Он в норме (СИ)

– Ты слишком напряжен, – она шутливо потрепала его по щеке. – Улыбнись. Нам несколько часов счастливых супругов изображать.

Клинт не отреагировал.

– Давай потренируемся, – не унималась Наташа. – Обними меня.

Он нехотя положил руку ей на талию. Пышная грудь, поддерживаемая корсетом, тут же коснулась шелковых лацканов смокинга.

–Танцевать умеешь? – с игривым прищуром поинтересовалась Наташа, обвивая руками его шею.

Щекой Клинт чувствовал ее дыхание. Наташа прижималась к нему всем телом, провоцируя так бесстыже, что хотелось взвыть.

– Романофф, тебя совесть не мучает?

– У меня с ней полное взаимопонимание.

От звука ее голоса брюки стали тесными.

– Сейчас как никогда очень хочется наделать глупостей, – промурлыкала Наташа, практически коснувшись его уха губами. – И лишь одна мысль меня останавливает.

– Какая? – он почти скрежетал зубами. И почти сдался.

– Пункт четыре-шесть, – томно выдохнула Наташа.

Клинт сглотнул. Два года назад он почти нарушил это условие контракта.

После проваленного задания оставалось только напиться. И хоть совесть Клинта была чиста – проверка автомобиля мэра не входила в его обязанности – это слабо утешало, вернее, не утешало совсем. Он должен был настоять на повторном досмотре, но не стал упорствовать, и теперь объект был мертв, как и горе-агент, пропустивший взрывное устройство в подголовнике водительского сиденья.

– Двойной, как просили, – бармен поставил перед ним стакан с виски.

Клинт выпил его залпом и оттолкнул обратно:

– Повторите.

Кубики льда жалобно звякнули по стеклу. Интересно, сколько нужно выпить, чтобы отключиться прямо за барной стойкой?

– Готово, сэр, – перед глазами появилась новая порция виски.

Сбоку мелькнула чья-то тень. Клинт незаметно потянулся к кобуре, но тут же расслабился, узнав пряный аромат духов.

– Привет, незнакомец, – одной рукой Наташа обняла его за плечи, а второй подвинула стакан к себе. – Угостишь даму?

Разглядев в ее взгляде тревогу, Клинт отобрал стакан.

– Я не в настроении, милая. Поищи себе другого клиента.

– Уверен? – Наташе почти удалось втиснуться между ним и стойкой.

Клинт демонстративно отвернулся и пригубил виски.

– Неужели я недостаточно хороша, чтобы скрасить досуг одинокого мужчины? – Наташа, дразня, провела языком по его шее.

Бармен ретировался в подсобку.

– Расслабься, Бартон, – прошептала Наташа. – Или ты подчиняешься только приказам?

– Если бы подчинялся, в твоем досье стоял бы статус «ликвидирована».

Клинт понимал, что Наташа дразнит его специально. Раскачивает как маятник, не давая думать о провале. Играет, будучи уверенной, что он придет в себя, не переступив черту дозволенного. Но после изрядной порции алкоголя у него было другое мнение на этот счет.

– Значит, ты хочешь, чтобы я расслабился? – Клинт рывком усадил ее к себе на колени.

От неожиданности Наташа взвизгнула. В ее взгляде читалось облегчение.

– А я боялась, что мне всю ночь придется вытаскивать тебя из депрессии, - добавила она довольным тоном.

– Ошибаешься, я все еще в печали.

Чувственные губы изогнулись в улыбке.

– Тогда я куплю тебе шоколад – он поднимает настроение.

– Хорошо, - кивнул Клинт. – Люблю сладкое.

Он притянул ее к себе за шею и поцеловал. Под напором его губ она приоткрыла рот… и Клинт понял, что готов уложить ее прямо на барную стойку. Скользнув по животу Наташи, его ладонь поднималась выше, и когда он уже почти коснулся груди, зазвонил сотовый.

– Это Фьюри, – Наташа соскочила с колен Клинта, прижала трубку к уху и отчеканила бодрым голосом: – Романофф на связи.

– Нам пора, – Наташа поправила ему галстук и отстранилась. – Иначе опоздаем на прием.

Они зашли в ресторан одними из последних. Дженклоу обрадовался встрече и, соблюдая этикет, представил членам семьи. Через четверть часа ненужной болтовни Клинт окончательно убедился, что им нужен не конгрессмен.

– Глупцу понятно, что мы пасем младшего сына Дженклоу, – раздраженно фыркнул он, когда Наташа вернулась из дамской комнаты. – Парень усиленно изображает радушие и беззаботность, но при теме Ближнего Востока заметно нервничает. Не туда ли его старший брат сплавил партию оружия?

– А ты молодец, – улыбнулась Наташа. – Сразу заметил.

– Как и «жучок», который ты подсунула ему во время танца.

Договорить он не успел – конгрессмен начал пламенную речь о благотворительности. Не запомнив из нее ни единого слова, Клинт думал только о возвращении в отель. Никогда еще он не был так зол.

– Я допускаю, что Фьюри держит меня за идиота, – начал Клинт, едва они переступили порог номера. – Но ты могла бы…

– Это стандартная процедура оценки, – перебила его Наташа.

– Тогда не забудь отметить в отчете: «объект все еще способен рассуждать логически», – Клинт нервным движением ослабил галстук.

– Ты невыносим, – Наташа обиженно отвернулась.

– Надоел? Так напиши, что я не готов нести службу! – со злобой бросил он ей в спину.

– Хватит! – Наташа запустила в него пультом с тумбочки. – Сколько еще ты будешь упиваться осознанием вины?

Клинт поймал его на лету, отложил в сторону и сжал виски ладонями. Что он творит? Откуда вообще взялся этот психоз? Неужели у Тессеракта есть побочное действие?

– Хотя нет, – продолжала Наташа, приближаясь к нему. – Пусть она гложет тебя. Но за другое.

Она притянула Клинта к себе за шею и поцеловала. Прикосновение ее губ взбудоражило сильнее, чем недавняя когнитивная рекалибровка.

– А как же пункт четыре-ше…

– Не заткнешься – передумаю, – Наташа снова его поцеловала.

Не найдя молнию, Клинт рванул платье по разрезу на бедре. Ткань затрещала. Весь прием он мечтал содрать с нее это платье. И кружевной корсет. И чулки, скрывавшие под плотными резинками кобуру и ножны. Не оставить на ней ни одного клочка чертовой ткани. Он хотел видеть ее всю. Трогать каждый дюйм кожи. Чувствовать, как она послушно приоткрывает губы, и как ее упругий язык дразнит его собственный, а горячие ладони взъерошивают волосы на макушке.

– Не торопись, – между поцелуями Наташа стянула с него рубашку и подтолкнула к кровати.

Он устоял, но за толчком последовала подножка. Клинт рухнул на матрас, потянув за собой Наташу. Раздеться окончательно не хватило терпения. Пока он, матерясь, возился с молнией, Наташа с довольной улыбкой расстегнула ремень и помогла приспустить брюки.

– Романофф, – простонал Клинт, когда она оседлала его бедра. – Если ты опять…

Наташа в очередной раз заткнула ему рот своими губами. Жадно глотая ее дыхание, он старался не думать, что подобным способом агент Романофф когда-то проводила вербовку. Втиралась в доверие, попадала в постель объекта и выясняла нужную информацию. Если и сейчас это была психологическая оценка, Клинт предпочитал завалить проверку, лишь бы Наташа не останавливалась. Женщина, которую он хотел последние четыре года, наконец, принадлежала ему. Бесстыже прижималась грудью, гладила ладонями его плечи, целовала, легко прикусывала мочку уха и снова возвращалась к губам. Требовательный рот сводил с ума. Какого черта нужно было ждать так долго?

Клинт сжал ее ягодицы, не давая отстраниться. Наташа медленно опустилась ниже, принимая его член в себя. Разгоряченная. Манящая. Одурманивающая. Его русский наркотик, зависимость от которого невозможно вылечить. Бартон шумно втянул носом воздух.

– Я тоже всегда этого хотела, – еле слышно призналась она. – Но ты у нас слишком правильный… и сдержанный.

Прерывистый шепот лишил его остатков хваленой выдержки. Бартон рывком вонзился глубже. Наташа охнула и рефлекторно повела бедрами, ловя ритм. Клинт снова вошел в нее – напористо и резко. Запрокинув голову, Наташа тихонько вскрикнула. Клинт распалялся с каждым стоном, то ускоряя темп, то замедляясь. Наташа подстраивалась под каждое движение, словно угадывала заранее. Она так сильно выгибалась назад, что Клинт не видел лица, только дерзко торчащие соски. Сжимая упругие холмики грудей, он неистовыми выпадами всаживался в ее податливое тело. Ощущал ее жар. И заводился еще сильнее. Впившись ногтями в его плечи, Наташа все яростнее вскидывала бедра. Клинт чувствовал, как она дрожит. Его и самого трясло так, что казалось разорвет изнутри. Всхлипнув, Наташа судорожно дернулась в его руках и замерла. Кончая, Клинт подался вперед и, приподнявшись на локтях, притянул Наташу к себе. Улыбнувшись, она снова его поцеловала.