Дело особой важности

— М-м?

— Научи меня любить тебя.

— Всему свое время. — И снова он нежно скользил по ее коже, пока ее тело яростно не содрогнулось.

— Нет, я хочу, чтобы и тебе было приятно. — Она проговорила это, задыхаясь, борясь со своим собственным желанием, гладя его по голове.

— Хорошо. — Он перевернулся на спину и распростер руки, в глазах его плясали ленивые смешинки. — Я весь в твоей власти.

Медленно, стыдясь чего-то, она протянула руку и провела ею по его груди, легко касаясь пальцами пушистых темных волос, затем начала ритмично двигать их вокруг его сосков, ощущая ладонью, как они напрягаются.

— Тебе нравится? — осторожно спросила она.

— Возможно. — Лори уловила смех, звучавший в его голосе.

С опаской она двинулась ниже, описывая замысловатые спирали по его животу, восхищаясь при этом мощными мышцами, напрягшимися под тонкой кожей, затем еще ниже, где кончики ее пальцев ощутили мягкие заросли волос, и еще дальше, в пах.

— А это?

— Конечно. — Смеха в его голосе больше не было.

— А это? — прошептала она.

Алекс застонал.

— Ты, маленькая ведьмочка, прекрати же немедленно. Сегодня вся ночь принадлежит только мне.

Но Лори, чувствуя, как в глубине ее закипает неудержимая радость от осознания своей власти над ним, лишь дерзко улыбнулась, скромно потупив глаза, покуда он с очередным воплем побежденного не накинулся на нее.

И они попали в ураган страсти. Он ревел над их головами, подхватывал их, швырял из стороны в сторону, затем кидал вниз, словно поломанных кукол, и они лежали, разбитые и опустошенные, в объятиях друг друга.

Уже светало, когда Лори очнулась. Комнату наполнял неясный полупрозрачный свет, какой бывает лишь на границе дня и ночи. Алекс, приподнявшись на локте, наблюдал за ней. На ее щеках еще не высохли слезы восторга и боли. Алекс осторожно вытер их кончиком пальца.

— Ах, Алекс, — голос ее задрожал.

Он ничего не сказал, лишь озорно улыбнулся ей, отчего внутри у нее все болезненно сжалось, и вновь обвил ее руками. На этот раз он действовал медленно, сладострастно, его оружием были лишь губы и руки. Кровь в жилах Лори превратилась в тягучий мед, приторная сладость струилась по ее телу. Голова ее металась по подушке; вновь и вновь она невнятно повторяла его имя, но когда попыталась привлечь его к себе, он одной рукой удержал ее за запястье, другой продолжал атаку на ее чувства, которые более не принадлежали ей.

Раз за разом он доводил ее до грани потери сознания, но каждый раз, когда она молила взять ее немедленно, он убивал ее; заглушал ее протесты своим ртом, нежно заставляя замолчать, успокаивал, возвращая к жизни от той последней грани. Плоть ее трепетала и содрогалась под его прикосновениями, она лежала, беспомощно распростертая, а он вновь и вновь зарождал в ней этот медленный сладостный водоворот чувств, заставляя забывать о боли. И Лори, наполненной тягучим жаром, казалось, что она — лишь пузырь из расплавленного стекла, который руки мастера доводят до все большего совершенства.

И когда наконец Алекс овладел всем ее телом, на этот раз с намеренной бесконечной медлительностью, она зашлась в диком протяжном вопле. Ничто в этом мире, знала она, никогда не будет прежним, ибо Алекс разбил ее на мельчайшие осколки, расплавил и переделал, и теперь она — совсем другая.

Прости меня, что я лишил себя удовольствия видеть твое пробуждение. На сегодняшнее утро у меня назначены решающие эксперименты, но я вернусь пораньше.

Лори пробежала записку глазами и положила ее обратно на прикроватную тумбочку, откуда все равно могла видеть четкие черные буквы, и, к стыду своему, ощутила жгучую досаду. Не будь смешной! Не мог же он не поехать. И он скоро вернется, не зря же написал об этом.

Сегодня она попросит Ольгу приготовить что-нибудь особенное… Они поужинают вдвоем при свечах на балконе, выходящем на канал… Она наденет синее шелковое, нет — Лори затаила дыхание при одной мысли — красное платье от Валентино, которое без дела висело в шкафу уже несколько недель… А после…

Она покраснела, устыдившись образов, представших перед ее мысленным взором, затем рассмеялась и, отбросив покрывало, направилась в ванную. Она должна была измениться за эту ночь, она не знала, как именно, но была уверена в этом. Она посмотрелась в зеркало и поняла, что не ошибалась. Хотя оттуда на нее смотрела та же самая Лори, она полностью преобразилась.

Кожа ее словно светилась изнутри. Как сказал Алекс, когда первые лучи солнца упали на кровать, а она засыпала в его объятиях? «Твоя кожа словно жемчуг в вине». И после этого нежно убаюкал ее.

И лицо тоже. На обычно бледных щеках заиграл румянец, зеленые глаза излучали счастливое сияние, а губы — они были приоткрытыми, полными и чувственными, распухшими от поцелуев Алекса.

Когда Лори спустилась вниз, кругом суетились слуги, делая генеральную уборку после вчерашнего приема. Она прошла на кухню.

— Пожалуйста, позвольте мне помочь, — попросила она и попыталась надеть фартук, но экономка, придя в ужас от самой мысли, что синьора будет марать свои ручки, предельно учтиво выпроводила ее.

Она удалилась, забрав с собой поднос с кофе, апельсиновым соком и горячими булочками. В столовой царила суматоха, так что Лори нашла убежище в кабинете Алекса, куда, как она знала, никто из прислуги не посмеет и носа сунуть.

Стол был завален фотографиями и чертежами нового дома. Накануне вечером она слышала, как Алекс рассказывал о ней Эмме и Марчелло, он собирался отвезти их туда. Она расчистила место для подноса, налила себе кофе и приступила к еде, рассеянно разглядывая снимки.

Очень скоро Алекс возьмет ее туда — и теперь позволит ей помогать. Она сможет выбрать цветовую гамму… Это будет кухней, в углу плита, которую топят дровами… К сосновой мебели идеально подойдет солнечно-персиковый цвет, может, с небольшими вкраплениями светло-зеленого и белого… А это будет спальня, потолок простирается вверх, к самым стропилам — для прохлады. Как славно будет просыпаться здесь и видеть кругом покрытые зеленью горы…

Достав из пачки очередную фотографию, Лори обнаружила под ней конверт из коричневой бумаги. Наверное, еще снимки — до чего же Алекс гордится своей новой игрушкой! Улыбнувшись, она открыла конверт и вытащила оттуда несколько листочков бумаги, покрытых рядами сложных математических формул. Улыбку сменила сосредоточенная гримаска, она переворачивала листки, но там были лишь очередные уравнения. Наверху одного листка было написано почерком Алекса, который невозможно было ни с чем перепутать: «Стекольная масса. Температурная шкала». Без сомнения, это было именно то, над чем они работали вместе с Джулией, пытаясь разработать новую, более продуктивную технологию. Но в таком случае, почему бумаги валяются здесь, среди планов дома, открытые для всех любопытных глаз?

Тут Лори неожиданно поняла, что то же самое случилось и тогда, четыре года назад. Алекс был до того уверен, что сверхсекретные эскизы надежно заперты в сейфе, а сам оставил их среди старых, которые подарил ей. Лори охватило ликование. Даже после прошедшей ночи она не была до конца уверена, что он уже не считает ее воровкой. Теперь-то он поверит ей.

Но прежде всего надо спрятать их в надежное место. Засунув бумаги обратно в конверт, она встала и повернулась к стенному сейфу. Машинально положила руку на диск с цифрами, тут же подумала: «Глупая, ты же не знаешь кода!», и вдруг от ее легкого прикосновения дверца распахнулась.

А вот это, действительно, непростительная беспечность. Вчера вечером Алекс, наверное, не отдавал себе отчета в своих действиях — или это было сегодня утром? Улыбаясь про себя, она распахнула дверцу, чтобы положить конверт на нижнюю полку.

— Ах вот ты где.

От голоса Алекса, исполненного теплоты и нежности, Лори едва не выскочила из своей кожи. Она торопливо обернулась.

— Ой, Алекс, как ты меня напугал. Я думала, ты уехал на целый день.