Аромат этих роз

Наступившее молчание казалось Эйлин оглушительным. Джош посмотрел ей в глаза, и она заметила, что у него на щеке задергался мускул.

— Из Италии. Значит, ты не отменила поездку…

— Почему я должна ее отменять? — Она постаралась спросить это как можно мягче, но ей не понравилось уже одно то? что Джош предполагал, будто она отменила поездку. И она еще надеялась, что он ее поймет!

— Потому что ты больше чем на месяц уезжаешь на другой континент, отправляешься в такой долгий отпуск, даже не обсудив это со мной, с человеком, который хочет на тебе жениться… Ты собираешься провести больше месяца с кем-то…

— С Бетани, мы с ней вместе учились в колледже, она моя лучшая подруга, почти родственница. И я еще не решила окончательно… — Спохватившись, что начинает его уговаривать, Эйлин оборвала себя на полуслове.

— На шесть недель… — Джош лег на спину и закрыл глаза.

Эйлин была готова на все, только бы стереть с его лица выражение боли. На какое-то короткое мгновение у нее даже мелькнула мысль повернуть все вспять, отказаться от поездки, сказать Джошу, что она его любит, что сдаст билет и выйдет за него замуж.

Пойми меня, ну пожалуйста. Пойми! — мысленно взмолилась она.

— Отлично. — Джош вздохнул. — Я еду с тобой, хотя это будет непросто устроить.

Эйлин заморгала.

— Нет.

Джош открыл глаза и посмотрел на нее таким взглядом, что Эйлин почувствовала себя насекомым на булавочке.

— Почему ты отказываешься?

— Потому что это моя поездка, потому что мне нужно свободное пространство и время обо всем подумать.

— Ах вот как, тебе нужно пространство, — повторил Джош ледяным тоном. Казалось, ее последние слова стали той самой соломинкой, которая переломила спину верблюда. — Понятно.

— Ничего тебе не понятно! — Эйлин запаниковала. — Джош, позволь мне все объяснить.

— Не нужно ничего объяснять. — Он встал с кровати. В самой наготе его великолепного мускулистого тела Эйлин почудилось что-то угрожающее. — Мне и так все ясно.

— Джош, прошу тебя…

— Дело всегда было в тебе, — отрезал он. — Я старался сделать тебя счастливой, пытался сделать так, чтобы ты меня полюбила. Видно, в этом-то и состояла моя главная ошибка.

— Но я тебя люблю!

— Неужели? — Глаза Джоша метали молнии. Он одним рывком натянул трусы и схватил с пола брюки. — Ты ко мне неравнодушна, не спорю. Но, черт побери, Эйлин, разве ты не видишь, что в наших отношениях инициатива всегда исходила только от меня? Ты понимаешь, что сегодняшний вечер — это первый случай, когда ты что-то затеяла сама? Я думал, что смогу перебороть твой страх перед серьезными отношениями. Я надеялся показать тебе, что не причиню тебе боли, что ты можешь доверить мне свое сердце. Но ты все время от меня ускользаешь. И вот сегодня ты вдруг решила меня соблазнить, чтобы я не разозлился, когда ты на шесть недель улетишь в другое полушарие, о чем ты, естественно, забыла упомянуть, пока до отъезда не осталась всего неделя. С меня хватит! Мне надоело биться головой об стенку ради женщины, которая ко мне, может, и неравнодушна, но не настолько меня любит, чтобы со мной остаться. Мне надоело делать всю работу самому!

Слова Джоша не только задели Эйлин за живое, но и разозлили. Она вскочила с кровати.

— Конечно, ты делал всю работу сам! Ты один всем распоряжался. Ты один строил планы за нас обоих, а я была вынуждена подстраивать свои планы под твои! Ты один распоряжался временем, которое мы проводили вместе. Так вот, Джош, у меня для тебя новость: ты не можешь распоряжаться любовью! Она не контролируется. И распоряжаться мною я тебе не позволю!

— Я не пытался тобой распоряжаться! — прорычал Джош.

— О, тут ты действовал очень тонко! Ты пустил в ход все свое обаяние, соблазн… любовь! Но у меня должна быть и своя жизнь, я хочу быть самостоятельной личностью! Если я это потеряю, то потеряю и все те качества, за которые ты, как ты утверждаешь, меня полюбил. Я потеряю себя!

— Значит, для того чтобы ты осталась самостоятельной личностью, я должен с радостью согласиться на то, что ты будешь шесть недель шататься по Европе? — язвительно подытожил он. — Если бы ты вкладывала в наши отношения хотя бы вполовину столько, сколько я, ты бы поняла, почему об этом не может быть и речи.

Эйлин обуяла такая ярость, что она готова была его ударить. Но она сдержалась и ответила подчеркнуто ровным голосом:

— Если бы ты понимал меня хотя бы вполовину так хорошо, как тебе кажется, ты бы понял, что это единственно возможный вариант.

Они встали друг против друга, Джош — в брюках, Эйлин — в чулках с подвязками. На лицах обоих застыло одинаковое выражение любви, обернувшейся болью.

— А я-то думал, что я тебя понимаю, — тихо сказал Джош. Он взял рубашку, сунул руки в рукава и стал не глядя застегивать пуговицы. — Но теперь я вижу, что ты оказалась не той женщиной, какой я тебя считал. — Он взял пиджак и портфель. — Ты можешь оставаться здесь до конца уик-энда и делать все, что только пожелаешь, но если ты сядешь в этот самолет до Европы, то я буду знать твое решение.

— Ну почему ты со мной так жесток? — Не сдержавшись, Эйлин всхлипнула.

— Ты сама жестока с нами обоими. Знаешь, что больнее всего? Что я все равно тебя люблю. Я все равно тебя люблю, но от этого только больнее.

И он ушел, оставив ее в слезах.

15

Эйлин сидела в зале отлета аэропорта Сан-Франциско. Через несколько минут ей предстояло сесть в самолет, который перенесет ее через океан и высадит в другом полушарии, в Лондоне, откуда она полетит дальше, в Милан. Из Милана она собиралась на поезде добраться до Флоренции. А из Флоренции… из Флоренции она может ехать куда угодно.

Эйлин не хотелось уезжать, не помирившись с Джошем. Она несколько раз пыталась дозвониться до него, но домашний и мобильный телефоны не отвечали, на работе она передавала через секретаршу просьбу перезвонить, но Джош ни разу не перезвонил. Эйлин чувствовала себя немного виноватой. Она даже хотела отказаться от поездки. Она думала об этом, даже когда собирала чемоданы. Каждый раз, когда она передавала просьбу перезвонить, на которую Джош не откликался, ее терзали сомнения. Но больше всего — по ночам, когда она плакала в подушку.

От чего я, в конце концов, отказываюсь? Всего лишь от какой-то поездки в Европу! — нашептывал ей предательский голосок.

Ну да, «от какой-то поездки»! Тогда матч за суперкубок — всего лишь любительская игра!

Ради себя самой, да и в конечном счете ради Джоша, она не должна, не имеет права отказываться от поездки. Если она откажется впервые побывать в Европе только потому, что Джош не понимает, как ей это необходимо и как сильно она его любит, когда-нибудь она об этом пожалеет и перенесет свою неудовлетворенность на Джоша. Более того — она может возненавидеть саму себя.

— Может, он еще передумает? — не очень уверенно предположила Таня.

Подруга сама в этом явно сомневалась, но Эйлин была ей благодарна за попытку ее подбодрить.

Джинни фыркнула.

— Ну да, как же, жди!

— Джинни, ты совсем ей не помогаешь!

— Всякими глупыми замечаниями вроде твоих?

Эйлин поспешила пресечь ссору в зародыше.

— Вы обе мне здорово помогли, и я очень ценю вашу помощь. Если бы мне пришлось ждать самолета одной, не знаю, чем бы дело кончилось.

На этот раз обе подруги обняли ее одновременно. Эйлин не возражала, она черпала силы в поддержке подруг.

Объявили посадку на рейс до Лондона.

Не совладав с собой, Эйлин еще раз окинула взглядом аэропорт. Что она ожидает увидеть? Джоша с огромным букетом роз, приехавшего в аэропорт попросить прощения и пожелать счастливого пути? Конечно, она его не увидела. Эйлин встала и пошла к выходу на посадку, багаж она уже сдала.

Вот оно. Она наконец начала жить, не только читать и мечтать о чем-то, но и делать это. Как ни странно, набраться храбрости воплотить свои мечты в реальность ей помогла именно встреча с Джошем. Она должна быть благодарна ему хотя бы за это.