри.

— Точно.

В этот момент в дверях появился судейский клерк.

— Процесс начнется через несколько минут. Выберите, кто из вас будет старшиной присяжных.

Присяжные в нерешительности переглянулись.

— Если не возражаете, — сказал Гэри, никогда не страдавший комплексом неполноценности, — я…

— Я хочу быть старшиной, — прервала его Софи.

Гэри нахмурился и взглянул на нее свысока, надеясь смутить ее.

Но это ему не удалось.

— Разве старшиной не может быть женщина? — с вызовом спросила она.

— Просто я считаю… я считаю, что умею договариваться с людьми, — парировал Гэри, строго взглянув на Софи, но та выдержала его взгляд. Несмотря на роскошные волосы и довольно хрупкое телосложение, у нее был твердый характер.

Вздернув подбородок и сверкнув глазами, Софи отчеканила:

— Это я тоже умею.

— Но я…

— …выше меня ростом. — Софи смерила его взглядом и повернулась к остальным присяжным: — У меня свой магазин, и я успешно веду дела.

— А у меня ферма, и дела тоже идут неплохо.

— Вы имеете дело с сорняками, а я — с людьми.

— Мы все слышали, как вы относитесь к людям, особенно мужчинам. Честно говоря, я удивлен, что вас вообще выбрали в присяжные. Вряд ли вы сможете судить объективно.

— Я могу быть объективной не менее остальных. Нас отобрали именно потому, что каждый из нас пережил ситуацию, подобную той, что будет разбираться на процессе. С одной лишь разницей, что некоторые из нас оказались брошенными, а другие — сами бросали…

— Я буду старшиной, — неожиданно изрекла не допускающим возражений тоном старая дева. — Меня зовут мисс Принц. Мисс, — подчеркнула она и обратилась к клерку: — Мы готовы.

Расправив плечи и гордо подняв голову, мисс Принц повела присяжных в зал заседаний, напомнив Гэри гусыню, которая ведет за собой послушный ей выводок птенцов.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Некоторые обстоятельства данного процесса совершенно очевидны, — начал свое вступительное заявление адвокат Лоудри. — Моя клиентка Джоселин Креймер и ответчик в этом деле Рональд Макгвайер заключили устное соглашение, которое мистер Макгвайер нарушил, и этот факт никто не собирается оспаривать. Предметом спора, — продолжал адвокат, — является вопрос, следует ли потребовать от мистера Макгвайера компенсировать мисс Креймер нанесенный ей ущерб, который, как вы узнаете в ходе разбирательства, был значительным, чтобы не сказать — катастрофическим. Она бросила родительский дом и работу и переехала в другой штат, чтобы быть с человеком, обещавшим на ней жениться. Она потратила много времени и значительную сумму денег на приготовления к свадебной церемонии. Она все время чем-то жертвовала, а мистер Макгвайер совершенно неожиданно вздумал нарушить договор. Я не ставлю под сомнение его право разорвать отношения. Это происходит сплошь и рядом. Единственное, о чем вам, леди и джентльмены, следует задуматься, — это о том, должен ли мистер Макгвайер понести ответственность за причиненный моей клиентке ущерб, боль и страдания.

Слушая речь адвоката, Софи вдруг ощутила, как в душе ее оживают давно позабытые чувства. Она и не подозревала, что этот процесс может превратиться в нечто сугубо личное: мистер Лоудри как будто о ней говорил.

Она наверняка уже покраснела. Интересно, заметил ли это Гэри Бретт? Софи так крепко сжала пальцами карандаш, что чуть не переломила его.

Она-то думала, что от ее трехдневного сидения в суде может оказаться под угрозой ее бизнес, а оказывается, пострадать может она сама — ей придется заново пережить самый болезненный период своей жизни: она, подобно Джоселин Креймер, была когда-то пострадавшей стороной в точно такой же ситуации.

Дела давно минувших лет, уверяла себя Софи. Она ведь выжила. Это всего лишь неприятное воспоминание, потускневшее, как старая фотография: цвета поблекли, остались только смутные очертания.

Может, поговорить с судьей, чтобы ее исключили из состава жюри? Не потому, что она хочет увильнуть. Но вряд ли ей удастся быть объективной в этом деле, ей, подвергшейся в прошлом такому же унижению, что и Джоселин Креймер.

С другой стороны, адвокаты не отвели ее кандидатуру во время собеседования, несмотря на то что она честно все о себе рассказала. И у каждого из остальных опрошенных нашлась своя печальная история, даже у Гэри Бретта имелись претензии к противоположному полу. Правда, сидевший рядом с нею Гэри был совсем не похож на пострадавшего, скорее наоборот.

Ей следовало бы задуматься над этим, а не давать волю своему воображению. Вместо того чтобы восхищаться его карими глазами, густыми каштановыми волосами, мужественным профилем и стройной фигурой, стоило бы напомнить себе, что, хотя этот красавец и говорил о душевных страданиях, он при этом улыбался, да и в том, что смог бы бросить женщину, тоже признался.

Ясное дело. Бросал, и не раз. Очень может быть, и жену бросил, сначала разбив ей сердце. Верно, тот еще тип, во сто крат более самоуверенный и бесчувственный, чем Митчел.

Софи искоса глянула на Гэри. Боже милостивый, какой же красивый! Но именно такие красавцы и бывают подонками. И чем они привлекательнее, тем легче им все сходит с рук.

Софи уже забыла о том, что хотела выйти из состава жюри. Она не может быть объективной в деле Джоселин Креймер? А разве существует такая вещь, как абсолютная объективность? Если ей удастся убедить жюри решить дело в пользу униженной женщины и заставить ответчика выплатить ей большое вознаграждение, это будет одним из звездных моментов в ее жизни.

— Нет ничего страшнее гнева оскорбленной женщины, — начал свою вступительную речь адвокат Гаррисон. — Как уже было сказано, мой клиент, мистер Рональд Макгвайер, незадолго до дня намеченной свадьбы сообщил мисс Креймер, что их брак будет ошибкой. Она, естественно, была оскорблена. Мистер Макгвайер мог бы избавить ее от этого унижения и жениться, а уже через несколько дней или недель после свадьбы подвергнуть ее куда более унизительной процедуре развода. Однако мистер Макгвайер поступил честно: он отменил свадьбу. Конечно, мисс Креймер оскорблена и разгневанна. Но разве личную драму надо обязательно решать в суде? Когда завершится слушание дела, мы надеемся, что вы, господа присяжные, оцените честный поступок мистера Макгвайера, спасшего мисс Креймер, да и себя самого, от позора неминуемого развода.

Гэри поудобнее уселся в кресле. Он уже понял, что этот процесс не выльется ни в смертный приговор, ни в пожизненное заключение. Никто не пострадал на миллион долларов в результате мошенничества, никто не проведет остаток дней в инвалидном кресле, не будет уволен с работы, не подвергнется физическому наказанию.

Всего лишь отменили свадьбу. Зачем выставлять напоказ оскорбленные чувства? Не лучше ли тихо уползти в свой уголок и там зализывать раны или, на худой конец, пойти в ближайший бар и как следует напиться, а наутро проснуться со страшной головной болью и единственной мыслью: «А ну ее к чертям. Не стоит она всего этого».