Счастье приходит в дождь

– Милостивый Боже! Я похожа на четырехместную палатку!

– Сейчас не время издеваться над собой, – прервал ее причитания Шейн. Он вывел мотоцикл из гаража. Мэрл стояла в проеме двери гаража и дышала по методике Ламейза. Шейн спустил мотоцикл на дорогу ниже промоины. Вернулся за Мэрл, помог ей взобраться на сиденье. – Обними меня за шею, – попросил он и шарфом привязал ее к ручке заднего сиденья. – Теперь все в порядке, дорогая!

Мэрл обняла его. Она подняла лицо навстречу дождю и ветру. И засмеялась.

– Что смешного, милая? – спросил Шейн.

– Никто, кроме меня, на всем белом свете не мог бы оказаться в такое время в подобной ситуации, – смеясь, воскликнула она.

Снова начались схватки. Мэрл старалась дышать правильно.

Когда на этот раз все кончилось, Шейн тоже засмеялся:

– Тебе не кажется, что мы – забавная парочка? – Он нажал на стартер. – Не бойся ничего. Все будет хорошо, вот увидишь.

– Я знаю, милый, и ничего не боюсь! Только поторопись, пожалуйста.

– Твое доверие меня окрыляет. Держись, если ты упадешь, я себе не прошу. – Мэрл обеими руками ухватилась за него. А между ними был их ребенок. А фара мотоцикла пронзила лучом дождевую завесу. Скоро они выехали на основную дорогу. Шейн остановился. – Где-то здесь был полицейский пост. Среди них всегда есть кто-нибудь, кто умеет принимать роды.

У Мэрл задрожал подбородок.

– Отказываюсь от твоего предложения. Не хочу, чтобы полицейский принял моего ребенка. До больницы не больше получаса езды. Поехали.

– Ты с ума сошла. Ты не выдержишь весь путь на мотоцикле. Необходимо вызвать скорую помощь.

– Не трать время на разговоры. – Она закричала от боли. – Поехали скорее.

К тому времени, когда они доехали до родильного дома, Мэрл дышала тяжело и часто. Он просигналил. Стеклянные двери открылись автоматически. Без малейшего колебания он въехал на мотоцикле в приемный покой. С его кожаного пиджака ручьем лилась вода, джинсы и ботинки были в грязи. Под изумленными взглядами сестер и санитаров Шейн вез свой драгоценный груз по больнице.

– Вы что, не видите, Мисс Мэри рожает? Черт возьми, помогите же ей!

Три часа спустя Мэрл уже лежала в послеродовой палате. Она чувствовала себя умиротворенной. Ливень закончился, небо почти очистилось. Утренняя звезда заглянула в окно. Но Мэрл этого не замечала. С любовью и трепетной нежностью она держала перед собой маленькое чудо – их крошечного сына.

Весил он всего три с половиной килограмма, но ее заверили, что мальчик он крепкий и здоровый. Хохолок черных волос украшал его головку, а на подбородке уже была заметна ямочка. Она только не видела еще цвета глаз: синие или карие? Мэрл спросила у Шейна:

– Правда, он похож на нераскрытый розовый бутон?

– Есть немного. – Шейн сидел в зеленом хирургическом халате возле Мэрл.

Она улыбнулась тому, как нежно смотрел на нее Шейн.

– Ты хочешь подержать его?

– Ты еще спрашиваешь! Конечно! Иди к папе, маленький! – Он взял завернутого в кокон малыша, чуть прикоснулся губами к мягкой головке. Затем, посерьезнев, спросил: – Как ты хочешь, чтобы тебя назвали, приятель? – Он вопросительно посмотрел на Мэрл. – А ты как думаешь, мамуля?

– Я не знаю. Но у него должно быть особенное имя. Ведь он так нелегко нам достался.

– Да, пожалуй. – И Шейн улыбнулся сыну. – Он заслужил право на жизнь. Ты не придумала ему имени?

– Пожалуй, да. У его родителей имена американизированные. Давай дадим этому Хэллорану настоящее ирландское имя – Син. Тебе нравится?

Он благодарно улыбнулся в ответ.

– А ты справишься с двумя ирландцами?

Мэрл засмеялась, ее карие глаза засверкали.

– Очень хорошо. Назовем его Сином.

Няня унесла ребенка. Они остались одни. Шейн поцеловал руку Мэрл.

– Ты очень устала, дорогая. Может, поспишь, а я пойду.

– Останься, пожалуйста. Нам надо поговорить. – Она прижала к своей щеке его руку. – Прости меня, Шейн. Не надо мне было говорить обидных, ранящих тебя слов. Я не могла тебя ненавидеть, я никогда не испытывала к тебе этого чувства. Я только была очень обижена.

Он понимающе кивнул.

– Знаю, дорогая. Я все понимаю. Я и сам виноват перед тобой. Незаслуженно обидел злыми словами.

Она слегка нахмурилась, обдумывая то, о чем они сейчас говорили.

– Ты правда любишь меня так же сильно, как и в юности?

– Да, я тебя люблю. Ты – моя жизнь, ты – все для меня. Я тебя так сильно любил, что после того, как мы расстались, я вообще утратил способность любить. Поэтому мой брак и распался. Не то, чтобы я не мог любить, – я не мог любить никого, кроме тебя.

– Как это странно, – сказала она, – все эти годы я чувствовала себя отвергнутой тобою.

– Никогда! – Он клятвенно прижал руку к груди. – А ты меня любишь?

– Да, милый мой Шейн, сердце мое, – шептала она. – Ты – моя душа. Одним тобой дышу. Я могу любить только тебя. Я никогда не разлюблю тебя.

– И я тебя. Ведь ты – моя жизнь, Мэри. Это навсегда, что бы с нами ни случилось. – Он поцеловал ей руку. – А теперь, когда мы открылись друг другу и стали так близки, мы разрушим ту стену?

Мэрл не отрывала глаз от него. Его глаза лучились любовью, заполняя пустоту ее души, вытесняя обиду.

– Мне кажется, между нами нет больше преград, – сказала она мягко.

Он нагнулся к ней, поцеловал в лоб, обнял за плечи.

– Стена упала. А как быть с демоническими силами, подстрекающими нас на ссоры?

Она обняла его за шею.

– Сегодня ночью мы их победили.

– Скажи мне, – глаза его блестели, – тебе было больно и страшно во время родов?

Она засмеялась.

– Все произошло так быстро, что я не успела даже испугаться. А может, это оттого, что ты был все время рядом.

Шейн выглядел гордым, но немного смущенным.

– Я очень боялся подвести тебя. – Он подвинулся ближе. – Помнишь, ты говорила, что мечтаешь о том времени, когда мы сможем начать все сначала? Может, это время наступило? Прошлое уходит, а будущее мы каким захотим, таким и сделаем.

Они посмотрели друг на друга так, будто это была их первая встреча.

– У нас по-прежнему мало общего, – сказала Мэрл. – Боюсь, мы все так же будем ссориться.

Он поцеловал ее в кончик носа.

– Это не страшно. Демонов мы уже победили. А небольшие ссоры будут придавать пикантность нашей жизни. Мы ведь так подходим друг к другу, дорогая!

Она не удержалась и улыбнулась.

– Шейн, ты такой умный! Ты можешь объяснить все на свете! – Она положила голову ему не плечо, успокоенная его любовью.

Шейн ласково погладил ее по шелковистым платиновым волосам.

– О чем ты задумалась?

– Не знаю. Я так жалею о годах, которые мы потеряли. Мне теперь кажется, мы должны дорожить каждой минутой нашей жизни. Скажи, а твое предложение о женитьбе еще в силе?

Он с нежностью поглядел на нее.

– Мисс Мэри Пиерс, дорогая моя, я всегда готов жениться на тебе. Потому что я об этом только и мечтаю.

– Хорошо, Шейн Хэллоран, любовь моя, радость моя, счастье мое! Я тоже хочу быть с тобой до самого конца моей жизни. – Она погладила его по небритой щеке и поцеловала.

Шейн обнял ее.

– Мэри, я люблю тебя. Как я тебя люблю!

– Милый, и я люблю тебя всем сердцем. Как хорошо у нас все складывается, правда?

– Да, дорогая.

Вдруг Мэрл улыбнулась печально.

– Но любовью нам пока заниматься нельзя…

В синих глазах Шейна блеснул насмешливый огонек.

– Что это вы говорите, Мисс Мэри? А как же ваша репутация?

– Что моя? – Губы ее приоткрылись. Ему не надо было иных предложений.

Он поцеловал ее. Поцелуй был долгим и страстным. Мэрл обвила рукой его шею и прошептала:

– Доктор Шапиро сказал, что мне можно будет только через шесть недель…

Шейн широко улыбнулся.

– Что нам несколько недель, впереди у нас вся жизнь!