Единственный мужчина

— А тебе случаем не приходилось встречать пожилую леди, ее зовут Лилли Макгрегор. Она одиноко живет в маленьком белом домике неподалеку?

— Нет, не думаю, — пытаясь вспомнить, ответила Пенни. — Хотя нет. Не та ли это дама лет девяноста, о которой говорят, что в ее гараже она хранит автомобиль образца тысяча девятьсот тридцать второго года?

— Да, дорогая, она самая.

— Нет, сама я с ней не встречалась, — призналась Пенни. — Я было уже совсем собралась отвезти ей продукты, но Джон попросил меня о чем-то, и к ней тогда ездила Лэнни.

Брэнда удовлетворенно рассматривала свой роскошный маникюр.

— Дело в том, что я была там несколько дней назад. В доме ураганом повыбивало все стекла, и я ездила оценивать ущерб. Из ее слов я поняла, что она с нетерпением ждет встречи с тобой.

— Встречи со мной? — все более недоумевая, воскликнула Пенни. — Но зачем?

— Ну, я слышала, что ты — дочь Уильяма Эллиота, — улыбнувшись, сказала Брэнда. — Это так?

— Да, — подозрительно согласилась Пенни.

— Так вот, — начала Брэнда с видом фокусника, раскрывающего обалдевшей публике секрет сложнейшего трюка. — Старая Лилли Макгрегор, в девичестве Эллиот. Точнее, родная тетя твоего деда. И она очень хорошо знает все о твоем отце. У нее там куча всяких старинных фотографий, и она горит желанием их тебе показать.

— Правда? — возбуждение и интерес Пенни росли по мере того, как Брэнда неторопливо выкладывала свою информацию. — Большое спасибо за эту новость!

— Не стоит благодарности, — поднимаясь, ответила Брэнда. — Однако имей в виду — если соберешься навестить ее, не стоит говорить об этом Джону. Он, знаешь ли, был не в ладах с твоим отцом. И я сомневаюсь, что в их размолвке был виноват только покойный сэр Уильям. Джон сам иногда бывает хорош.

Пенни невнятно согласилась. В душе она чувствовала правоту Брэнды, но ей не хотелось быть втянутой в обсуждение достоинств и недостатков Джона. Да и с кем? С его же девицей!

— Эй, посмотри, кого к нам несет? — весело воскликнула Брэнда, бросая недокуренную сигарету на землю. — А вот и он!

Пенни резко обернулась и увидела высокого мужчину, быстро направлявшегося в их сторону по дороге. Джон! Он стремительно двигался вперед. Фигура его была напряжена, а черты лица выражали неприкрытую тревогу и решимость.

— Привет, Джон, — запела Брэнда Сью. — Как поживаешь?

Он не обратил никакого внимания на ее протянутую для рукопожатия руку.

— Что тебя сюда занесло? — недружелюбно спросил он.

— Разве так обращаются со старыми друзьями? — Брэнда с деланной обидой надула губки. — Я здесь, чтобы оценить нанесенный ураганом ущерб.

— Дай, посмотрю, — повелительно произнес Джон, протягивая руку за ее блокнотом.

— Ну, вообще-то это против правил, — ответила Брэнда. — Но для тебя, Джон, я могу сделать исключение. Думаю, ты можешь взглянуть на мои расчеты.

Едва прислушиваясь к ее словам, Джон внимательно изучал записи и пометки в блокноте.

— Похоже, все в порядке, — согласился он наконец, захлопывая блокнот и возвращая его владелице. — А с чего это ты вдруг заделалась агентом, а? Ведь ты работаешь в офисе?

Глаза Брэнды округлились.

— Конечно, милый, — согласилась она. — Но сейчас столько работы, что нам страшно не хватает людей. И когда я услышала, что здесь не обойтись без агента, то сама решила поехать на вызов. Ведь надо помочь людям!

— Как это великодушно с твоей стороны, — в голосе Джона сквозил неприкрытый скепсис.

— Ты очень любезен, милый, — проворковала Брэнда и потрепала Джона по щеке. — А правду ли говорят, что вы с Пенни решили сыграть свадьбу будущей весной?

— Честно говоря, я и не подозревал, что за нас уже и дату свадьбы назначили, — сказал Джон, усмехаясь и обнимая Пенни. — Но если не считать этого, то все остальное — верно. Ну что ж, весна — так весна. Время года для свадьбы ничуть не хуже и ничуть не лучше другого. Вполне подходит!

— Весна, да? — переспросила Брэнда. Внезапно ее прекрасные глаза приняли ледяное выражение. — Ну, за семь месяцев много воды утечет. Я желаю тебе такого счастья, какого ты заслуживаешь, Джон. И тебе, Пенни.

Она жеманно помахала им ручкой и грациозно направилась к своему автомобилю. Джон молча приоткрыл ей дверцу, и на мгновенье его взору предстала совершенной формы ножка Брэнды.

— Спасибо, милый, — промурлыкала она. — Пока, Пенни!

Машина скрылась из виду, а Пенни сидела и пыталась сообразить — заметил ли Джон эту нарочито выставленную напоказ очаровательную ножку? Он заметил.

— О господи, вот баба — настоящая сучка! — воскликнул он, тряхнув головой. — Никак не могу поверить, что наконец избавился от нее!

Чувствуя внезапное облегчение, Пенни расслабилась. Она даже решила, что может позволить себе проявить великодушие. Обняв Джона за талию, она признательно потерлась щекой о его плечо.

— Она не так уж и плоха, — в ее тоне сквозила беззаботность победительницы. — И она действительно все уладит со страховкой.

Джон внимательно глядел на нее сверху вниз.

— Когда она так мила и любезна, — сказал он нахмурившись, — значит, что-то замышляет. О чем это вы беседовали так мирно? Неужели только обсуждали размеры ущерба?

Пенни колебалась. Прошла минута, и она уже была готова поделиться с Джоном радостной новостью о своей родственнице, но что-то удержало ее. Вполне очевидно, что между Джоном и ее отцом произошел скандал. Что он скажет, когда узнает о ее намерении посетить пожилую женщину и порасспросить ее о сэре Уильяме? Ведь он может просто запретить ей поехать туда. Одна только эта мысль привела Пенни в негодование.

— Да, — внезапно она решила солгать. — Мы говорили только о деле.

И так как было очевидно, что у Джона возникло какое-то подозрение, она решила сменить тему разговора.

— Так ты решил сыграть свадьбу весной? — спросила она, приникнув к нему теснее.

— Дорогая, будь на то моя воля, — весело откликнулся Джон, — я бы уже через месяц пригласил мирового судью и парочку свидетелей. Но я подозреваю, тебе бы не хотелось ограничиться только этим. Ведь не обойтись без белого подвенечного платья и огромного свадебного букета. И чтоб человек двести гостей в крайне неудобной одежде потели за обеденным столом. И чтобы были речи. А твоя мамочка будет утирать слезы, горюя, что потеряла свою милую дочку, а моя — радоваться, что спихнула нам в подарок тот завалящий серебряный чайный сервиз. Или я не прав?

Пенни расхохоталась и ударила его по руке.

— Негодяй! — воскликнула она. — Если судить по твоим словам, то все это тебя совсем не занимает!

— Не то чтобы не занимает, — спокойно подтвердил Джон, — а просто выводит из себя. Но даже через все это я готов пройти, чтобы заполучить тебя навсегда. Я думаю, ты будешь самой красивой невестой, которую когда-либо видели старые стены Уотерфорд-холла. В воздушном белом платье, вся в цветах, окруженная стайкой белых и розовых подружек…

— Ах, Джон, — мечтательно прошептала Пенни, — ты так считаешь?

— Да, — просто ответил он.

И он поцеловал ее так жадно и страстно, что Пенни пришлось на несколько мгновений задержать дыхание. А когда наконец Джон отпустил, она почувствовала себя так, как будто только что сошла с каруселей.

— Я люблю тебя, — прошептала она прерывающимся от страсти голосом.

— Ну, в таком случае вернемся поскорее домой, — предложил Джон. — Заодно составим список гостей. И вообще, надо бы уведомить о нашем решении родителей. Ведь твоя мама уже вернулась из Европы, не так ли?

Пенни испуганно уставилась на число, которое показывал календарь на ее часах.

«Уже пятое сентября», — подумала она.

— Пятое сентября, — медленно произнесла Пенни. — Не могу поверить, что так быстро пролетело время. Теперь, когда она уже вернулась домой, надо бы позвонить ей и сообщить о свадьбе.

Но к ее сожалению, телефон матери не отвечал. Тогда они с Джоном решили позвонить матери Джона.

Миссис Миллер была дома и находилась, как всегда, в прекрасном расположении духа, но в течение первых пяти минут, после того как она услышала эту новость, от нее ничего нельзя было услышать, кроме причитаний. В телефонной трубке слышалось только «Боже мой!», «Боже милостивый!» и «Однако скажу вам», но затем она овладела собой и потребовала, чтобы Джон передал трубку Пенни. Джон, который все время, пока его мать восклицала и изумлялась, держал трубку на расстоянии вытянутой руки от своего уха, наконец с облегчением вздохнул и протянул трубку Пенни. И теперь настал черед Пенни выслушивать бесконечные расспросы о своей семье, комплименты по поводу ее милого австралийского акцента и изнуряющий рассказ о фарфоровых сервизах и количестве серебряных чайных ложек, которыми владеет мать Джона.