Невеста Бога (СИ)

- Яра, это твое «слишком рано» будет и через год, и через десять. Он никогда не введет тебя в свой круг. Ты так и будешь днем таскать ему и его семейству борщи, а ночью делать ему минет, до конца дней своих, если не предпримешь ничего. Или просто не надоешь ему.

Ярославе становилось нехорошо, во рту все пересохло, а в душе наоборот слишком мокро от такого количества плевков и говна. Она так хотела раскрыться подруге, так хотела поделиться своим счастьем, а она… Что она вообще несет?

- Люд, или ты прекратишь, или я заберу все свои слова обратно и сама поставлю жирную точку в нашей дружбе. Я не для того решила тебе открыться, мне всего лишь хотелось чтобы ты за меня, нас, порадовалась, а ты…

- Яр, – видя, что всеми своими красноречивыми высказываниями по-настоящему больно сделала подруге, Люда сменила гнев на милость. – Ты пойми, я ведь на психолога учусь, да даже не в этом дело, я и без приобретенных знаний прекрасно вижу, что Валера самодовольный, меркантильный и эгоистичный до мозга костей говнюк, он никогда и никого не сможет полюбить, тем более ту, которая сама на себя наплевала. Ты позволяешь вытирать о себя ноги изо дня в день, а как думаешь, многие мужчины захотят влюбиться в собственную половую тряпку? Нет. Ее со временем просто меняют на новую.

- Люд, если ты хороший психолог, то должна легко понять мои чувства. Как думаешь, что чувствую я, выслушивая все вот это от тебя?

- Думаю тебе безумно больно, но поверь, эта боль ничтожна по сравнению с той, которая ждет тебя впереди, если ты не остановишься сейчас.

- Я не стану останавливаться ни сейчас, ни через час. Не для этого я рискнула и получила желанное счастье. Я счастлива в своей любви, которой с головой хватит на нас двоих. А потом, обязательно придет то время, когда Валера ответит мне взаимностью, и мы еще посмотрим, кто психолог, кто псих.

- Ну, тогда совет да любовь. Искренне буду надеяться, что со слезами ты ко мне не приползешь, а приползу к тебе я, с искренними извинениями. Да, кстати, Танька наша, завтра на свидание с Ромкой Воробьевым отправляется, как тебе такая новость? И представь себе, он не просил ее оставлять это в тайне.

Удивлению Ярославы от услышанного не было предела, но это было лишь удивление, а не зависть, которую надеялась в ней вызвать Ярослава. И как это их местная флегма смогла спеться с Ромкой? Вот говнюк, а он все к ней клеится – «Тоже мне Дон Жуан». Хотя, в этом что-то непременно было, ведь не зря их с Танькой сравнивали. Ярослава часто слышала, что если их с Танькой одинаково одеть и спрятать лицо вместе с волосами, их легко можно перепутать. Так может все же Ромины к ней подкаты и не были такими уж пустыми? Может этот Воробьев действительно смог разглядеть в ней то, что без ее помощи не смог заметить другой? Может он в самом деле хотел завести с ней роман, а поняв, что у него ничего не выйдет, решил довольствоваться совершенно неудачной и не только внешне, копией Ярославы? Да в принципе, какая ей теперь разница, чего он хотел и где, когда, как и по каким причинам, обратил внимание на серую мышь – Таньку. Совет да любовь.

- На счет моих отношений с Валерой не беспокойся, я приму твои искренние извинения. А на счет Таньки, может она и встретится с Ромой, но это совершенно ничего не означает. Не факт, что это их свидание не станет первым и последним.

- Возможно. Но ведь у тебя не было даже первого. Нормального, я имею ввиду. При свете дня, при свидетелях, в каком-то людном месте типа кафе или кинотеатра или просто театра, как обычно бывает… – Не сдавалась Людмила.

- Возможно. Но у меня есть нечто более важное, чем встречи при свидетелях. – Совершенно спокойно подытожила Ярослава.

Больше подруги не возвращались к этому разговору, так же как и взаимным колкостям и нравоучениям. Их дружба по-прежнему была крепкой, а темы для разговора какие угодно, только не те, которые заставляли одну обезуметь от злости, а другую от боли. Ярослава старалась как можно меньше говорить о Валере, хотя это у нее плохо получалось, а Людка изо всех сил сдерживалась, чтобы не выплеснуть очередную порцию негатива, тем самым обидев подругу.

ГЛАВА 21

- Знаешь, а я уже и не помню свою жизнь без твоего в ней присутствия.

- А я скажу тебе больше, без тебя у меня вообще жизни не было.

Прошло уже более полугода с того самого дня, как Ярослава решилась вручить Валере записку и вот теперь они лежа в объятиях друг друга радуются этому случаю. Ярослава неустанно благодарит всевышнего за такой подарок судьбы, а Валера, по-своему, но все-же радуется появлению в его жизни этого рыжего совсем ручного лисенка. Они все так же тайно встречаются, только вот в последнее время в гостиницах, так как Валера затеял ремонт. Чему Ярослава безумно радовалась, ведь глотать горстями противоаллергенные таблетки у нее уже не было сил, да и постоянно слушать безумные вопли Патисона, тоже надоело. Хотя черный пушистый комок и раздражал меньше, чем в первую их встречу, все равно раздражал. Ярослава все так же, как в самую первую встречу, по первому зову бежит к Валере сломя голову. Совершенно не обращая внимания на дождь, снег, камни с неба и любые другие катаклизмы. Голодная, холодная, не выспавшаяся или безумно уставшая после тяжелой смены, она неслась навстречу своему счастью так, как мотыльки летят на свет – слепо и бесстрашно. Люда все так же не одобряет происходящего, даже спустя полгода, она неустанно твердит, что Валера не тот, кто нужен Ярославе. Хотя с каждым днем ее напор ослабевает, а руки опускаются, понимание того, что проще научить медведя играть на гитаре, чем Ярославу – любить себя, уверенно овладевало ее сознанием. Ее подруга полностью растворилась в эгоистичном мудаке, а она совершенно ничего не могла с этим поделать. Позади Новый год, Рождество, Крещение, день влюбленных, 23 февраля и восьмое марта. Все эти и многие другие праздники Ярослава провела на работе, так как в семье Валеры было заведено все праздники встречать в тесном семейном кругу, и никак иначе. Ей же доводилось соглашаться на работу, чтобы не сойти с ума в четырех стенах выдерживая особо злобные высказывания Людки на этот счет. А подарки она получала спустя пару дней, всегда в виде его обнаженного тела, согласного на все, точнее готового на все. Ей же Валера запретил дарить всякую «ерунду», принимая в дар лишь ее податливое тело. «Это самый лучший подарок, который ты только можешь мне презентовать, а все остальное я могу купить» – любил говорить Валера, всякий раз, когда Ярослава намекала ему, что хочет побаловать его какой-то трогательной безделушкой.

- Люд, ну традиция у них такая все в семейном кругу отмечать, я ведь рассказывала тебе, как они свою маму почитают. Как старательно ее оберегают от разочарований и огорчений, которых она в своей жизни и так достаточно повидала. А какой матери будет приятно на каждом празднике видеть рядом с сыном новую пассию, нервничая, что ее дитя так никогда не остепенится. Валера говорит, что они между собой договорились знакомить с мамой только тех девушек, с которыми они готовы будут связать себя семейными узами. Тех, кто рано или поздно станет членом их большой дружной семьи. Тех, в ком они будут уверены и искренне пожелают, чтобы мама приняла возлюбленную в семью. Так что официально у Раисы Родионовны, только одна невестка – законная супруга Ильи, а все остальные еще не определились. А я ведь, пока, тоже не семья – отбивалась Ярослава от дружеских нападок Людмилы, по-настоящему веря в каждое произнесенное слово.

- Я тебе больше скажу – ты никогда не станешь членом их семьи, ну почему ты отрицаешь реальность?! Уже ведь полгода прошло, давно твоему Валерочке пора определиться та ты или не та, и перестать морочить тебе голову. Вспомни, своего Колю, которого ты считала кем-то вроде ручной зверушки, которая тебя согревала длинными зимними ночами, прислуживала, веселила, усыпала восхищением и укутывала любовью, и где он сейчас? А ты ведь в отношении к своему Валере переплюнула Колю в сто раз. Задумайся, подруга. Никто не хочет видеть рядом с собой на столько послушную вторую половинку, это по меньшей мере раздражает. Тебе ль об этом не знать?! Тебе ль не понимать, что никогда не стать второй невесткой твоей хваленой Раисы Родионовны. Не быть! – не сдерживала себя Людка, веря в свои собственные слова не хуже Ярославы – в свои.