Возвращение в Бэлль-Эмбер

Гай находился только в нескольких футах от Кэрин, но той казалось, что их разделяет вечность. Если во всем виноват Пип — а кто же еще может быть виноват, — им придется покинуть Бэлль-Эмбер. Ситуация станет невыносимой.

Через несколько минут в гостиную вошла Патриция, держа Пипа за руку. На нем поверх пижамы был надет халат, а слегка взъерошенные волосы наспех зачесаны на макушке. На его лице появилась тревога и не по возрасту взрослое выражение, как это всегда бывает с ребенком, столкнувшимся с проблемами взрослых. Он подошел к сестре, и его карие глаза наполнились недетской озабоченностью.

— В чем дело, Каро?

Кэрин заправила ему за ухо выбившийся завиток, не находя слов. Это был ее младший брат, что бы он ни натворил!

Рикки вскочил и отошел вглубь гостиной.

— Предоставь это мне, Кэрин, — спокойно произнес Гай.

— Нет, Гай, прошу вас!

Кэрин саму поразила сила ее протеста.

— Думаю, ты предоставишь это мне, — настойчиво сказал Гай.

Его голос, как бы искусно он ни владел им, стегнул Кэрин, как кнут. Это заставило ее овладеть собой и подчиниться.

— Иди сюда, Пип, — спокойно произнес Гай. Ребенок тотчас же подошел к нему, Гай взял его за плечи и повернул к свету. — Я задам тебе вопрос, на который существует только один возможный ответ — правда. Ты ведь понимаешь меня, Пип?

Маленькое тело напряглось под его руками, но взгляд Пипа был так же прям, как и взгляд его сестры.

— Да, сэр!

Гай опустился перед ним на корточки.

— Тебе известен портрет Кэрин работы Рикки, который он намерен выдвинуть на соискание премии?

— Конечно!

Пип оглянулся на Кэрин, но Гай взял его за подбородок и снова повернул голову мальчика к себе.

— Ты касался его каким-нибудь образом, Пип? Может быть, внес какие-нибудь исправления?

Лицо Пипа стало алым.

— Разумеется, нет! Я не глупый, дядя Гай, и картина, конечно, не нуждается в исправлении!

На какой-то момент он стал точной копией своей сестры. «Больше всего выражением лица, — мелькнуло в голове Гая, — ведь внешне они совершенно не похожи друг на друга».

— Так ты его видел, — мягко подсказал он ребенку.

За его спиной раздался вздох ужаса. Селия схватилась за горло, как бы для того, чтобы облегчить душащую ее боль.

Филипп бросил взгляд в ее сторону и почувствовал, что у нее есть какая-то хитрая, тайная цель.

— Да, я пошел в студию, чтобы посмотреть, там ли Рикки. Я хотел, чтобы он мне кое в чем помог: я же тоже рисую, вы знаете. Я постучал в дверь, но ответа не было. Я постучал еще, потому что Рикки иногда не обращает внимания ни на кого, но если вы достаточно долго настаиваете, то он вас впустит. Как бы то ни было, я открыл дверь, чтобы хотя бы украдкой взглянуть, там ли он, и увидел портрет. Он стоял на мольберте. Я подумал: «Э, да ты прелестно выглядишь, Каро», — и вышел. Я знал, что Рикки покажет его мне, когда он будет готов.

— И ты до него не дотронулся?

— Нет, дядя Гай. — Умные глазки Пипа сияли. — Я никогда не лгу, дядя Гай. Спросите Каро!

— Ну ладно, — Гай поднялся, возвысившись над ребенком. — Можешь теперь отправляться в постель, Пип.

— И вы не скажете мне, что случилось? Но я же иначе не засну!

Ребенок смотрел на него серьезно и испытующе.

— Скажу, Пип. Кэрин, пожалуйста, переверни картину.

Она нашла в себе силы сделать это. Чувство кошмара отступало. В голосе Гая, конечно, звучало осуждение, удивительная уверенность, что преступление совершил ее младший брат. На лице же Пипа, как в зеркале, отражались все нюансы переживаемого им ужаса.

— О, Каро, что с ним произошло? Только посмотри на эти глупые очки и капли воды! Ты, конечно, не думаешь, что это сделал я?

— Разумеется, нет, малыш.

Она встала и крепко прижала мальчика к себе, стыдясь тех мгновений, когда заподозрила Пипа.

Гай положил руку на плечо Пипа.

— Иди, сынок! Я все улажу!

Не успел Пип покинуть комнату, как Селия взорвалась, кипя от гнева, совершенно не владея собой.

— Ты, конечно, не собираешься верить в правдивость этого мальчишки? Десятилетнего ребенка, откровенно признавшего, что он последним побывал в студии?

Под влиянием пристального взгляда Гая голос Селии потерял свою страстность. Гай надменно поднял брови.

— Не думаю, что он действительно признал это, Селия. Кроме того, у меня есть некоторый опыт в общении с людьми, и я понял, что этот ребенок невиновен. Ты сама видела его реакцию. Он любит свою сестру. Сама мысль о том, что можно изуродовать ее портрет, ему отвратительна. Да он, во всяком случае, слишком умен для этого. Мне немного стыдно, что я усомнился в нем!

Селия отбросила всякую осторожность.

— Ну что ж, мне больше нечего сказать. Никогда не думала, Гай, что увижу, как ты выгораживаешь этого ребенка и поощряешь его. Жаль только, что мое положение в этом доме не позволяет мне действовать самой. Мой сын пострадал! — Внезапно она порывисто бросилась к Рикки, однако, даже в такой момент, избегая слишком тесного контакта.

— О, мама, ради Бога!

Реакция Рикки была странной, как будто он на все махнул рукой, и не желал больше участвовать в этой битве.

— Мальчишка достаточно хитер, уверяю тебя, — неприязненно произнесла Селия. — Ты же сам видел, он насторожился, как только вошел в комнату.

— Дети не дураки, Селия. Боюсь, что ты так и не заметила этого. — Выражение лица Гая стало угрюмым и непреклонным, ровный, спокойный голос звучал уничтожающе.

Гай повернулся к Рикки и не заметил изумленный и удрученный взгляд Селии.

— Что ты хочешь сказать, Рикки?

— Я скорее вынесу пытку раскаленной кочергой, чем произнесу хоть слово, — неистово закричал Рикки.

Гай бросил на племянника испытующий взгляд.

— Знаешь, Рикки, проблему всегда можно разрешить, если найти к ней верный подход. — Он говорил размеренно, как бы предоставляя Рикки возможность выбора. — Мужчина силен настолько, насколько сильна в нем решительность, воля к успеху!

С минуту Рикки стоял, онемев, его лицо было безучастным.

— О, не надо, Гай. Я сойду с рельс, если буду думать об этом. Слишком поздно. Слишком, слишком поздно!

Селия наблюдала за ними обоими, застыв в ожидании. От нее, как от грозовой тучи, исходила напряженность и настороженность.

Происхождение интуиции непонятно! Кэрин побледнела, и тени, таившиеся в глубине ее подсознания, стали проясняться. Разнообразные эпизоды выстроились в одно целое.

Ошарашенная, она тяжело опустилась в кресло. Но разве ревнивые натуры не нуждаются в победах после поражений? И, все же, какую цель могла преследовать Селия, перечеркнув шансы Рикки на успех? Однако, в этот момент, мотивы Селии не имели значения. Имел значение только Рикки, который смотрел на дядю так, будто тот мог дать ему часть своей неиссякаемой энергии.

Марк Эмбер, преодолев себя, поднялся с кресла, поставив точку в этой мучительной сцене.

— Если вы все простите меня, я пойду в свою комнату. Я вдруг почувствовал себя очень старым.

Патриция, не говоря ни слова, встала, подошла к нему и взяла его под руку. Ее глаза, когда она встретилась взглядом с Кэрин, напоминали омут отчаяния, лицо побледнело и осунулось. Как бы в знак поддержки, она прикоснулась к руке Кэрин. Обе понимали, что надвигалась гроза, угрожавшая разрушить весь дом, гроза, перед силой которой, Патриции будет трудно устоять.

Гай был настроен иначе! Он встал посредине комнаты и начал цитировать слова Томаса Вульфа. Его прекрасный голос привлек к себе всеобщее внимание.

— Если у человека есть талант, но он не умеет применить его — он неудачник. Если у него есть талант и он использует его наполовину — он отчасти неудачник. Если у него есть талант и он, каким-то образом, стремится применить его в полную силу — он добивается выдающихся успехов и получает удовлетворение, знакомое лишь немногим.

Все стояли, молча, глядя друг на друга, а Рикки пронзительно смотрел в лицо Гая. Никто не остался равнодушным. Выражение лица Гая было спокойным, но в глазах горел странный огонек. В этом заключался какой-то вызов, а из его последующих слов стало ясно кому: