Тихая мелодия

– Дженнифер! – Артур впился побелевшими пальцами в подлокотники. – Немедленно извинись!

– Нет, – тихо произнесла она, и по ее щекам скатились две слезы. – Не собираюсь.

Она повернулась и пошла вверх по лестнице, не обращая внимания на яростное сопение отца.

– Ничего страшного, – тихо сказал Майкл, скорее себе, чем Артуру. – Ничего страшного.

Изрыгая проклятия, старик развернулся и выехал из комнаты. Ему еще только предстояло понять, что меньшая дочь, самая тихая и Послушная, вышла из-под его воли.

Через боль надо пройти, подумал Майкл, и тогда, может быть, она уравновесит собой ту боль, что он сам причинил когда-то.

И тогда он будет свободен.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Артур устроил Майкла в бывшей спальне Кина. Между ней и комнатой Дженни была только комната Клер, поэтому, несмотря на смертельную усталость, Дженни проснулась среди, ночи, заслышав шаги Майкла в пустом гулком коридоре. У двери он остановился, до Дженни донесся то ли тихий кашель, то ли глубокий вздох, и дверь тихо закрылась.

Дженни очень хотелось думать, что его промедление было вызвано угрызениями совести, а то и страхом увидеть в спальне ее прежнего владельца. Но супермен Майкл Уинтерс вряд ли страдал излишней чувствительностью, иначе ни за что не появился бы в этом доме.

Потом до нее донеслось гудение горячей воды в трубах: Майкл принимал душ. Против воли она напряженно вслушивалась в звуки и, лежа в темноте, представляла себе, как он вешает свою рубашку на стул Кина, как садится на кровать Кина, Дженни замерла, удивляясь непрошеным мыслям, стиснула пальцы в кулак. Прошло шесть лет, но что-то знакомо сжалось внутри – так бывало всегда, когда Майкл дружески обнимал ее или подмигивал ей издалека.

То было странное ощущение, немного напоминавшее сладкий ужас от страшного фильма: легкое замирание сердца и сильное, до боли, жжение внутри. Почему-то это было приятно. Дженни даже научилась самостоятельно вызывать его, доводила себя до полного изнеможения, представляя, как бы Майкл целовал ее.

Потом не стало Кина, и Дженни забыла эти выдумки навсегда, по крайней мере, так ей тогда казалось. Ей все чудилась кровь брата на руках Майкла, и она заболевала от одной лишь мысли, что он когда-то дотрагивался до нее.

Дженни села, подтянула колени к подбородку и крепко обхватила себя руками, словно желая задушить желание в вероломном теле. Нельзя, нельзя питать такие чувства к человеку, виновному в гибели ее брата. Неужели страсть может быть сильнее скорби?

Она оперлась на жесткую спинку кровати. Слава Богу, ей уже не семнадцать лет и с головой у нее все в порядке. Нечего раскисать только оттого, что Майкл рядом, – и Дженни безжалостным ударом кулака поразила подушку. Надо заставить себя разозлиться, решила она.

Ничего не получалось. Точно огонь, что-то жгло ее изнутри все сильнее и сильнее. Как он посмел появиться здесь? Сегодня Дженни позволила злобе выплеснуться наружу, чтобы он знал, что она винит в смерти брата его одного. Каких только проклятий она не призывала на голову Майкла! Она нарочно старалась задеть его больнее, в надежде, что он станет защищаться, – а он не проронил ни слова. Он безропотно сносил все ее обвинения, справедливые и не очень. И именно молчание было для Дженни главным доказательством его вины. Он молчал, потому что ему нечем было оправдаться.

Дженни вздрогнула, будто ее ударили. Она не станет терпеть присутствие этого человека в своей жизни. Он не смеет жить в комнате Кина! Она не позволит ему вмешиваться, дела Клер, что бы там ни говорил отец.

Она решительно поднялась с постели, сгребла в охапку халат, висевший в изножье, прошла по слабо освещенному коридору и громко постучала в дверь к Майклу.

Тот открыл не сразу, и Дженни несколько долгих минут стояла у двери и думала: а одет ли он хоть как-нибудь, в пижаму или?.. Тут сжатая в кулак рука бессильно опустилась, но Дженни твердо решила не давать спуску воображению.

Наконец дверь открылась, и в темном проеме появился заспанный Майкл, подтягивая пижамные штаны.

– Дженни? – Он нахмурился, увидев ее злое лицо. Она же с досадой подумала, на что похожа ее голова после часа верчения в постели без сна. – Что с тобой? Ты в порядке?

– Нет, – тихо ответила Дженни, тщетно пытаясь вернуться в состояние благородного негодования. – Нет.

Он легонько тронул ее за плечо.

– Что с тобой, милая?

Голос у него был хриплый, и по-прежнему тягучий техасский выговор сводил ее с ума. Дженни задрожала, мурашки покрыли обнаженные плечи. Сколько раз Майкл по-дружески клал ей руку на плечо! Сколько раз он медленно и врастяжку произносил: «Милая»! Ну и что, это ничего не значит.

Но тело не слушалось ее, оно томилось, оно истосковалось. Дженни почувствовала себя спелым, облитым солнцем плодом: только тронь – и упадет в чьи-то руки. «Заводится с пол-оборота» – так Кин пренебрежительно отзывался о каких-то глупых девчонках. Теперь Дженни знала, что он имел в виду.

Черт побери! Презирая себя за слабость, она отпрянула.

– Ты зря здесь появился, – твердо сказала она. – Тебя не должно тут быть!

Взгляд Майкла стал более ясным, он окончательно проснулся. Закинув правую руку за голову, он оперся ею о косяк. Слабый свет скользил по темной впадине его подмышки, по мускулистому торсу.

– Правда? – Он улыбнулся углом рта. – Почему же?

– Сам знаешь, – ответила она. Ее голос звучал слишком громко в пустом коридоре. – Нечего Фебе здесь делать. Тебя никто не звал сюда.

– Да нет же, – мягко возразил Майкл, – меня пригласил твой отец.

– Я тебя не приглашала! – Какой у нее неприятный, визгливый голос, но остановиться уже нельзя. – Уезжай! – исступленно выкрикнула она, с трудом удерживаясь, чтобы не ударить его по улыбающемуся лицу. – Убирайся!

– Тесс! – Он схватил Дженни за руку, на этот раз довольно грубо, втянул ее в комнату и плотно закрыл дверь. – Черт возьми, Дженни, ты так весь дом перебудишь!

Дженни часто заморгала, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте, но видела только фигуру Майкла прямо перед собой.

– Никого я не разбужу. И отец, и сиделка спят внизу, ты же знаешь. – Дженни старалась вслепую найти ручку двери, но вместо ручки наткнулась на ладонь Майкла.

– Ты поднимешь народ на соседнем ранчо, если не уймешься, – прошептал он и мягко, но решительно потянул Дженни вниз. – Сядь, нам надо поговорить.

– Не хочу я с тобой говорить. – Дженни пыталась вырваться, извиваясь всем телом, насколько ей позволяли плененные руки, и то и дело, касаясь торса Майкла. – Я хочу, чтобы ты уехал.

– Почему? – Он чуть подался вперед, она отпрянула и уперлась спиной в закрытую дверь. Путь к отступлению отрезан. Теперь Майкл прижимался к ней всем телом, и Дженни сосредоточилась на том, чтобы не чувствовать его тепла.

– Не валяй дурака, Майкл, – произнесла она тихим, дрожащим голосом. – Мы оба знаем, зачем ты здесь. Как ты не можешь понять, что лезешь не в свое дело? Ты же ровным счетом ничего не знаешь. – Она подумала о Клер, которая сейчас сидит одна на мокром, открытом всем ветрам островке, и голос ее сорвался. – Ты просто не понимаешь, Майкл. Ты не представляешь, что тут у нас творится.

Дженни всхлипнула и вдруг почувствовала, что хватка стала не такой сильной. Она ощутила, как он расслабился, и когда он, наконец, заговорил, голос его тоже был спокоен и расслаблен.

– Нет, конечно, Дженни, я ничего не знаю, – тихо сказал он. – Может, ты расскажешь, что случилось?

Она не могла ответить сразу, ошеломленная таким поворотом. Майкл из захватчика неуловимо быстро превратился в утешителя, и прикосновение его к Дженни теперь было скорее объятием, чем насилием. Мысли путались от мужского запаха, щекотавшего ей ноздри.

– Ну же, Дженни, милая, – шепнул он. – Позволь, я помогу тебе. Где Клер? Что с ней?

Может, сказать ему? Ведь когда-то он был ей хорошим другом. Она помнила ту ночь, когда она плакала в конюшне оттого, что никто не пригласил ее танцевать, а он нашел ее там и осушил горючие слезы. Он говорил ей, какой красавицей она скоро станет, как парни будут драться за право танцевать с ней. А потом поцеловал ее, и его губы были мягкими и нежными. Он сказал, что хочет быть первым, кто ее поцелует.