Ребусы жизни, или Шарада для любимого (СИ)

— Чего не спишь, — сонным голосом спросил Костя.

— Тебе, теперь, со мной будет не интересно.

— С чего ты взяла?

— Ну, ты привык меня видеть каждый раз разной, придуманной. А с этого вечера я буду постоянно обыкновенной. Тебе станет скучно, и ты меня бросишь.

— Тю, тебе в голову всегда на ночь такие бредовые мысли приходят? Что бы не спать и другим не давать?

— Нет, не всегда. Только сегодня. Я подумала о том, что бы нам было весело, нужно заняться ролевыми играми.

— Чем?

— Это когда ты жеребец, а я — нежная кобылка. И ты гонишься за мной, что бы взнуздать меня.

— Ты, вообще в своем уме? — Приподнялся на локте Костя. — У тебя с головкой все в порядке?

— Или ты бык, такой сильный с красными горящими глазами, а я молоденькая телочка. И тебе нужно немедленно меня осеменить. И ты бьешь нервно копытом об землю и раздуваешь ноздри от возбуждения.

— У тебя головка совсем бо-бо. Это, наверное, от переутомления и от сильного воображения. Не хватало еще, что бы я пришел с работы домой, а меня на кухне ждала девятиклассница с бантиками в голове, беленьком передничке и с указкой. Или еще лучше, медсестра в халате со шприцом в руке.

— А что тебе не нравится?

— Все. Прекращай этот дурацкий разговор. Я тебя люблю такой, какая ты есть. Ты нравишься мне в мастерской в своей свободной блузе, которая вся испачкана маслеными красками. Во дворе в цветастом платье, которое напоминает мне радугу, когда ты поливаешь цветы. Наконец, в костюме Евы здесь, рядом со мной. И я не хочу чужих медсестер и горничных. Тем более учениц. И поставим на этом точку. Давай спать, актриса ты моя. — Костя чмокнул меня в нос и засопел, а я еще долго ворочалась без сна, представляя себя в разных пикантных ситуациях, где главная роль была отведена мне и моему любимому.

В детстве, когда мне читали сказку, я заранее хотела знать, чем же закончатся приключения главных героев. А повзрослев и взяв книгу в руки, меня тянуло сразу посмотреть на последние страницы. Но, будучи взрослой, я понимала, что зная, что там, в конце, мне не будет интересно читать начало. И я себя сдерживала, за что и была всегда награждена открытием тайны или отличным сюжетом с прекрасным эпилогом.

Но жизнь — это не художественная книга. Не возможно за один миг перелистать и узнать, что ждет её участников. Каждый день — это страница загадочного романа, листая который, мы прочитываем его постепенно, день за днем, год за годом. И кажется, что вот это мгновение будет длиться долго-долго. А, когда оно заканчивается, думаешь, что пролетело так быстро, как экспресс поезд. Был сегодня здесь, тук-тук, тук-тук, тук-тук, и ты уже — там.

Так и лето, проскакало галопом по полям, лугам, лесам. Не задержалось ни на минутку. Отбыло свой срок и улетело жар-птицей в дальние края. Только его и видели.

И, сидя с Дашкой и Люсей за столиком открытого кафе, слушая их болтовню, я тихонько для себя подводила итоги своей бурной деятельности, проделанной за это время.

Картина, которую я написала для салона, получилась очень даже ничего. В магазине художественных изделий купила багет под старину, покрытый золотой краской и лаком. Не широкий, и не узкий, среднего размера, с красивым орнаментом, он, как нельзя лучше, поставил последний штрих в моем произведении.

С Виолеттой Эдуардовной мы договорились, что я сама принесу картину к ней в салон. И, когда я шла по бульвару, неся в руках свое сокровище, некоторые прохожие смотрели мне в след с интересом: «А что же такое красивое несет эта девушка?» Я шла с гордым видом и всем улыбалась, потому что это счастье, когда получилось то, что ты задумал, тютелька в тютельку, что нет никаких сомнений по поводу своего творения.

Что и говорить, я была горда и счастлива. И эти чувства не покинули меня, когда я зашла в салон, и когда мы, с Виолеттой Эдуардовной сами вешали картину на стену, как раз напротив входа, что бы каждый, кто открывал дверь, сразу обращал внимание на эту красоту.

Меня даже не волновало, понравится или нет моя картина заказчице. Главное, что она мне очень нравилась. А я была уверена в своем вкусе.

Конечно, и у Виолетты Эдуардовны вкус был, что надо. Она считала себя знатоком искусства и посещала все художественные выставки в нашем городе.

Когда мы повесили картину, и свет, льющийся из окон, осветил её, у нас захватило дух. Дашка, а это была она, как живая, застыла на полотне. Казалось, что вот сейчас, она шагнет через порог и растворится, как лунный свет в ночи. Картина отливала серебром и дышала прохладой.

— Ах, — воскликнула Виолетта Эдуардовна, — это просто какое-то наваждение. Мне показалось, что на меня подул легкий ветерок. Машенька, вы — чудо. Это как раз то, что я ожидала. Выполнили заказ точно по моему вкусу. Я вся дрожу от восторга и радости, что буду только одна обладать такой красотой. Вы даже не представляете себе, какой я произведу взрыв зависти у своих подруг. Да ко мне с месяц все будут ходить табунами, лишь бы посмотреть на мое приобретение. Но, у меня будет условие. Только через косметический кабинет, — засмеялась хозяйка салона, — нечего даром глазеть. Пусть раскошеливаются, не бедные.

Мне была очень приятна её оценка моего творчества. Я вся светилась от удовольствия. Как хорошо, когда ты доставляешь радость кому-то. Давать, намного приятнее, чем получать.

Я сидела и вспоминала, как мы весело щебетали с Виолеттой Эдуардовной за чашечкой кофе, отмечая сделку, у нее в кабинете, когда услышала, как Даша у меня спросила:

— Пойдем, Маша?

— Куда, — не поняла я, прервав свои мысли.

— Что ты вечно витаешь в облаках. Нас Люся приглашает на свою свадьбу. Я сказала, что мы пойдем.

— Ты выходишь замуж?

— А что тут удивительного? У нас сильные чувства друг к другу, а я — так вообще от него тащусь. Правда, ему не говорю, что бы не задирал нос. Роман мне предложил выйти за него замуж, я дала согласие. Сама советовала не тянуть, ковать железо, пока горячо. Вот я и кую. Элька с Гариком должны были расписаться в августе, так отменили свою свадьбу. У нас теперь будет общая. У Эльки с Гариком, и у меня с Романом. Дата назначена на конец сентября.

— Теперь у вас всех будет одна фамилия — Орловы, и вы все будете вить одно родовое орлиное гнездо, — заулыбалась я, радуясь от чистого сердца за приятельницу.

— Да, и нечего завидовать. Может, я еще одного птенца произведу на свет. Я себя чувствую такой молодой, что кажется, что я моложе Эльки. — Глаза у Люси светились счастьем.

— Надеюсь, ты нас приглашаешь вместе с нашими мужчинами? — Спросила Дашка. — А то Алексей меня, после того, как нашелся, стал сильно ревновать.

— Это от того, что ты очень хороший работник и без претензий, — стала я дразнить подругу, — он не хочет тебя потерять. Кто будет даром на конюшне навоз таскать.

— Да еще в постели с ним кувыркаться. — Добавила Люся. — Сама подумай.

Мы с Люсей весело шутили над Дашкой.

— Ага, смейтесь, смейтесь, дурынды. А что вы скажете на то, что меня приглашает на отдых с собой в Румынию Николай Георгиевич. А? Съели?

— Ты же у него уже не работаешь.

— Ну и что, он меня все равно домогается. Звонит постоянно на мобилку.

— И ты согласилась? — Спросила Люся.

— Да, но при условии, что вы тоже со мной поедете. Представляете, мы втроем, в Румынии. Красота!

— Можно съездить. Отпраздновать девичник. Как раз будет бархатный сезон. — Поддержала Люся.

Я представила себе нас в купальниках на берегу моря, мужчин румын, темноволосых и жгучих, с цыганской кровью и поняла, что без приключений не обойдется.

— Нет, девчонки. Все это без меня. Я не поеду. У меня тайное дело.

— Какое? Скажи, если не секрет.

— Для вас не секрет. Только никому ни слова.

— Заметано.

— Я работаю над чудом.

— Это как?

— Хочу ребенка от Кости. И, если я с вами поеду, то работа по этому вопросу будет остановлена. А мне не желательно прерывать процесс.